Железный лев

— Работает же метода! — расплылся в улыбке молодой граф.

— Лёва! — снова воскликнул Владимир Иванович, в глазах которого плясали озорные чертики.

— Неделю назад в парке у Черного озеро мы задержали четверых лиходеев, — произнес максимально ровным тоном губернатор. — Они были крепко избиты и пытались скрыться. Но им не удалось. Догадываетесь, о ком речь?

— А чего они? — постарался сыграть в подростковую манеру, Лев Николаевич.

— Узнаете, значит. — снова улыбнулся Сергей Павлович. — Вы просто ходячее бедствие.

— Исключительно для преступников и врагов престола!

— Тоже верно, — еще шире улыбнулся Шипов. — Эта четверка была нанята для того, чтобы вас наказать и унизить. После дознания они указали на Эдмунда Владиславовича. И я уже отдал приказ о его аресте.

— Ясно. — кивнул Лев.

— Вы ведь понимаете, что он действовал не один. Колодники эти известные. И стоят их услуги недешево. У него столько денег не было и быть не могло.

— Вы имеете в виду, не угрожал ли мне кто-то последнее время?

— Например, — кивнул губернатор. — Но я хочу вас попросить: прекратите чудить. Если бы не ваш образ жизни, который совершенно не подобает людям вашего круга, то как с этими, так и с другими лихими людьми вы едва ли смогли столкнуться.

— Пока это заканчивается печально для них.

— Пока — да. Но завтра они просто пальнут в вас из пистоля, укрывшись в кустах. И что вы делать будете? А мне здесь в Казани убийство графа совсем не нужно. Будьте уверены — оно дойдет до самого Николая Павловича.

— Эта четверка… она в каком состоянии? Их вдумчиво допрашивали или они в той же изломанности, в которой я их оставил?

— Как это относится к делу?

— Я бы хотел их взять себе в охрану.

— Что?! — синхронно переспросили и губернатор, и дядя.

— Они грамотно работали. Опытные. Жизнь их занесла не на ту сторону. Я же хочу дать им шанс и исправиться. Будут меня охранять в обмен на каторгу. Она ведь их ждет?

— Без всякого сомнения, — кивнул Шипов. — Хотя будь моя воля, я бы их просто повесил. За ними уже столько бед.

— Вот. Пусть отрабатываю.

— Это их не изменит. Сколько волка не корми… — покачал головой губернатор. — Зачем вообще вы занимаетесь этими странными делами? Что это такое?

— Атлетика. Я занимаюсь атлетикой.

— И зачем она?

— Как там пелось в одной залихватской песне: «Я люблю кровавый бой, я рожден для службы царской», — улыбнулся Лев Николаевич.

— Не знаю такой песни, — покачал головой Сергей Павлович, — но слова верные. И что же? Как эта атлетика связана со службой?

— Россия ныне воюет постоянно лишь на Кавказе. Западноевропейские туземцы пока не решаются вновь напасть на империю. Так что придется иметь дело с горцами. А они воюют не по обычаям и нападают где и как придется. Из-за чего нужно быть готовым к битве и спросонья, и на нужнике. Даже голыми руками. Оттого я атлетикой и увлекся, начитавшись о делах далеких античных времен. Мы с братом упражняемся, укрепляя тело для службы.

— Занятно… — пожелав губы Шипов. — И что же, можно всякого вот так морды бить научить?

— Всякого нет. Здесь человек важен и его природное естество. Однако даже через полгода таких упражнений любой офицер окажется весьма неприятен в схватке накоротке. А за два-три года можно настоящих Геркулесов вырастить, если книги не врут, конечно. Я весьма удивлен, что со времен Античности никто более не уделял внимание атлетике.

— В парке вы ей занимались?

— Разумеется. Мы с братом делали пробежку.

— Я подумаю, что можно сделать. — с мягкой улыбкой произнес Шипов. — Мне нравится ваш запал… и осторожность. — добавил губернатор, давая понять, что он в курсе дурной истории с Анной Евграфовной.

— Береги честь смолоду, — серьезно ответил Лев, прямо и открыто глядя в глаза собеседнику.

На этом разговор завершился.

Молодой граф удалился, оставляя по просьбе Владимира Ивановича наедине с губернатором обсуждать разные вопросы.

Отправился к себе.

Сел там.

И нервно выдохнул.

Умом он понимал, что ничего бы ему Сергей Павлович не сделал, если бы он поселился под юбкой у Анны Евграфовны. Его бы просто не поняли в обществе. Но все равно… человек заслуженный и генерал отнюдь не паркетный. Один из тех немногих людей, что о державе пекся, несмотря на чины.

Он уже навел справки.

Благо, что это оказалось совсем несложно. Личность-то известная.

И теперь, столкнувшись с генералом лицом к лицу и пообщавшись, ему стало невероятно стыдно. Да, он не сделал непоправимого. Но все равно… Человек старался. Себя не жалел. А у него тылы сыпались…

— Ты чего такой смурной сидишь? — спросил вошедший Николай.

— Думаю, братец, думаю.

— С такой кислой миной? О чем же? Снова об овсянке? — попробовал он пошутить.

— Мы с тобой как две белые вороны со своими упражнениями. Это злит людей.

— И что же? Неужто ты хочешь отказаться от них?

— Нет. Я хочу создать обществом любителей атлетики. И думаю, как это дело провернуть.

— Вряд ли желающих будет много.

— Главное — оформить. Пока мы слишком загадочны для окружающих. Из-за чего они нас боятся. Ежели в газете какой популярной дать целую колонку, то многие вздохнут с облегчением.

— Дядя нам отказался в фехтовании и пальбе из пистолета. А ты про общество задумался… — покачал головой Николай.

— Не все так печально, братец. Надо подготовить программу и заявиться к Сергею Павловичу. Как мне кажется, он заинтересовался моими словами и всей нашей атлетикой…

Часть 1

Глава 9

1842, июль, 1. Казань

Заканчивалась утренняя литургия.

Лев Николаевич стоял ее, пользуясь наработками реципиента, привыкшего к такому бдению. А то с непривычки спина могла и «сломаться». Он много раз слышал там, в XXI веке, об этой проблеме.

Молодой граф с удовольствием бы расположился поближе к двери, где воздуха побольше. Или даже во дворе и лучше на стульчике, но, увы, здесь имелся свой «ранжир». Из-за чего его, в силу происхождения, ставили практически к алтарю. То есть, на виду у всех и в самую глубь.