Железный Ворон

Она ушла.

Как только дверь за ней закрылась, «Маска Покоя» на лице Лины распалась.

— Ничего себе… — выдохнула она, опускаясь в кресло. — Я думала, она тебя испепелит взглядом.

Дамиан вышел из тени.

— Ты сыграл очень рискованно, Воронцов, — сказал он своим обычным тоном, но я видел в его глазах уважение. — Ты показал ей и кнут, и пряник. Заставил бояться и… доверять. Теперь она не знает, чего от тебя ожидать. Это сильная позиция.

Я устало опустился на диван.

— А что нам теперь делать? — спросил я, обращаясь к ним обоим. — Мы сидим здесь, в клетке. Голицыны и мой отец ведут свою игру. А где-то там бродит Магистр Химер, который, возможно, уже знает о нас.

Первой заговорила Лина. Она потёрла виски, словно у неё разболелась голова от всего произошедшего.

— Делать? — переспросила она. — Для начала, нам нужно понять, с чем мы имеем дело. Этот Магистр… этот культ… они не остановятся. Они собирают «материал». И теперь, после нашей стычки, ты, Алексей, для них — первосортный материал. Твой дар уникален. Они будут за тобой охотиться.

Она посмотрела на меня, и в её глазах была серьёзная тревога.

— Нам нужна информация. Больше, чем могут дать слухи или даже допрос. Нам нужны их книги. Их ритуалы. Мы должны понять, как они мыслят, чего они хотят. А такая информация может быть только в одном месте…

Она сделала паузу.

— … в Запретной секции? — закончил я за неё.

Слово, которое я прочитал в дневнике Алексея, всплыло в памяти. Место, где он нашёл свой отчаянный «Ритуал Эха».

Лина удивлённо посмотрела на меня, а затем кивнула.

— Да. В Запретной секции библиотеки Академии. Там хранятся все тёмные, опасные знания. Некромантия, демонология, кровавые ритуалы… всё то, что не преподают на лекциях. Если где-то и есть информация о «Чёрных Химерах», то только там.

— Но туда не попасть, — ровным тоном вставил Дамиан, который до этого молчал. Он подошёл к нам. — Вход в Запретную секцию разрешён только магистрам. И он защищён так, что все твои замки, Полонская, покажутся детскими игрушками. Сигнальные руны, ментальные ловушки, стражи-гаргульи…

Он усмехнулся своей кривой усмешкой.

— Пробраться туда — это чистое самоубийство.

Я слушал его, и его слова о неприступности Запретной секции звучали очень убедительно. Но я знал то, чего не знали они.

Я задумался, глядя в пустоту.

— Не думаю, что это настолько нереально, — сказал я медленно, словно размышляя вслух.

Я так хотел сказать им о том, что Алексей как-то туда попал… что он нашёл там свой ритуал… но я не мог.

Лина и Дамиан удивлённо посмотрели на меня.

— Ты о чём? — спросила Лина. — Дамиан прав. Обычными методами туда не войти.

— А кто сказал, что мы будем использовать обычные методы? — я посмотрел на них.

И тут Дамиан, который внимательно следил за выражением моего лица, прищурился.

— У тебя есть идея, Воронцов, — сказал он. Это был не вопрос, а утверждение. — Ты что-то знаешь.

— Я… — я начал и тут же запнулся.

Я колебался. Чёрт… чёрт… я не могу им рассказать про дневник. Про ритуал. Это слишком опасно. Это моя тайна.

Я опустил голову, не в силах выдержать их выжидающие взгляды.

— Я бы очень хотел, — сказал я тихо, и в голосе звучала неподдельная горечь. — Правда. Очень хотел вам рассказать, но я не могу… Это… это тайна… она… она касается моего Рода.

Я снова поднял на них глаза, и мой взгляд был полон растерянности.

— Мне нужно вспомнить… больше. Собрать всё в кучу. Я обещаю, я вернусь к вам с этим. Хорошо?

Лина, увидев моё состояние, тут же шагнула вперёд.

— Эй, конечно! Не дави на себя. Мы понимаем. Родовые тайны — это не то, чем можно разбрасываться.

Она положила мне руку на плечо, и её поддержка была как нельзя кстати.

Дамиан же молчал. Он просто смотрел на меня, и его тёмные глаза, казалось, пытались просверлить меня насквозь. Он не поверил мне до конца. Он понял, что я что-то скрываю, но решил не давить. Пока.

— Хорошо, Воронцов, — сказал он наконец. — Вспоминай. Но помни, время не на нашей стороне. «Химеры» не будут ждать.

Они ушли, оставив меня наедине с моими мыслями.

Глава 22

Я остался один. Их идея была правильной. Мне нужна была информация. И я знал, где её искать. В дневнике Алексея.

Я подошёл к столу, взял потёртую кожаную книжку и снова открыл её. Я начал читать с самого начала, на этот раз не пропуская ни строчки. Я вчитывался в каждую жалобу, в каждое описание лекции, в каждое упоминание имён.

Я читал несколько часов. И нашёл.

«…старый Хорт, завхоз, опять ворчал. Проклинает студентов, которые шастают по „его“ подвалам. Говорил, что снова придётся менять руны на входе в архив старых карт, потому что кто-то пытался их взломать. Дурак. Он и не подозревает, что настоящий вход в Запретную секцию — не через главный зал библиотеки. Он — через архив. Нужно только знать, какую карту попросить. Карту Северных Пределов времён Катаклизма. И знать, что делать с ней дальше…»

Вот оно. Ключ. Непробиваемая защита, о которой говорил Дамиан, была лишь для отвода глаз. Настоящий вход был другим. Хитрее. И Алексей знал, как его открыть.

Я сидел, глядя на строчки в дневнике.

Попросить в архиве карту Северных Пределов времён Катаклизма. И знать, что делать с ней дальше…

— Если бы только знать, что делать с ней дальше! — пробормотал я в тишину комнаты.

Я вздохнул. Мне нужно вспомнить… вспомнить тот день… Нужно сконцентрироваться.

Я отложил дневник, прошёл к дивану и откинулся на него, закрыв глаза. Я отбросил все мысли о настоящем. Я хотел вернуться туда. В тот день. В сознание Алексея.

Я представил себе боль. Унижение после дуэли. Я цеплялся за эти ощущения, пытаясь вызвать эхо его памяти.

Сначала — ничего. Только темнота.

Но потом… я увидел это.

… Воспоминание. Осколок.…

Я лежу на кровати в лазарете. Тело ломит. В голове гул. Но унижение жжёт сильнее любой раны. Голицын… Оболенская… Отец… Их лица стоят перед глазами. Я не могу так. Я не могу быть никем.

Ночью, когда нянюшка заснула, я встаю. Каждый шаг — пытка. Я крадусь по тёмным коридорам. Не в библиотеку. Нет. Туда мне нельзя. В архив. Старый, пыльный архив на цокольном этаже.