Железный лев

Из-за чего перед Львом возник вопрос: что делать дальше. Сподобятся купцы или нет — неясно. Они, очевидно, чего-то боялись. Вероятно, воспринимая всю эту историю как провокацию и попытку на них наехать каких-то серьезных игроков. Ну и копали. Во всяком случае, Федор Кузьмич думал именно так и даже о кое-каких изысканиях Крупениковых прознал. Так что в условиях этой неопределенности Лев Николаевич же решил начать параллельный проект. Попробовать. В частности, выбрав подходящую мастерскую, он ее владельцу предложил заказ на булавки. Обычные английские булавки, которые в здешних краях еще не изобрели[3].

Почему?

Да кто его знает? Просто так звезды легли. Лев Николаевич не был знатоком истории и немало удивился этому факту. Но и клювом щелкать не стал. Сразу включился…

— Ох! Лев Николаевич! — заохал Петр, старший сын Игната, когда молодой граф зашел к ним в мастерскую. В ту ее часть, которая выполняла функцию торговой лавки. — Сейчас я позову отца. А вы присаживайтесь, присаживайтесь.

Мужчина глянул на лавку, куда этот недотепа пытался его посадить, и едва заметно ухмыльнулся. Пожалуй, после такого сидения, часть одежды придется выбрасывать. Не следили тут за чистотой… не следили. Совсем…

— Ой! Лев Николаевич, а чего вы не присаживаетесь? — удивился вернувшийся помощник родителя, возвращаясь.

И тут же получил подзатылок от отца.

— Куда ему садиться, дурень?! Почему у тебя там опять навалено?!

— Как идет выполнение заказа? — проигнорировав эту почти что теплую и ламповую семейную неурядицу, спросил молодой граф.

— Все сделал, как и оговаривали, — произнес он, вытирая ветошью руки, а потом добавил: — Прошу.

Они перешли в производственное помещение, а оттуда к складу. Ну… скорее подсобке, чем полноценному складу. Игнат залез в нее и вытащил корзинку, в которой лежали деревянные пеналы. Простенькие, вроде тех, что применялись позже в школе для пишущих принадлежностей. Только сильно короче.

Мастер взял наобум первый попавшийся и протянул заказчику.

Внутри лежали английские булавки.

Десяток.

Крупные такие, но вполне функциональные и удобные. Игнат мог сделать и помельче, но именно такие отлично вписывались в текущие нужды. В частности, крепления шалей, платков и прочего.

Никаких украшений.

Просто полированные, чуть блестящие от растительного масла, массивные английские иголки.

— Сколько таких коробок?

— Три дюжины. Как и оговаривали.

Лев Николаевич поставил на небольшой чистый участок столешницы свой маленький несессер. Практически барсетку этих лет, выполненную только из кожи на жестком каркасе. Открыл ее. И достал оттуда маленький мешочек с серебром.

— Это за работу.

— Премного благодарен, — произнес Игнат, принимая деньги.

— Почем ты можешь взять сталь? Если сразу много.

— По шесть с полтиною рублёв за пуд, барин. — произнес Игнат на южнорусский манер, что для этого региона было не характерно.

— Возьми этот пуд и наделай заготовок. — сказал Лев Николаевич, выкладывая перед ним еще деньги. — И распорядись донести эту корзину до коляски.

— Конечно, барин, — расцвел Игнат, предвкушая большой заказ.

Лев же подвис, задумавшись.

Он ведь хотел как? Правильно. Оставить на реализацию эти булавки в приличных магазинах, куда и сам захаживал. Но прямо сейчас он осознал, насколько это все погибельная стратегия.

Нужна мода.

Нужен тренд.

А как его создать? Уж точно, не с помощью магазинов, в которых эти булавки утонут в океане подобных им мелочей.

— Барин, — тихо спросил Игнат.

— А? Что?

— Отчего ты булавки эти в коробки велел укладывать? Да еще аккуратные и деревянные. Неужто на подарок кому?

Лев глянул на него.

Криво усмехнулся и произнес:

— Пожалуй, пока не надо грузить. Читать умеешь?

— Младшой мой разумеет.

— Я тебе краску пришлю. Темной снаружи коробки покрасишь. Светлой изнутри. И натереть их нужно чем-то, чтобы блестели. Сделаешь?

— Сверху рубль положишь? Работа-то хлопотная.

— Полтину. Куда тут рубль-то? Ты, чай, не сам трудиться станешь, а кого из младшеньких своих посадишь. Да и работы там немного. Я тебе быстросохнущую краску пришлю. Ну что, возьмешься?

— По рукам, — буркнул Игнат, хотя это недовольство и было напускным. Покрасить такие пеналы да натереть и четвертака не стоило. А он вон — полтину взял. Щедр барин… щедр. Или дурень. Хотя о последнем он думать не хотел…

[1] Парк у озера Черное разбили в 1829 году. В 1860–1870-е озеро стали засыпать из-за дурных запахов, и к 1889 году засыпали полностью, но в ходе работ в начале 1980-х озеро откопали в рамках старой котловины, восстановив, а готовясь к 1000-летней годовщине Казани — отреставрировали. Так что сейчас озеро примерно соответствует тому размеру, какое имелось в 1842 году.

[2] Здесь идет отсылка к известной в те годы (и не только) поговорке: «Умные идут в артиллерию, хитрые — в инженеры, смелые — в кавалерию, дураки — в пехоту, а бедные — на флот».

[3] «Английская» булавка была изобретена в США в 1849 году, где и запатентована, однако осенью того же года английский делец Чарльз Роулей запатентовал ее у себя на родине. А потом наладил выпуск. В связи с чем такая булавка и называется «английской».

Часть 1

Глава 8

1842, июнь, 15. Казань

— Рад вас видеть, Анна Евграфовна, — произнес Лев Николаевич, словно бы оторвавшись от изучения книг. На самом деле он просто надавил на Карла Генриховича и тот сказал, когда она собиралась его навестить. А потом явился в подходящий момент.

— Мой мальчик, какая неожиданная встреча. — с нескрываемой болью в голосе произнесла она. И даже, как ему показалось, заколебалась, желая немедленно уйти.

— Тетушка говорила, что вы не желаете принимать приглашение и навещать наш дом, — перейдя на французский, поинтересовался он.

— Я неважно себя чувствовала. — нахмурилась графиня.

— Ну же… Анна. Мы же договорились остаться друзьями, — сделал обиженный вид Лёв. — А я вас так ждал… мне был очень нужен ваш дружеский совет. Как мудрой женщины.

Глазки ее нехорошо сверкнули, отчего Лев спешно добавил:

— Которая разбирается в моде и всяких приятных мелочах к женскому платью.