Железный гром 2

— Ясно. Из разговора с Семым я так понял, что, не сумев использовать против каменных стен «не тушимый огонь» и не сумев овладеть крепостью приступом, вы хотели взять сей град измором? Верно?

— Да Дивислав, все так, — подтвердил теперь уже сам Яролик. — Запершиеся в Каменьке долго не протянут! Скоро еда у них кончится в отличие от нас, — волхв кивком головы указал на выход из шатра, — в лесах водится зверь, в речках плавает рыба, рядом стоят веси с частично неубранным урожаем.

— А то, что земли племени собров и их соседей — тиверцев с бужанами полностью еще не покорены и к нам в любой момент может нагрянуть вражеские войска, вы это не учитываете?

— Знамо дело, могут, но что делать? Не уходить же отсюда не солоно нахлебавшись? Придут вороги — прямо здесь и дадим им бой! Все в воле Перуна!

— Походный вождь прав! Я и раньше об этом говорил. Нечего нам здесь высиживать яйца, нужно идти на приступ стен! — Ченстового бурно поддержало большинство собравшихся.

— Нужно лезть на стены ночью, тогда, возможно, и потери будут меньше! — выдал вождь Четай из Беркан.

Честно говоря, хотелось отдохнуть после долгого пути, а не разводить долгие дискуссии, тем более что решение вопроса у меня уже имелось. Дело в том, что какие-либо осадные орудия сложнее штурмовых лестниц и веревок с крючьями здешним славянам известны еще не были, поэтому я и предложил самый простой и надежный таран для взлома ворот. Нарисовал им угольком подвешенное раскачивающееся бревно, перемещаемое на усиленной телеге укрытой сверху.

— … а дальше просто, первая укрытая сверху «черепаха» подойдет вплотную к воротам и разберет каменный завал, а следующий за «черепахой» крытый таран своими ударами снесет ворота. Если утром начнем действовать, то не позже полудня уже будем в Каменьке.

Слушателей я поразил «своей» новаторской идеей, особенно довольным выглядел Яролик, который в завершении, когда племенные вожди поднимались, готовясь немедля начать все необходимые подготовительные работы со своими людьми, тогда волхв выдал «А я же говорил вам, что Дивислав обязательно придумает что-то умнее ваших кровавых лобовых приступов».

Коняшку моего обиходили без моего участия отправив на выпас в общий табун. На ночь я разместился в бывшей палатке Градислава, где меня у разведенного у входа в шатер костра с «хлебом и солью» встретил Ладислав вместе со знакомыми друзьями из луговчан. Над костром висел котел нашего производства, и в нем булькало какое-то варево, распространяя вокруг аппетитные запахи. Говорили до вечера, в подробностях услышал как погиб и где был сожжен Градислав. Когда красное солнце начало прятаться за заросший лесом гребень горы костер давно прогорел, содержимое котелка переместилось в наши желудки. Наскоро распрощался с друзьями отправившись спать.

Утром следующего дня в «штабной» палатке Яролика распределили порядок входа в проломленные ворота штурмовых подразделений. Первыми должны будут войти в Каменьку наши данники и новые «подданные». Два других лагеря, учитывая обороняющиеся силы неприятеля, было принято решение к штурму не привлекать, а занять их подготовительными работами для дальнейшего похода в горы. Там они должны будут двигаться в авангарде, разведывая маршруты и прокладывая дорогу арьергардным частям. А в это время находящиеся среди луговчан плотники и иные лица ремесленных специальностей под моим надзором были привлечены к сооружению двух осадных машин — «черепахи» и тарана.

Вечером того же дня, когда осадные машины были собраны, было принято решение атаковать Каменьку утром следующего дня.

Глава 13

Из-за отрогов гор стал медленно подниматься оранжево-красный шар солнца, своим теплом рассеивая легкий туман, обращая его в росу на траве. Просыпался и лагерь. А я рассматривал Каменьку, нашу сегодняшнюю цель. Крепость располагалась на вершине холма, по периметру была окружена оборонительными сооружениями в виде стен высотой до четырех метров выложенных из дикого камня

На рассвете прирезали несколько животин и покрыли сырыми «противопожарными» шкурами нашу новую осадную технику прежде чем пустить ее в дело.

