Жемчужница

С лица девушки — нежного, румяного — тут же схлынула вся краска, и мужчине жгуче захотелось зацеловать ее, как будто совершенно огорошенную его словами.

— Да… — Алана как-то странно скривила губы, как будто попыталась улыбнуться, и вздохнула. — Конечно. Это уже не… не нужно.

Тики обругал себя последними словами за эту безобразную сцену и задушил новое желание поцеловать ее, ограничиваясь мягким поглаживанием по голове.

Так ведь делал Мана, верно? Значит, это достаточно безобидно и невинно, так?

Ведь достаточно и того, что Тики спал с ней в одной постели, обнимал ее по ночам, заплетал ей косы, символизирующие их отношения (хотя это было ложью, ложью!), и постоянно… постоянно всячески ее касался.

А вчера — не сдержался и поцеловал.

Нет, это определенно было пора заканчивать, или в один прекрасный день он не сдержится снова, сорвется и навсегда ее оттолкнет. И Алана больше никогда даже не посмотрит в его сторону, не то что позволит к себе прикоснуться или что-то вроде того.

Она же такая невинная и наивная, такая потрясающая в своей неземной красоте, что лишний раз притронуться к ней даже страшно — а вдруг это касание разобьёт тонкие фарфоровые руки?

— Не вини себя, хорошо? — вдруг шепнула Алана, улыбаясь так мягко, так сокровенно, что внутри у Тики словно бескрайнее море разлилось. Он почувствовал себя таким трепетным, таким безвольным, таким влюблённым, что на мгновение даже смешно стало. — Перестань винить себя и отравлять виной нашу… — девушка запнулась, слегка нахмурив брови, а мужчина замер, удивлённо воззрившись на неё, — дружбу, — выдохнула она и раскрыла глаза, невероятно серые глаза.

— Да, конечно… — Тики отвел глаза, глядя в сторону, в стену, хотя и так было определено ясно, что он лжет, и подорвался с места, подхватывая на руки сонно хлопающего ресницами Изу и звонко чмокая в щеку. Просто потому, что ему нужно было сейчас на кого-то излить свои чувства. На кого-нибудь. Так почему не на Изу, при виде которого мужчину и так прошивал каждый раз укол болезненной нежности?

Малыш зевнул, уткнувшись носом ему в плечо, и обнял за шею, явно намереваясь просто продолжить спать, пусть и у другом положении.

— А уже утро, да? — при это на всякий случай поинтересовался он на своем родном языке, и Микк слегка куснул его за ухо в наказание.

— Дело уже движется к полудню, — заметил он и усмехнулся: — Кто обещал мне учить имперский?

Изу глухо захихикал, и настроение у Тики тут же немного повысилось. Что ж, когда Алана исчезнет из его жизни, у него будет прекрасное напоминание о путешествии к ее бухте и обратно. Причем, прекрасное в абсолютно любом смысле.

— Я обещал… — пробурчал мальчик уже на имперском — тихо и неуверенно, но верно. Он вообще-то удивительно быстро запоминал все то, чему Микк успевал его учить в дороге.

Алана рассмеялась, покачав головой, и хитро блеснула глазами, пододвигаясь к ним поближе, чтобы в следующую секунду защекотать взвизгнувшего Изу.

— Ах ты сонный малёк, уже солнце в зените, а ты все ещё спать хочешь, — хохотала девушка, мучая отбивающегося ребёнка, и Тики благополучно (в целях безопасности, конечно) отодвинулся от них, не желая (или, наоборот, отчаянно желая) сделаться жертвой охочей до чужого смеха русалки.

Спустя несколько минут Изу окончательно проснулся, протирая кулачками глаза, так и норовящие закрыться, и потопал к кадке с остывшей за ночь душистой водой, которой вчера так никто и не воспользовался, чтобы умыться. Алана глубоко вздохнула, потянувшись (позвонки у неё затрещали, словно она все это время была в тесной коробке, в которой и растянуться в полный рост нельзя), и с тоской взглянула на ребёнка, потом — на свои лодыжки, видневшиеся из-под сбившейся к коленям золотой юбке ханбока.

Тики прикусил губу, вспомнив, что ей надо облиться водой, и поманил Изу к себе.

— Идем кушать? — ласково поинтересовался он у малыша, когда тот пристроился рядом с ним. Все-таки обычно русалка раздевалась, когда ей нужно было побыть в воде, а Изу вообще-то был еще слишком мал для лицезрения женских прелестей.

А сам Тики был уже достаточно взрослым для этого, потому еще больше хотел покинуть комнату.

Наверное, в конце концов ему просто придется признаться Алане в своих чувствах и попросить ее отпустить его. Он уедет вперед и доложит старику, что близнецы везут морскую жрицу, которая попытается помочь устранить недуг.

И больше постарается никогда не сталкиваться с сиренами, когда все закончится. Заведет семью, как ему и пророчил Мари, наплодит детей и постарается просто… помнить то, что с ним было как красивую сказку.

Так будет правильно.

Изу встрепенулся, посмотрев в сторону Тики и став похожим чем-то на луговую собачку, которых полным-полно в полях, и заторможено кивнул, нахмурившись, словно думая о чём-то серьёзном. Мужчина перевёл взгляд на задумчивую Алану, явно погруженную в свои мысли, отметил некое непонимание в её глазах, и вопросительно приподнял бровь, когда она сконфуженно взглянула на него.

— Мне не нужна вода, — пробормотала девушка, неловко коснувшись пальцами шеи, и пожала плечами, подозрительно вздохнув. — Я тебя во сне не душила? — прямо выпалила она, тут же покраснев и неуверенно сжавшись. — Кажется, из-за выпитого вина я не смогла удержать хвост на месте.

Тики пробило на смех от неловкости всей этой ситуации, и он не сдержался — прикусив губу, хохотнул и поспешно спрятал лицо в волосах удивленно пискнувшего Изу.

— Знаешь, это звучит как «что-то я слишком распустила руки», — признался он смущенно и с недоумением заметил, как Алана вспыхнула, отводя взгляд и нервно облизывая губы.

— Просто я выпустила хвост случайно и… — залепетала она как-то совершенно неубедительно и замолчала на полуслове.

— Утром ты спала в обнимку с Изу, а что было ночью я не помню, — решил выручить девушку он — и вообще-то совсем не солгал — так крепко уснул, что даже ничего и не чувствовал.

Алана потерла руками лицо и все-таки перевела взгляд на мужчину. И — мягко улыбнулась, так и не согнав со щек румянец.

— В-вот как… — выдохнула она. — Ну и ладно тогда… Раз так, может, заплетешь меня?..

И была девушка такой сконфуженной, такой потерянной, словно совершенно не представляла, что делать дальше, будто хотела что-то сказать, но никак не могла осмелиться, что Тики просто не был способен ей отказать. Да и хотел ли он вообще отказываться от чуть ли не единственной возможности касаться её?

— Конечно, — улыбнулся он, погладив её по голове, стаскивая с волос ленты, пропуская сквозь пальцы длинные мягкие пряди. Алана зарделась ещё пуще, румянец покрыл пятнами уже плечи, сливаясь по цвету с алыми росписями, и мужчина почувствовал, как сердце готово вырваться из грудной клетки.