Железный Феникс 3

— По-другому и быть не могло, — произносит она знакомым женским голосом. — Теперь на этом острове я сильнее всех. С вашим богом покончено.

Корви тоскливо взвывает и бросается вперёд. Я едва успеваю ухватить его за край плаща. «Божья воля» он, ага, как же. Жаль, что этой бестолочи божьего ума не завезли.

Иначе сообразил бы, что страж вовсе не мёртв. Вон как шевелится, словно подбираясь для удара!

А значит, нужно отвлечь от него внимание.

— Странно, — произношу недовольно. — Все вокруг болтали, что Вороний бог — это ты. А ты говоришь — покончено.

Птеродактиль задирает башку вверх в приступе хохота.

— Ох, не льсти мне, — произносит кокетливо, отсмеявшись. — Я не бог. Всего лишь его ближайший помощник. Апостол, как у вас это называется.

— У Вороньего бога были апостолы? — интересуюсь у Корви.

— Да нет же! — сердито отзывается вместо него птеродактиль. — Вашего бога тут больше нет. И не будет! Но тёплое место пустым не бывает.

— Ого, — присвистываю уважительно. — То есть, вы хотите стать новыми богами? Мне уже вставать в очередь за благословением?

— Обойдёшься, — щёлкает тварь зубами. — Думаешь, мы какие-то слюнтяи вроде вашего дрянного божка? Будем вас, идиотов, охранять и защищать? Ага, как же!

Подступаю к апостолу поближе, задирая голову вверх.

— А в чём тогда смысл вашего существования? — нахально тычу в птеродактиля пальцем. — Вот занял ты чужое место — и что? Какой смысл?

Тварь поднимает голову вверх и возмущённо орёт.

— Хаос! — наконец каркает она. — Мы несём хаос! Во имя Системы!

Птеродактиль отталкивается от земли и взмывает вверх, продолжая оглушительно вопить. Надо же, и этот туда же — про Систему толкует. Слишком много вокруг подобных вредителей. Подозрительно.

Тем временем пернатый страж, шатаясь, поднимается на ноги. Выглядит он крайне потрёпанным. Не сказать хуже — при последнем издыхании.

Его мутный взгляд останавливается на мне.

— Хаос! — верещит птеродактиль, срываясь вниз — прямо туда, где стоит его чуть живой противник.

А тот с неожиданной прытью устремляется, куда смотрит, — прямо ко мне.

Мгновение — острый клюв сносит щит Эфении и врезается мне в грудную клетку, ломая кости.

Эй, дохлятина, мы так не договаривались!

Глава 20. Откровение Азерона

Ну хоть в этот-то раз мне дадут помереть спокойно?!

Шучу, конечно. Если б не подлая птица, меня на тот свет никакими коврижками не заманишь. Живым в Великой Росии куковать всяко интереснее…

Стоп.

Если я сейчас об этом думаю, значит, до сих пор жив?!

Распахиваю глаза и судорожно ощупываю грудную клетку.

Ну надо же.

Целёхонькая.

От накатившего чувства облегчения начинаю смеяться — внезапно даже для себя самого. А ведь в этот раз твёрдо был уверен, что всё, кончилась моя верёвочка. Да я чёртов везунчик!

Кстати, где это я очутился?

Запоздало оглядываюсь по сторонам. Это место не похоже ни на что, виденное раньше. Даже странный, но вполне реальный мир убежища Корви не напоминает.

Вокруг меня колышется зыбкая темнота. Ни верха, ни низа — сплошное бесформенное ничто. Не скажешь даже, что здесь темно: себя-то я прекрасно вижу.

Ради эксперимента стучу ногой по поверхности, на которой стою. Она вроде как твёрдая, но никакого характерного звука воспроизвести не получается.

Я что, оглох?

— Ну и бред, — произношу вслух, чтобы проверить эту гипотезу. Ничего подобного: свой голос я прекрасно слышу. Ещё одна хорошая новость.

— Лютый бред, согласен, — тяжко вздыхает кто-то за спиной. Голос немного напоминает Корви, но гораздо более торжественный.

Подпрыгиваю от неожиданности и поворачиваюсь к неведомому существу всем телом. На ладонях само собой вспыхивает пламя.

И тут же гаснет — слишком уж странное зрелище предстаёт перед моим взором.

Посреди невнятной пустоты висит огромный глаз с пылающей радужкой. И всё. Остального туловища сюда почему-то не завезли.

В голове крутится тысяча вопросов, но от удивления выдаю самый животрепещущий:

— Чем ты это сейчас сказал?

Глаз молчит, будто впервые в жизни о таком задумался. Он то фокусируется на мне, то вращается в пределах невидимой глазницы. Хотя почему «невидимой»? Если присмотреться, граница между пространством, в котором висит глаз, окружающей темнотой всё-таки видна, хоть и не слишком выделяется.

— Это всё, что тебе в данном случае интересно? — наконец соображает перевести стрелки таинственный незнакомец. — Раз уж посчастливилось лично повстречать Вороньего бога.

Усмехаюсь:

— А точно «посчастливилось»? Что-то вокруг меня вашего брата как собак нерезанных в последнее время развелось. Куда ни плюнь — не промахнёшься.

Глаз пристально в меня вглядывается. Чёрный зрачок расширяется, поглощая радужку. А я чувствую себя муравьём под микроскопом.

— Ты в меня не веришь, — наконец констатирует самоназванный бог. — С кем же ты в таком случае разговариваешь?

— А мне почём знать? — пожимаю плечами. — Очередной апостол какой-нибудь дряни. Системы, Бездны — мне без разницы.

Цвет радужки глаза меняется на лиловый.

— Есть разница, — произносит он. — Бездна дарует. Но и забирает тоже. Система — лишь поглощает. Я же предпочитаю поощрять.

Киваю:

— Всё понятно. Лупишь пряниками, значит. Тоже дело. Может, расскажешь тогда, как я здесь очутился?

— Тебя посчитали достойным, — величественно провозглашает глаз. — И дозволили пройти последнее испытание.

Ещё чего не хватало! Закинули неведомо куда, чтобы участвовать непонятно в чём. Ну, страж пернатый, удружил так удружил.

— У меня другая версия, — отвечаю нахально. — Твой страж помер и решил забрать с собой побольше народа. А я так, случайно под клюв подвернулся.

Глаз встречает новость тяжёлым молчанием. Даже двигаться в своей орбите перестаёт.

— Помер, значит, — наконец подаёт голос. — Это многое объясняет. Например, почему ты совсем не походишь на возлюбленных мной кхелотов.

Страдальчески морщусь:

— Ой, только давай обойдёмся без возлюбленных, ладно? Расскажи, как отсюда выбраться, вот и вся недолга!