Не прошло и часа, как громко затрубил рог, призывая луговчан к боевому построению.

Первыми выдвинулся расчет осадной машины с подразделениями прикрытия оснащенными мощными дубовыми щитами. Вначале бойцы укрытые «черепахой» под градом камней разбирали завал у ворот. Затем подвешенный на веревках древесный ствол, раскачиваясь взад и вперед, принялся методично таранить вражеские ворота.

С палисада крепости на таран снова обрушился камнепад, засверкали обычные и зажигательные стрелы. Но и камни те были невелики и крыша тарана нашими мастерами сработана на совесть, а зажженные стрелы просто тухли в мокрых шкурах. Поэтому, несмотря на отвлекающие факторы, долбежка ворот продолжилась. Вскоре послышался характерный треск, деревянные ворота, содрогнувшись от удара не выдержали.

Еще раньше, не ожидая момента пока ворота полностью выломают, отдал команду начать выдвижение штурмовых частей. Бойцы смыкались в колонны, в небо взметнулись копья, а над головами образовался занавес из щитов. Войска принимали боевое построение «черепаха», что должно было их защитить от стрел со стен крепости. И размеренным шагом двинулись вперед. С моего наблюдательного пункта было хорошо видно как были взломаны ворота, и слышно как зазвенела сталь, прокладывая себе кровавый путь в крепость.

— Труби Ломот! — скомандовал я, как только заметил, что штурмовые части успешно проламывают оборону противника у ворот.

Раздался протяжный звук рога «Ооооооууууууууууу» и заранее изготовленные сотни луговской дружины, чтобы закрепить достигнутый балтами успех с шумом и завываниями ринулись вперед. Всем стало понятно, что Каменька обречена.

Из «взятого на копье» града исходил громкий шум ужасающий слух и холодящий кровь. Сейчас из все новых и новых частей захваченного населенного пункта доносились крики убиваемых, пытаемых, насилуемых, что лично меня извещало, что до того или иного конца крепости дошли мои войска. Повсеместно начинались грабеж и разбой. Да, действовали победители иногда излишне грубо, придерживаясь, однако, негласного правила — чем ожесточеннее сопротивление, тем жестче штурм и его последствия. Воины вламывались в дома и подворья, иногда убивая там все живое — от домашней скотины до людей. А выжившие горожане, в свою очередь, пытались спастись и любыми путями покинуть свой град, оказавшийся в руках неприятеля, скрывшись в лесах и горах. Мне творящееся вокруг, конечно, не очень нравилось, и прежде всего то, что войска при мародерстве утрачивали всякий контроль, но все и сразу вдруг не изменить. Нужно время и непререкаемый авторитет, чтобы как-то в этом плане навести дисциплину.

Одна молодая вандалка с частью сгоревшими в огне волосами сжимала копье, сделанное из не ошкуренного дерева и с каменным наконечником. Она со страхом и ненавистью взирала на нас и водила наконечником своего убогого копья из стороны в сторону, нацеливая его попеременно то на Белеха, то на Станилу. Двоюродный брат не выдержал первым, прикончив женщину двумя ударами меча.

Мы, вместе с группой моего сопровождения, медленно продвигались к центру крепости, к дому вождя.

— Топор мне! — не глядя протянул руку назад Ненад.

— Нет своего топора, так и не лезь вперед, — буркнул Хотебуд, отодвигая моего бывшего «однокашника» из «младшей дружины» от крепко сбитой дубовой двери.

Когда дверь от сокрушающих ударов затрещала и пошла щепами, а запирающий ее изнутри засов был перерублен, то Хотебуд уступил место здоровенному Веретею. От удара его ноги дверь вместе с засовом вылетела, и он же первый шагнул в образовавшийся проем, перекрывая мне обзор. Я держал перед собой щит, что не мешало мне видеть могучую спину Веретея и как он резко орудует своим клинком. Послышались металлический звон сталкивающегося оружия и чей-то крик и, секундой позже, под ноги Веретея брызнула кровь, и следом за ней на пол упало чье-то бездыханное тело. Я вошел третьим. Сегодня, по причине раненной руки, я даже ни разу не вытащил меч из ножен. Да командующему вообще-то, это не рекомендуется делать в принципе, но местные, как показал недавний случай с Градиславом, это не очень-то и осознают.