Железный Ворон 2

Он быстро взял себя в руки. Шок на его лице сменился привычной холодной маской, но в его глазах всё ещё плескалось недоумение.

— А я мог бы задать тебе тот же вопрос, — сказал он ровным тоном. — Что ты здесь делаешь? Я думал, мы договорились идти вместе. Или ты решил, что справишься один?

Он не оправдывался. Он тут же перешёл в контратаку, обвиняя меня в том же, в чём я обвинил его.

Его слова были как ушат холодной воды. Действительно. Я же сам решил пойти один. Укол вины коснулся моего сердца. Я так увлёкся своим могуществом, что забыл о них.

— Я… да… я согласен, — я опустил глаза. — Я решил пойти один. Сам не знаю почему. Просто… я не хочу больше рисковать вами.

Я усмехнулся без веселья.

— Тем более, как ты сам понял… я теперь могу проходить сквозь стены. Такие вот дела.

Я выпрямился, и мой голос стал холодным.

— Я ответил. Честно. Твоя очередь.

Дамиан слушал меня, и его лицо оставалось непроницаемым.

— Моя очередь? — он криво усмехнулся. — Хорошо.

Он сделал шаг ко мне.

— Но сначала ответь мне ты, Воронцов. Я пришёл сюда, потому что это логичное место для встречи «Химер». А ты… как ты узнал об этом месте? О том, что Костя Шуйский встречался с ними именно здесь? От своего нового «друга», его брата?

Он поймал меня. Он знал, что я говорил с Петром Шуйским.

— Дамиан, ты юлишь! — я сделал шаг к нему, и мой голос прозвучал резко. — Ты говоришь какую-то глупость! Откуда ты знаешь про Шуйского? Откуда тебе всё это известно?! Откуда тебе известно, что я говорил с его братом?! Что здесь происходит?!

Мои вопросы, как удары, посыпались на него. Теперь уже он был в обороне.

Дамиан на мгновение замер. Он не ожидал такого напора.

— Я… — он запнулся, и его маска невозмутимости дала трещину.

Он тяжело вздохнул и провёл рукой по лицу.

— Хорошо, Воронцов. Ты прав. Хватит игр.

Он посмотрел на меня, и в его глазах была мрачная усталость.

— Я знаю, потому что я следил за тобой. С самого первого дня. С того момента, как ты пришёл в себя в лазарете.

Я опешил.

— Я видел, как ты говорил с лекарем. Видел, как ты вышел на площадь. Видел твой разговор с братом Шуйского. Я всё видел. — Он усмехнулся. — Твой браслет «Тихого шага» — хорошая вещь, Полонская молодец. Но против моих «теней» он бесполезен.

Он подошёл к стене и прислонился к ней.

— Зачем я это делал? Потому что я не верил тебе. Не верил в твою «амнезию», в твой «пробудившийся дар». Я думал, ты — самозванец. Или шпион. Я пытался понять, кто ты такой и чего хочешь.

Он посмотрел на меня.

— А теперь… теперь я всё ещё не знаю, кто ты. Но я знаю, что ты не враг. И я знаю, что ты — единственный, кто может мне помочь.

Он ждал моей реакции на его шокирующее признание.

— Так, стоп.

Я медленно подошёл к нему. Мой гнев, до этого приглушённый, начал закипать.

— Ты говоришь, следил за мной от лазарета? Тогда ещё о моём «пробудившемся даре» не знал никто. Даже я сам.

Я встал прямо перед ним, глядя ему в глаза. Я чувствовал, как от подступающей холодной ярости кончики моих пальцев начинают покалывать, а в глазах, должно быть, появляется какое-то свечение.

— Скажи мне правду, мать твою.

Дамиан смотрел на меня, на мои светящиеся от ярости глаза, и я впервые увидел на его лице… страх. Не за свою жизнь. А страх быть разоблачённым.

Он отвёл взгляд.

— Ты прав, — сказал он глухо. — Я соврал.

Он снова посмотрел на меня, и в его взгляде было отчаяние.

— Я следил не за тобой, Воронцов. Я следил за ним. За Костей Шуйским. Уже несколько недель. Я знал, что он связан с чем-то грязным. Я видел, как он получает деньги, как встречается с этим отбросом Корфом. Я пытался понять, на кого он работает. Я хотел остановить их сам, тихо.

Он усмехнулся безрадостно.

— А потом появился ты. Со своим «пробудившимся даром», со своим безумным поведением. Ты влез в мою операцию и спутал мне все карты. Ты привлёк к этому делу внимание всех — ректора, Голицыных, своего отца… Ты устроил хаос.

Он выпрямился, и в его голосе зазвенела сталь.

— Вот тебе правда. Я вёл своё собственное расследование, потому что «Химеры»… они не просто культ для меня. У меня с ними личные счёты. Очень личные. А теперь из-за тебя моё тихое расследование превратилось в грёбаный цирк с участием всего Совета Родов.

Он раскрыл мне свою тайну. У него был свой, глубоко личный мотив.

— Расскажи мне всё, — сказал я уже спокойнее, но так же настойчиво. — Чтобы я поверил тебе, мне нужно знать всё. Что это за личный мотив, Дамиан? О чём ты говоришь?

Дамиан надолго замолчал. Он смотрел в тёмный провал люка, ведущего в крипту, словно видел там что-то, чего не видел я.

— Моя сестра, — сказал он наконец, и его голос был глухим, лишённым эмоций. — У меня была младшая сестра. Лидия.

Он сжал кулаки.

— У неё был редкий дар. Она могла исцелять эфирные тела. Не просто раны. А саму структуру души. Пять лет назад… её похитили. Прямо из нашего родового гнезда. Мы искали её везде. Нашли… через год. То, что от неё осталось.

Он замолчал, и тишина в склепе стала тяжёлой, как могильная плита.

— «Химеры», — продолжил он, и в его голосе зазвенела замороженная ненависть. — Они использовали её. Её дар. Чтобы «сшивать» своих ублюдков. Чтобы стабилизировать их разваливающиеся тела. Они выпили её досуха. А потом… выбросили.

Он поднял на меня свои тёмные, пустые глаза.

— Мой Род, Одоевские, хранители тёмных знаний… мы не смогли её защитить. Мы не смогли её найти вовремя. Мы не смогли её спасти. Это — позор, который мы никогда не смоем.

Он усмехнулся страшной, сломанной усмешкой.

— Вот мой «личный мотив», Воронцов. Я не просто хочу их остановить. Я хочу стереть с лица земли каждого из них. Каждого, кто причастен. И их Магистра — в первую очередь.

Я стоял и слушал его. Его история была ужасной. Она объясняла его ненависть, его одержимость. Но…