Железо и кровь. Франко-германская война
Шрифт:
Баварцы в прусской армии часто являлись предметом шуток, и нерасторопность фон дер Танна подкрепила существовавшие стереотипы. В главной квартире, например, рассказывали анекдот о том, как прусский офицер укорял француза в том, что его правительство отправило на войну диких арабов. «Ну, вы же взяли с собой баварцев», — якобы услышал он в ответ [616] . Для этих шуток, впрочем, имелись реальные основания — уровень подготовки баварских солдат был объективно ниже, они отличались более низкой дисциплиной и выдержкой.
616
Bronsart von Schellendorf P. Op. cit. S. 315.
Впрочем, нельзя не отметить, что германское верховное командование было склонно систематически недооценивать способности своего противника по мобилизации людских ресурсов и созданию новых армий. В Версале царила уверенность, что немцам противостоят лишь осколки былой императорской армии да слабо
Тем временем Гамбетта, прибывший в Тур, развернул бурную активность. Ответственным за формирование новых армий он 10 октября назначил своего ровесника Шарля де Фрейсине, который получил должность представителя военного министра и широкие полномочия. По его подсчетам, мобилизационный потенциал Франции составлял не менее двух миллионов человек [617] . По мнению многих историков, Фрейсине хорошо дополнял и уравновешивал своего шефа. Пьер Барраль, в частности, полагает, что новый военный министр, «человек импульсивный и полный идей, но не склонный к их кропотливому воплощению <…> нашел в своем делегате методичного и властного работника, наделенного разом знаниями инженера и дарованиями управленца» [618] . Если проводить аналогии с эпохой Великой Французской революции, то Гамбетта был воплощением бескомпромиссного патриотизма якобинцев, а Фрейсине — новым Лазарем Карно, «рациональным и прилежным организатором» [619] . В Туре почти все нужно было создавать с нуля: военное министерство поначалу не имело здесь ни архивов, ни карт. В этой ситуации новой администрации приходилось проявлять чудеса изобретательности.
617
Barry Q. The Franco-Prussian War 1870–71. Vol. 2. P. 22.
618
Barral P. Op. cit. P. 69.
619
Marnot B. Les ingenieurs au Parlement sous la IIIe Republique. Paris, 2000. P. 36.
Блестящий администратор, Фрейсине немедленно принял ряд мер по организации массовой армии. Планировалось выставить в поле в кратчайшие сроки 11 корпусов общей численностью 600 тыс. человек при 1400 орудиях. 12 октября был издан декрет о мобилизации национальной гвардии в провинциях; 2 ноября на военную службу были призваны все мужчины в возрасте от 21 до 40 лет, кроме непригодных по состоянию здоровья. Еще одним декретом правительство облегчило продвижение по службе способных и хорошо себя зарекомендовавших молодых людей — таким образом планировалось решить проблему нехватки офицерских кадров. В начале октября 1870 г. французская армия (вне Парижа) насчитывала 296 тысяч человек в линейных формированиях и 243 тысячи — в составе мобильной гвардии [620] . Конечно, в значительной степени это были необученные и плохо вооруженные люди, которых еще нельзя было бросить в бой; однако сам размах мобилизации впечатлял.
620
Meier-Welcker H. Der Kampf mit der Republik / Entscheidung 1870. S. 108.
В том, что касалось военных дел, Гамбетта поначалу продолжил линию, намеченную уже его предшественником. В частности, 21 сентября адмиралом Фуришоном был составлен первый план обороны оставшихся под контролем правительства территорий. План предполагал активнее задействовать примерно 300 батальонов мобильной гвардии, которые оставались разбросанными по всей стране; 180 из них оценивались как наиболее боеспособные, призванные действовать в непосредственном соприкосновении с неприятелем. Особенно большим было число батальонов, перебрасываемых со всей страны во «фронтовые» департаменты Ньевр, Луаре, Верхняя Сона, Сона-и-Луара, Кот д’Ор, Вогезы, Юра, Рона, Нижняя Сена. Планами предусматривалось формирование двух линий развертывания этих сил — передовой и тыловой.
Большие усилия прилагались для того, чтобы поддержать и организовать действия франтирёров на северо-востоке страны. Среди них было немало иностранцев, симпатизировавших республике и прибывших во Францию для ее защиты. Самым знаменитым являлся герой войн за объединение Италии Джузеппе Гарибальди — кумир всех европейских «левых» того времени. Еще 6 сентября он предложил новому правительству свои услуги; приглашение было получено почти месяц спустя. 7 октября он высадился в Марселе и приступил к созданию Вогезской армии [621] . Немцы называли его кондотьером и ломали голову над тем, что делать с ним в случае его пленения.
