Железный лев

Судя по тому, как их всех перекосило, перспективы они увидели очень ясно и отчетливо.

— Вы не местных. Так ведь?

— Так. — нехотя ответил старший.

— В розыске?

— Почем нам знать?

— Ясно. — протянул молодой граф с многозначительным видом. — В общем — проваливайте. И быстро. За мной идет присмотр полицией. Не удивлюсь, если вас примут в ближайшие минуты. Так что поторапливайтесь и уходите дворами. Будете должны.

Старший молча кивнул.

Лев же оправил одежду и предложил ошарашенному брату продолжить утреннюю пробежку.

— Как ты их… — только и выдавил он из себя, когда они удалились на четверть мили.

— Разговорчики! Не сбивай дыхание!..

Впрочем, Николай не оставил своего любопытства. И когда они вернулись в особняк, приняв сухой душ, то есть, сделав обтирание влажными полотенцами, он снова поднял эту тему.

— Когда ты сумел выучиться так драться?

— Сам не знаю, — честно солгал Лев. — Это шло от души. Я импровизировал. Как художник или музыкант. А может, даже и дирижер или композитор. Ты ведь слышал, как они пели. Вот у того, кому я попал дубинкой по ноге, явно было сопрано. А тот бедолага с отбитым хозяйством пытался взять слишком высокую ноту. Ее, пожалуй, и не услышать. Видишь, как старался?

— Ты… хм… я… слушай, а ты можешь научить? — не поддавшись на шутки Лёвы, спросил Николай.

— А тебе зачем?

— Я же в армию хочу пойти, в отличие от тебя. А там может пригодиться.

— В армии? Солдат избивать, что ли? Или ты на войну собрался? Так-то, как я слышал, в армии нужна крепкая печень, карточная удача и компанейский характер.

— Врут, — улыбнулся Николай. — Все они врут. Удача в картах необязательна.

— Вот видишь…

— Я на Кавказ хочу. — серьезно произнес брат.

— Зачем? Там стреляют. Понимаешь? Сделают дырочку, — ткнул Лев брата пальцем в лоб, — потом не залатаешь. Причем воюют не по обычаям, а наскоками. По-разбойничьи. Отчего и офицеры гибнут дуриком, и даже порой в плен попадают.

— Вот для этого я и прошу — научи.

— Ты не ответил, зачем тебе это?

— Что у нас от семейного добра осталось? — серьезно спросил Николай. — Мы бедны. Поэтому я и мыслю сделать себе карьеру в армии.

— Ее проще сделать в Санкт-Петербурге, чем на войне.

— Для столичной карьеры нужны деньги, а с ними у нас как раз беда. На Кавказе же при должной удаче я проскочу поскорее обер-офицерские чины и получу подходящее назначение.

— А дальше?

— Куда удача выведет, — неуверенно улыбнулся Николай.

— Хороший план. — серьезно произнес Лев, а потом заржал. — Надежный, как китайские часы.

— А в Китае делают часы? — не понял шутки Коля.

— Ты понимаешь, что шанс умереть дуриком у тебя в твоей задумке намного выше, чем добраться до высот и разбогатеть?

— Но он есть. И я прошу тебя — помоги.

— Ты уверен? Идея-то под пули лезть с такими целями совсем не здравая.

— Уверен.

— Убьют же.

— Я же в артиллерию пойду.

— Коля, ты дурак? Уж извини меня, но как ты в артиллерии хочешь карьеру быстро сделать? В рейдах по уму не поучаствовать. Красивых девок на саблю не взять. Врага не пограбить. Это же простая служба до талого.

— Нам только в артиллерию или на флот дорога. — серьезно ответил Николай. — Если окажусь умным — попаду на батарею. Если просто бедным — на флот. Или ты думаешь, что на флоте будет сподручнее карьеру делать?

— На нашем? — криво усмехнулся Лев.

— Вот-вот.

— А пехота?

— Не такой уж я и дурак[2], — нахмурился Николай. — Ну так что? Научишь?

— Хорошо. — нехотя ответил Лев. — Но сначала нужно укрепить тело. А потом — посмотрим. Ты… да и я все еще слишком слабы. И нам бы, к слову, учителей клинка. Да и для пистолетов стрельбище было бы нелишним.

— Я поговорю с дядей. Быть может, он сам возьмется. Чай полковник гусарский. Хоть и в годах, а саблей махать должен дай боже.

— Было бы славно, — кивнул Лев Николаевич. — А теперь пошли на Голгофу.

— Куда? — не понял Николай.

— Усмирять свое тело и живот. Кашу овсяную вкушать.

— Да ну тебя, — фыркнул брат и они, улыбаясь, отправились в столовую.

— Не спросишь, кто это такие были? — тихо уточнил Лев.

— А стоит? Ты же не ответишь.

— Почему? Судя по всему, наш поручик ОЧЕНЬ обиделся. Ты разве не слышал? Сергей Павлович написал бумажку одну куда-то в Санкт-Петербург, с просьбой уволить его без права ношения мундира.

— Из-за тех слов, что он тебе сказал?

— По совокупности, братишка, по совокупности…

Позавтракали.

Отдохнули.

И Лев отправился в гости.

— Душ бы… — тяжело вздохнув, буркнул он, забираясь в коляску. — Хотя на такой жаре так и так его приму…

Извозчик промолчал.

Он вообще был угрюмым и за всю поездку не проронил ни слова. Что удивительно. Обычно-то они попадались разговорчивыми, если пассажир был один и их треп не мешал беседе уважаемых людей. Но ничего забавного они обычно не рассказывали. Так — пустая болтовня, в которой в лучшем случае проскакивали бытовые курьезы. А таких сложных конструктов, будто они «водят телегу для души» в свободное от доходного бизнеса время, в здешних реалиях не встречалось.

Пока.

Потому что Лев Николаевич не был вредной букой и попросту рассказал части извозчиков о том, что в Москве такое встречал. Не пояснив, правда, за год. И теперь рассчитывал на то, что и в Казани аналогичные ребята заведутся…

— Приехали, барин. — буркнул этот извозчик, остановив коляску.

— Держи. — протянул молодой граф ему тройную плату.

— Здесь больше, чем надо. — нахмурился мужик.

— Так и есть. Подожди меня. Потом дальше поедем.

Тот от этих слов напрягся, но несколько секунд спустя кивнул. И молодой граф с чувством удовлетворения направился в мастерскую к Игнату…

История с купцами Крупениковыми затягивалась.

Они молчали.

Просто полностью игнорировали тут встречу.

Совсем.

Вообще.

Наглухо.

Даже эти разбойнички, что с утра напали, не от них был. Об их появлении в городе Федор Кузьмич заранее предупредил — недели за полторы. Более того, сумел выяснить о том, из каких краев они заявились. Этого хватило для нужных выводов — купцы тут ни при чем. У них там знакомств нужных не имелось, зато тот самый обиженный поручик именно туда отправился служить.