Жемчужница

Они примели еще несколько ханбоков — в том числе и красный с золотом, как в традициях Империи, и оба остались довольны. Тики приобрел все, что понравилось Алане, а Алана была покорена еще первым ханбоком, поэтому никаких проблем с этим не возникло. Разве что с транспортировкой, но это было не так уж и важно.

Важно было сейчас лишь то, что Алана продолжала смотреть на него — с прищуром, упрямо и ласково. И то, что он, кажется, сумел угодить ей с одеждой, потому что русалка только что не светилась, переодевшись под конец обратно в наряд с синей юбкой.

И поэтому, когда они шли по улице, Тики казалось, ему завидуют все кому не лень, потому что и без того прекрасная — она была красивее, должно быть, всех вертихвосток этого городка — даже в мужской одежде, в ханбоке Алана уж точно затмила бы и красавиц-имперок.

К ним подскочил один из матросов, Карл, ещё совсем молодой юноша, присоединившийся к команде недавно (плаванья два назад), и, вытянувшись по струнке, важно доложил:

— Я вам мяса взял, капитан.

Мужчина удивлённо приподнял бровь, отмечая, как подходящие матросы восхищённо и умилённо оглядывают отвлёкшуюся на что-то Алану, и непонимающе нахмурился:

— И зачем?

Карл смутился, отведя взгляд, и неловко пробормотал:

— Господин Неа велел купить, мол, сколько можно ещё одними яблоками питаться, — пожал он плечами, и Тики почувствовал, как девушка, вновь вцепившаяся в его руку, как только они вышли из лавки с одеждой, вдруг отошла на несколько шагов, заинтересованно рассматривая прилавок с картинами. Мужчина подумал, что ничего страшного не случится: как-никак, а на улице полно народа, да ещё и экипаж стал собираться рядом, так что ничего русалке не грозило.

Карл исправно доложил ещё и про остальные продуктовые покупки, уверенный, что это Тики как капитан должен следить за расходом денег (хотя занимался этим Неа, как его помощник), и через несколько минут внимательного слушания мужчина удовлетворённо кивнул, когда юноша радостно объявил, что закончил.

— Ну, раз мы всё купили, то возвращаемся, — со спокойной душой закончил Микк и обернулся, чтобы позвать Алану, но поражённо замер.

Аланы у прилавка не было.

Не было её и на площади, и в толпе.

Её нигде не было.

К горлу подкатила тошнотворная паника.

Тики заозирался, надеясь заметить среди людей синюю юбку и серебряную шевелюру, которые невозможно было спутать с чем-либо, но ничего похожего не обнаруживалось.

Сердце пропустило удар и свалилось ледяной глыбой в пятки.

И только когда до ушей донёсся слабое и тоненькое «Тики», Микк понял, что всё-таки не уберёг её, хотя еще недавно обещал обратное и себе, и ей, и даже тому же пресловутому Канде.

========== Шестая волна ==========

Дура. Дурадурадурадура.

Ее тащили куда-то, заткнув дурно пахнущей тряпкой рот — наверное, чтобы не кусала ладони, а Алана ничего не могла сделать — даже упереться ногами в мощеную камнем дорогу, потому люди буквально волокли ее за собой, пачкая в грязь и песок роскошную юбку ханбока (который был почти совсем как у Элайзы на свадьбе) и не давая толком даже двинуться самой.

И самое страшное в том, что она была виновата сама. Зачем отошла? Ну стояли эти картины себе и стояли! Чего опять вспомнила сестру, рассказывающую про краски и про холсты — как люди легко и ловко орудовали этим и рисовали друг друга, тогда как русалки могли только вырезать изображения в камне — камень не гнил как дерево и не растекался под водой как эта самая таинственная краска.

А теперь ее парализовало. Алана жмурилась, боясь распахнуть глаза и осознать, что это не сон, и чувствовала, как ужас затапливает ее, как она тонет в пучине отвратительной черноты, как память подкидывает все больше таких вот воспоминаний.

Мало тебе было урока из детства, дурочка? Теперь тебе обрежут плавники и изнасилуют — так же, как и твоих сестер, когда поймут, что ты бесполезна и драгоценностями не плачешь как в той легенде, рассказанной ювелиршей. Ох, да если бы русалки плакали жемчугом — уж наверно их не убивали бы так часто и в таких количествах, что сам морской царь велел им уйти на дно.

Один из похитителей — охотники, это точно были охотники, — что держал ее поперек груди (и тот, что вытащил через заднюю дверь лавки, в которую она за каким-то скатом сунулась, отойдя от Тики), густо хохотнул и сказал что-то своим соратникам не на зинди — Алана не все поняла, но, кажется, они говорили о ней, и остальные мерзко захохотали, а девушка попыталась вырваться и закричать, но так и не преуспела — ей на грудь надавили и свободной рукой спустились к запрятанным под юбкой бедрам.

Только не плачь, только не плачь, пожалуйста…

Вспомни, чему учили тебя Тэнья с Люсиль, вспомни, что необходимо всегда быть спокойной и бесстрастной, потому что ты царевна, Алана, наследница трона и одна из немногочисленных верховных жриц — что же случится с океаном, когда и тебя не станет?

Нельзя дать понять охотникам, что твои слёзы, по большей части бесполезные и для большинства людей, — не самый действенный яд. Ведь если вдруг поймут, то обязательно убьют.

Это не добрый Мана, который пусть о русалках знает и много, но в рыбе, как видно, не разбирается. Это безжалостные охотники, которые сразу же поймут, что Алана — царевна, если она срастит хвост. Потому что только зебровые крылатки принадлежали царской семье.

И тогда её уже ничто не спасёт: обрежут драгоценные плавники, изнасилуют, поиздеваются, усладят свои животные порывы, а потом убьют, чтобы высосать кровь и продать её толстосумам.

Ведь единственное, что в ней и было драгоценного, так это смертельно-ядовитая кровь, даже капля которой убивала мгновенно.

Алана задрожала всем телом, пытаясь дозваться до воды, хотя бы до какой-нибудь бочки с водой, лужицы, ручейка, чтобы сбежать, освободиться, не повторить участи всей её семьи, и вдруг что-то отозвалось, звоном разлившись по земле.

Девушка услышала, как ругнулись несколько мужчин (это был, кажется, всё же кубрианский язык, на котором разговаривали за западе) и как вода забурлила в нескольких метрах от неё, и стремительно хлестанула ею человека, что держал ее. Тот зашипел, на мгновение выпуская Алану из захвата, и она, пользуясь моментом, кинулась в сторону, машинально шепнув истерически единственное, что ей пришло в голову:

— Тики!..

Подумать, отчего же именно он, русалке не дали — грубо ударили чем-то тяжёлым по виску, и она провалилась во тьму.