Железная маска (сборник)

– Прикажите отыскать Годольфина, потому что мои враги…

– Его найдут! – воскликнула королева.

В глазах флорентийца блеснул луч надежды.

– Не падай духом! – сказала Екатерина. – Я постараюсь спасти тебя.

– Вы будете просить короля помиловать меня?

– Нет, но я постараюсь, чтобы тебя оправдали.

– У них есть… доказательства…

– Не беда!

– Мой кинжал! И ключ!

– Молчи! – остановила его Екатерина. – Увидим… не погуби только сам себя.

Рене с беспокойством взглянул на королеву.

– Тебя будут допрашивать, пытать.

Флорентиец задрожал.

– Если ты сознаешься, ты погиб.

– А если отопрусь?

– Я спасу тебя.

Королева наклонилась к уху Рене и прошептала:

– Сегодня вечером потребуй к себе духовника.

– Мне могут отказать.

– Никому и никогда в этом не отказывают.

– И этот духовник…

– Он передаст тебе, что ты должен делать.

Королева встала.

– Герцог, я готова следовать за вами. Прощай, мой бедный Рене!

Он поцеловал ее руку, оросив ее слезами.

Крильон постучал в дверь. Тюремщик отпер.

Герцог подал королеве руку.

– Благодарю вас! – надменно отказалась Екатерина. – Посветите мне, герцог!

Де Крильон закусил губу и пошел впереди с факелом.

– Дорогой герцог, – обратилась к нему королева-мать, когда они вышли из подземелья. – Мечтали вы когда-нибудь о шпаге коннетабля?

– Конечно, ваше величество.

– А!.. – сказала королева и многозначительно улыбнулась.

– Только я никогда не думал, – твердо произнес Крильон, – что могу получить ее, способствуя побегу арестанта, вверенного мне.

Екатерина побледнела от злости.

– Вы слишком смелы, герцог.

– Дело идет о моей чести.

– Вы не похожи на… придворного…

– Меня зовут Крильон, – просто ответил солдат.

«Настанет день, – подумала Екатерина, – когда я накажу этого человека».

Она вышла с гордо поднятой головой и презрительным выражением лица из-под мрачных сводов Шатле – простой французский дворянин осмелился ослушаться ее… Носилки ждали у ворот.

Королева простилась с Крильоном движением руки и не пригласила его присесть рядом с собой.

– Прикажите отнести меня на улицу Святого Людовика, – велела она камергеру.

Достигнув середины улицы Святого Людовика, королева приказала носильщикам остановиться у ворот старого дома с решетчатыми окнами и остроконечной черепичной крышей. Она сошла с носилок и постучала молотком в дверь. Дверь отперли.

Екатерина опустила вуаль, вошла одна и затворила за собой дверь.

Она очутилась на большом дворе, на котором трава росла между камнями; к ней подошла старуха служанка.

– Я хочу видеть президента Ренодена, – сказала Екатерина Медичи.

– Пожалуйте за мной, – ответила служанка.

Екатерина поднялась по лестнице со стершимися ступенями и чугунными перилами и вошла в кабинет. Хозяин его, еще не старый, сидел за столом; глаза у него были живые и проницательные, нос острый, лицо выражало злость и хитрость.

Служанка вышла и затворила за собой дверь. Королева откинула вуаль, и президент Реноден вскрикнул и вскочил, охваченный удивлением и почтением.

– Ваше величество!.. – пробормотал он.

– Господин Реноден, – обратилась к нему королева, приложив палец к губам, – я назначила вас президентом, и от вас зависит, предать ли человека суду.

– Ваше величество осыпали меня милостями, и преданность моя безгранична, – ответил с низким поклоном судья.

– Я пришла испытать ее.

Екатерина рассказала обо всем, что случилось.

– Что нужно сделать, чтобы спасти Рене? – спросила она.

– Ваше величество, – ответил Реноден. – Я президент в Шатле, но не в парламенте. Я допрашиваю подсудимых, однако у меня нет права судить их.

– Вы станете президентом парламента через три месяца, – холодно возразила королева, – а до тех пор…

– А до тех пор – надо спасти Рене.

– Надо! – подтвердила королева.

– Парламент подкупить невозможно! К тому же ваш любимец навлек на себя всеобщую ненависть.

– Я знаю.

– Парламент будет рад обвинить его.

– Это мне известно. Но допрашивать его будете вы?

– Да, ваше величество.

– А если он ни в чем не признается?

– Даже невинные сознаются под пыткой.

– Рене отопрется.

– Если бы я был один с палачом, я мог бы уменьшить пытку, – продолжал Реноден, – но ассистентами будут двое судей, которых нельзя подкупить.

– У Рене хватит мужества не сознаться ни в чем.

– Однако его будут судить, а кинжал и ключ – веские улики…

– Вы правы, – сказала королева.

Вспомнив, что она забыла рассказать о Годольфине, она передала все, что знала, об исчезновении молодого человека.

– Ах! – сказал Реноден. – Если бы отыскать его и заставить сознаться, что это он совершил преступление и украл кинжал у Рене…

– Прекрасная мысль! – воскликнула Екатерина. – Но где найти его?

– Ваше величество, – сказал президент, – я найду способ спасти Рене… даю вам слово… но с условием…

– Каким?

– Он должен твердо вынести пытку.

– Он вынесет ее.

– Можете вы, ваше величество, принять меня в Лувре?

– Когда?

– Сегодня вечером, если возможно…

– Прогуливайтесь мимо ворот по берегу реки и ждите, когда пробьет девять часов. К вам подойдет человек, который проводит вас ко мне.

– Я приду, ваше величество.

Королева встала.

– Прощайте, Реноден, – сказала она, – до вечера.

Президент почтительно проводил ее до двери.

– На мост Святого Михаила! – приказала королева.

Носильщики прошли по острову Святого Людовика, вышли на улицу Барильери и остановились у лавки Рене-флорентийца.

Час назад Паола сидела одна в лавке, ставни которой были закрыты весь день. Притаившись за дверью и приложившись глазом к небольшому отверстию, через которое она могла видеть, что происходит на улице, она с ужасом прислушивалась к разговорам купцов.