621
Garibaldi G. Autobiography. Vol. II. L., 1889. P. 318.
Было увеличено производство вооружений и произведены закупки за рубежом. Последние, впрочем, далеко не всегда оказывались эффективными. Британцы и американцы были счастливы сбыть винтовки старых образцов, часто находившиеся
в плохом состоянии. Так, из Соединенных Штатов прибыла большая партия «винчестеров», лежавших на складах со времен Гражданской войны и уже успевших покрыться ржавчиной. В общей сложности на вооружении французской армии к концу войны оказалось восемнадцать различных типов винтовок, что явно не облегчало организацию снабжения. Любопытно, что к концу войны у французов оказалось в небольшом количестве даже такое экзотическое для тогдашней Европы оружие, как пулемет Гатлинга [622] .622
Vizetelly E.A. My days of adventure. The fall of France 1870–71. L., 1914. P. 235.
11 октября Национальная гвардия была разделена на две части — «мобилизованную», солдаты которой присоединялись к действующей армии, и «оседлую», предназначенную только для обороны населенных пунктов. 14 октября был принят декрет, в соответствии с которым территория на сто километров от противника переводилась на военное положение — местные жители в случае вражеского наступления должны были оказывать немцам вооруженное сопротивление, сооружать препятствия на дорогах, угонять скот и уничтожать урожай, превращая территорию в «выжженную землю». Впрочем, это, как и другие подобные распоряжения, не вызывало энтузиазма у значительной части населения и местных властей. И по мере того, как война продолжалась, «пассивное сопротивление» радикальным мерам правительства возрастало.
Французское командование стремилось охватить кольцо войск противника вокруг Парижа собственным кольцом, заставив немцев обороняться со всех сторон разом. При этом оно не тешило себя иллюзией, что необученные и плохо вооруженные «мобили» смогут противостоять противнику на поле боя. Все эти батальоны должны были рассматриваться как «легкая пехота», призванные, словами Фуришона, «не столько сражаться, сколько тревожить врага» [623] . Они фактически должны были исполнить роль партизан: мешать реквизициям противника, совершать вылазки, нападать на конвои, перерезать пути сообщения, разрушать железные дороги и мосты и т. д. Делегация в Туре несколько наивно, как показали дальнейшие события, рассчитывала, что подобные действия получат полную поддержку местного населения.
623
La guerre de 1870–71. La defense nationale en province: Mesures generales d’organisation. P. 676–677.
Несмотря на красивые на бумаге цифры, этот ближайший резерв оказался поначалу не слишком полезен. Выучки собранным батальонам катастрофически не хватало. Множились свидетельства о плачевном состоянии выданных мобильным гвардейцам ружей и плохом качестве патронов. По свидетельству главного сержанта Куронэ из 4-го батальона мобильной гвардии, «с 20 августа по 24 сентября мы упражнялись в стрельбе только раз и истратили на это лишь по три патрона. Неудивительно, что в первом же бою, в котором мы были поддержаны нашими товарищами из Эпернона, выяснился тот печальный факт, что множество наших было ранено своими же», и «офицеры из опасения новых случайных потерь приказали прекратить огонь» [624] . Превращение «мобилей» в настоящих солдат требовало времени, которого катастрофически не хватало.
624
Цит. по: Farcy J-Cl. Op. cit. P. 24–25.
Тем не менее, к середине октября численность мобильной гвардии была доведена до 318 батальонов, которым были приданы 128 батарей артиллерии. На 13 сентября 198 батальонов были организованы в 66 полков под командованием подполковников. В течение последующего месяца создано еще 6 новых полков (итого 216 батальонов). Из этих 72 полков десять вошли в состав регулярной армии [625] .
Собранные в городах батальоны национальной (оседлой) гвардии в лучшем случае были способны отпугивать немецкие конные патрули и небольшие отряды. Некоторые из них действовали довольно энергично. В частности, национальные гвардейцы Эр-и-Луары на территории «родного» департамента в течение всего сентября вступали в многочисленные мелкие стычки с фуражирами и разведывательными отрядами неприятеля и в процессе своих перемещений встречали самый теплый прием у населения. Однако с прибытием более или менее крупных подразделений прусской армии вооруженное сопротивление было прекращено. Появление неприятеля в Шартре обошлось без инцидентов и каких-либо ответных репрессий [626] . Тем не менее, даже подобные скромные результаты признавались удовлетворительными. Они, по крайней мере, должны были исключить повторение случая с Нанси, который был занят без боя и обложен контрибуцией отрядом прусских улан из 150 человек [627] .
625
La guerre de 1870–71. La defense nationale en province… P. 167.
626
Farcy J-Cl. Op. cit. P. 68–69.
627
Lelorrain J. Op. cit. P. 402.