Железный аргумент

— Ошибаешься!

Лезвие ножа блеснуло в ярком свете шаров. Крик Рахета был таким пронзительным, что вздрогнули даже стражники у дверей. Тукеро поднял отрезанный кусок плоти, разглядывая его с демонстративным отвращением.

— Теперь ты выглядишь ещё благороднее. Хочешь, уши подравняем?

— Нет! Нет, прошу! — Рахет захлёбывался кровью, она текла по подбородку, капала на дорогой камзол. — Я всё скажу! Иррик приказал нам нанять людей! Есть ещё четверо таких же, как я из свиты герцога! Их имена… адреса…

Тукеро искренне улыбнулся, словно радуясь хорошо проделанной работе. На самом деле пытки не доставляли ему никакого удовольствия, но ведь кому-то надо было очищать город от мерзких двуногих тварей.

Рассвет застал капитана в седле. За ним выстроился отряд стражников в черных доспехах. Город неторопливо просыпался, улицы пока были пустынны, лишь редкие торговцы начинали раскладывать товар на лотках возле лавок.

Первым взяли дворянина по имени Веллор — он жил в небольшом, но богатом особняке у восточной стены. Стражники вышибли дверь, не церемонясь. Двое охранников попытались сопротивляться — один получил алебардой в горло, второму сломали ногу обухом топора. Веллора вытащили из постели, где он лежал с полуголой служанкой. Ему даже не дали одеться — так, в ночной рубахе, бросили в повозку.

Вторым стал Геррит — молодой щёголь, известный своими долгами в игорных домах. Его нашли в таверне «Золотой лев», где он, уже пьяный с утра, пытался соблазнить толстую рябую уборщицу.

Третьего, старика Лоренса, схватили на пороге храма Архуна, куда он направлялся на утреннюю молитву. Старик что-то кричал о святотатстве, пока стражники не заткнули ему рот кляпом.

Четвёртый, Келван, оказался хитрее — когда бойцы Стражи ломали ворота особняка, он попытался сбежать через задний двор. И даже почти успел перелезть через забор, но один из лучников всадил стрелу ему в жопу.

Когда солнце поднялось над Аннаполисом и жители заполнили улицы, все четверо сидели в подвале казармы, рядом с Рахетом и, перебивая друг друга, давали показания. Сдавали «болтунов», сдавали агентов-осведомителей, сдавали замыслы своего покровителя Иррика…

Ровно в полдень граф Дагар дочитал последний, тридцатый лист протокола допроса и посмотрел за окно во двор здания министерства. На столе давно остыла забытая чашка чая, графу отчаянно хотелось коньяку, но Ярослав со своей волшебной фляжкой был далеко.

Внезапно дверь в кабинет распахнулась с такой силой, что от удара створки о стену с полок упало несколько папок с бумагами.

— Дагар! — проревел герцог Иррик с порога. Его обычно бледное лицо сейчас было багровым от ярости.

За спиной герцога в приемной кипела рукопашная схватка — пришедшие с Ирриком охранники сошлись на кулачках с охранявшими министра бойцами Стражи. Численное преимущество было на стороне «атакующих», дюжина против двоих, но на подмогу своим уже бежали из казармы все свободные от несения караулов стражники.

Герцог Иррик ворвался в кабинет, и стукнул пухлым кулачком по столу.

— Где мои люди, Дагар?! Клянусь, ты поплатишься за свой произвол!

Граф спокойно поднял глаза на нежданного гостя.

— Ваши люди? — он сделал паузу, наслаждаясь моментом. — Ах, вы о тех, якобы, дворянах, которых стражники застали в овечьем загоне у южных ворот города? Даже мои видавшие виды воины были, мягко говоря, шокированы увиденным зрелищем — пятеро мужчин совокуплялись там с несчастными животными. Их пришлось арестовать за недостойное поведение. Они, надо сказать, отчаянно сопротивлялись аресту, стражники применили силу, немного помяли насильников.

Иррик остолбенел.

— Что?!

— Да-да, — Дагар вздохнул с показным сожалением. — Скотоложество, насколько мне объяснили лекари, это психическая болезнь. Печальная история… Но если они действительно ваши люди я, конечно, их отпущу. После… соответствующего наказания. О, ничего особенного — просто публичное оскопление.

— Ты… ты смеешь… — Иррик задыхался. — Ты смеешь обвинять дворян моей свиты в таком непотребстве?

— Я лишь констатирую факты, — граф улыбнулся. — Этому чудовищному поступку есть около пятидесяти свидетелей. Они под присягой скажут, что действовали в соответствии с законами Империи.

Иррик понял, что проиграл. Он резко развернулся и вышел, снова хлопнув дверью. Но в приёмной его ждал сюрприз — охранников на месте не было. Только лужи крови на полу, да перевёрнутые стулья. Стражники перебили охранников герцога и унесли тела в подвал казармы.

Сердце герцога бешено колотилось, а в ушах стоял гул, будто кто-то бил в набат. Он прошагал прямо по кровавым пятнам, не глядя под ноги, как в тумане спустился в вестибюль, увешанный портретами прежних министров, и, наконец, вышел на улицу. Яркое полуденное солнце било в глаза, заставляя жмуриться. Аннаполис жил своей обычной жизнью: разносчики воды и пирожков выкрикивали зазывающие речёвки, горожане спешили по делам, а где-то вдалеке звонили колокола храма бога жизни светлого Архуна.

— Проклятый Дагар… — прошипел Иррик, сжимая кулаки. — Клянусь темными богами, он ответит за всё!

Его шикарный экипаж исчез вместе с кучером и слугами — видимо, стражники «позаботились» и о нем. Оставалось идти пешком.

Улицы города казались чужими — он давно привык обозревать их только из окна кареты. Каждый прохожий вызывал новую вспышку ярости — как они смеют так свободно ходить с ним по одной мостовой! Иррик шёл, не замечая, как его дорогущий камзол, расшитый золотыми нитями задевает полами грязные выступы стен, как пот стекает по вискам, смешиваясь с пылью. Герцог остановился на перекрестке, пытаясь понять, где он находится и куда идти. Надо было вернуться домой, собрать всех обитающих в особняке охранников, вернуться в министерство, отбить своих людей…

— Нет! — вдруг решительно сказал самому себе Иррик и, резко повернувшись, зашагал в сторону дворца герцога Хессана.

Огромный дворец герцога Хессана возвышался над кварталом, как вещественное свидетельство власти и богатства. Белоснежные стены, украшенные золотыми инкрустациями, сверкали в лучах солнца. Запыхавшийся от непривычной ходьбы по жаре, Иррик подошёл к воротам. Охранники в красных плащах с гербом Хессана узнали его и молча пропустили.

Внутри царила прохлада. Мраморные колонны, тяжёлые гобелены с изображением военных побед предков Хессана — сейчас вся эта кичливая роскошь раздражала Иррика.

— Ваша светлость, — склонил голову дворецкий в камзоле, на котором было больше золотого шитья, чем на камзоле Иррика. — Его светлость ожидает вас в библиотеке.

Библиотека Хессана была огромной. Высокие дубовые стеллажи, уставленные книгами в кожаных переплётах, тянулись до самого потолка. В воздухе витал запах древних пергаментов и дорогого вина.

Хессан сидел у камина, несмотря на жару, и пил Асторское. Его жёсткое лицо с седеющими висками было непроницаемо. Рядом, в кресле, развалился Олдрен, привычно перебирая золотую цепочку на шее.