Жаркие ночи - Холодные дни

Хюррем Султан узнала о ее замысле и приказала забыть об этом. Сделать так, как она сказала? Михримах Султан не хотелось повиноваться валиде. Она решила все же осуществить задуманное. Может, ей станет легче, если она будет знать, что происходит с Малкочоглу? Только теперь ей нужно быть вдвойне осторожнее.

Предательство Хюнерли-хатун. Получается, она и второй раз всё рассказала, снова предав её. Только теперь паше, что привело к ужасному скандалу с его стороны. Хюнерли-хатун нужно закрыть рот и немедленно. Отправлять её в Старый дворец не нужно; она может и там начать болтать.

За невеселыми мыслями султанша и не заметила, как провалилась в сон. Проснувшись утром, Михримах Султан чувствовала себя более отдохнувшей и освеженной. Никто не мешал ей спать и не докучал разговорами. Умывшись, как всегда, девушка выбрала светло-лиловое платье с белой вышивкой и вновь жемчужные украшения и диадему. Приведя себя в порядок, султанша спустилась в главный холл на утреннею трапезу. За ней по пятам следовали молчаливая Гюльбахар-калфа и Измир с Айше. Хюнерли видно не было. Видимо, боится показываться на глаза.

Сев за уже накрытый столик, Михримах Султан взглянула на свою главную калфу. Выглядела та обеспокоенно и то и дело бросала на султаншу взгляды.

— Гюльбахар, в чем дело? — не выдержала Михримах Султан, сделав глоток шербета из кубка.

— Вы знаете, что я очень уважаю Рустема-пашу. Он помог мне в трудные времена. И я ему за это благодарна. Понимаю, меня это не касается и простите, если говорю лишнее… Но паша не хотел вас огорчать, султанша.

— Достаточно. Действительно, болтаешь лишнее. Не нужно вступаться за пашу, Гюльбахар. Видимо, он забыл, на ком женился.

Калфа пристыженно опустила голову.

— Кстати, где Рустем? — осторожно и наигранно холодно спросила Михримах Султан.

— Паша отбыл из дворца рано утром, султанша.

Покачав головой, девушка принялась за свой завтрак, стараясь не думать о том, что он просто не хотел с ней видеться после вчерашнего. Когда Султанша уже вернулась в свои покои и думала, чем же ей сегодня заняться, в покои вошел ага, держа в руках письмо.

— Вам послание, султанша.

Измир-хатун взяла в руки письмо и передала его своей госпоже.

— От кого оно? — спросила та, разворачивая его.

— От Шах Султан.

Слегка нахмурившись, Михримах Султан жестом приказала аге выйти и принялась читать.

«Моя драгоценная племянница Михримах. Мы давно не собирались всей семьей. Приглашаю тебя вместе с супругом на вечернюю трапезу сегодня во дворец на Ипподроме».

Свернув письмо обратно, Михримах Султан задумалась. Зачем Шах Султан понадобилось устраивать этот ужин? Да еще и Рустема-пашу на него приглашать? Все это казалось подозрительным.

— Все в порядке, госпожа моя? — осведомилась Измир-хатун, заметив выражение лица той.

— Да. Это приглашение на ужин от Шах Султан.

Служанка улыбнулась. Отложив письмо в сторону, Михримах Султан повернулась к окну.

— Пока есть время… Пусть придет Карим-ага. Только незаметно. Будь осторожна, иначе и тебя постигнет участь Хюнерли-хатун.

— Как прикажете.

Служанка вышла из покоев, и когда двери за ней закрылись, султанша устало выдохнула. Нужноли? Или, пока не поздно, отказаться от этой затеи? Долго размышлять об этом девушка не смогла. Предварительно постучавшись, в покои вошла Айше-хатун.

— Султанша, Хюнерли-хатун просит вас принять её.

Та изумленно вскинула брови.

«Вот и возможность закрыть ей рот», — пронеслось в голове у Михримах Султан, и она жестом приказала впустить.

Светловолосая служанка неуверенно вошла в покои и подняла ясные глаза на султаншу.

— Простите, султанша, — пролепетала она. — Я молю Вас. Кроме вашей милости мне ничего не нужно.

Михримах Султан недовольно отвела взгляд в сторону.

— Хюнерли, достаточно извинений. Не смотря ни на что, ты вновь все рассказала и кому? Рустему-паше. Теперь я уверена, что не могу тебе доверять.

— Я испугалась.

— Твои проблемы. И если хоть еще кто-то узнает поручении, что я тебе дала, шелковый шнурок навсегда закроет твой рот.

Хюнерли-хатун испуганно пошатнулась от слов султанши. Её убьют?

— О каждом твоём шаге буду знать, — почему-то улыбнулась Михримах Султан. — Можешь идти.

Девушка вышла из покоев, растерянная и испуганная. Спустя некоторое время в покои вошла Измир-хатун, а за ней коренастый мужчина невысокого роста и с пронизывающими черными глазами.

— Султанша, это Карим-ага.

— Можешь идти, Измир.

Служанка покинула покои. Ага с интересом взглянул на дочь султана. Страха в его взгляде не было. Как и благоговения.

— Думаю, ты знаешь, кто я.

— Да, султанша.

— Хюнерли-хатн рассказала тебе о моем поручении?

— Я должен следить за Малкочоглу Бали-беем и докладывать вам всё, что увижу и услышу.

— Верно. Надеюсь, ты меня не подведешь. И договоримся сразу… Если тебя уличат, ни за что не признавайся, что выполнял мой приказ. Даже под страхом смерти. Ведь если расскажешь, я все равно сделаю так, чтобы ты замолчал навсегда. Ты меня понял?

Карим-ага настороженно сжался. Он не ожидал таких слов от юной госпожи.

— Да, султанша.

— Выполнять работу начнешь с завтрашнего дня. Докладывать будешь не лично, а посланиями. Так безопаснее. Передавать будешь через Измир-хатун. Каждый вечер. И будь осторожен, моего имени и слова «султанша» не пиши.

— Как вам будет угодно.

— Можешь идти.

Темный вечер опустился на Стамбул. В Зимнем дворце Михримах Султан готовилась к ужину. Особо желания присутствовать на нём она не испытывала, но отказаться не могла. К тому же, ей придется ехать вместе с Рустемом-пашой. А после вчерашнего скандала это будет… непросто.

Стоя около кровати, султанша терпеливо ждала, когда Измир-хатун застегнет маленькие пуговицы её ярко-алого платья с золотой вышивкой. Айше-хатун же одевала своей госпоже на ее тонкую шею золотое ожерелье.

Весь день Михримах задумчиво молчала. Полностью погрузилась в свои чувства. Ее снедали обида на Рустема-пашу и изумление силе его чувств. Похоже, он от ревности с ума сходит… Конечно, это льстило девушке, но… Разве стоило из-за этого устраивать такой скандал? Тоска по Малкочоглу и понимание того, что они никогда не будут вместе и, более того, что бей её не любит и считает ребенком, ранило султаншу. Она и думать о другом не могла.