Жемчужница

Он появляется — и сияет. И в Алане все словно ходуном ходит.

Мана смерил их каким-то странным взглядом и расплылся в широкой улыбке, словно понял какую-то важную вещь. Или — вспомнил о чем-то приятном. И — вылив в миску порцию травяного душистого отвара из большого пузатого флакона, присел на кровать рядом с Тики.

Девушка удивлённо проследила за его телодвижениями, явно говорящими о том, что чистой водой ей никто облиться не даст, и закусила губу, ощущая себя какой-то слишком зависимой, совершенно дряхлой и немощной.

— А можно… Мана, можно… — замямлила она, проклиная себя за свою несостоятельность, смущение и неловкость, буквально сковывающие её с самых кончиков пальцев до макушки. Уолкер — необычайно похожий Элайзу, и сердце радовалось при каждом взгляде на него — взволнованно кивнул, успокаивающе погладив её по ладони, и улыбнулся, словно бы побуждая к дальнейшей фразе. — Можно снять повязки и облить меня водой? — шепнула Алана, всё такая же неподвижная и слабая, отчего хотелось закрыться в раковину и спрятаться. От своего позора. От своего уродства. От того, что произошло.

— Нет! Нет! — всполошился Мана. — Тебе нельзя даже думать о том, чтобы обливаться соленой водой, Алана! — и виновато, и строго одновременно воскликнул он, поставив миску с отваром на простынь и взмахнув руками. — Ведь соль разъест раны снова!

Девушка прикусила губу, понимая его опасения, и вздохнула. Нужно было как-то объяснить, почему ей так нужна вода, но это было так… Ох.

— А пресная вода не навредит мне? — переспросила она со вздохом, осмеливаясь поднять руку и потирая лоб. Спину, разумеется, тут же прошило болью, и вкупе с уже начинающей противно зудеть кожей это было совершенно ужасно. — Просто мне… понимаете… — Алана зажмурилась, чувствуя, как щеки стыдливо алеют — от нее столько проблем! А ведь это она должна была помочь им! — Просто мне нужно погружаться в воду хотя бы раз в сутки, — все же выдавила она обреченно. — Это необходимо, если… если используешь ноги, да и вообще… Чтобы не пересыхать… Вот.

Тики с Маной обеспокоенно переглянулись, и Микк виновато вздохнул, осторожно поглаживая ее по руке, зудящей от пересыхания и отзывающейся на каждое прикосновение, и на секунду прикрывая глаза.

— Понимаешь, Алана… — вздохнул он. — У нас просто нет такого количества пресной воды сейчас, а границу Империи мы пересечем только через несколько суток. Это обязательно делать раз в день, да? — лицо его стало сосредоточенным, когда он метнул в Ману задумчивый взгляд. — Тут нужно пораскинуть мозгами… Как избавить морскую воду от соли.

Алана сжалась, ощущая себя ужаснейшей обузой, огромнейшей занозой, неподъёмным камнем на их пути, и попыталась не выдёргивать руку из ласковых пальцев Тики, хотя кожу жгло, и ей вновь начинало казаться, как она стягивается, скукоживается, иссыхает подобно рыбьей чешуе.

…а Шан и Роц специально до такого состояния довели — чтобы насладиться беспомощностью слабой русалки.

Воспоминания заставили крупно вздрогнуть и крепко зажмуриться в надежде прогнать то, о чём думать совершенно не хотелось, и тёплые пальцы Тики сжали её ладонь сильнее, отчего Алана вскрикнула, проклиная всё на свете и себя в первую очередь за эту мантову немощность и бессилие.

Мужчина испуганно отдернул руку, виновато закусив губу, и взволнованно взглянул на её, кажется, покрывающуюся белым налётом кожу.

Мана встревоженно выдохнул с присвистом, явно придумывая в голове десятки возможных планов по очищению морской воды, но девушка лишь скривила губы в ироничной усмешке.

— Не волнуйтесь, — просипела она, вновь превращаясь в обездвиженную статую, какие иногда притаскивала с собой Ювния и которые с азартом в глазах прятал в своих комнатах Гилв, воображая себя искателем приключений.

Странное дело, о семье вспоминать стало намного легче. Словно она наконец смогла похоронить их. Отпустить. Отдать океану и развеять пеной по волнам.

Вода в аквариуме (свежая, и почему Алана не заметила, как её поменяли?) забурлила и потянулась за бортики, перевалилась на пол огромной неповоротливой массой, которой придать форму не хватало фантазии (одна из основных проблем девушки, из-за чего она и пользовалась своей магией так редко), растянулась до потолка несколькими прозрачными голубоватыми колоннами, оставив на дне стеклянного ящика чистые кристаллики соли.

Тики широко распахнул глаза, как будто увидел какое-то великое волшебство, и как будто даже рот восхищенно приоткрыл, что очень льстило на самом деле.

— Ничего себе… выдохнул он, слегка отойдя, когда вода уже зависла над кроватью, и девушка бросила на свей лекарей вопросительный взгляд. — Ты так умела!..

Мана тоже смотрел с восхищением — и с какой-то очень нежной улыбкой. На них обоих. И от этого Алана еще сильнее зарделась.

— У меня было время, чтобы заняться этим… — произнесла она — довольно обтекаемо, на самом деле, потому что верховные жрицы вообще-то совершенствовали свое мастерство с самого детства, а ей было, на минутку, больше четырехсот лет. — Ну так что, эта вода — пресная. Ей же можно облиться, да?

Мана, явно уловив в ее голове нетерпение, поспешно кивнул, не стирая с лица все той же улыбки, и засуетился.

— Ох, да!.. Разумеется!.. Подожди минутку, хорошо? Нужно же все-таки снять повязки, а потом еще раз обработать раны! — он поспешил достать некий предмет (Элайза называла этот предмет ножницами, когда показывала маленькой Алане свои покои и та полезла в ее стол с украшениями) и неловко кашлянул. — Тики, разверни, пожалуйста, покрывало…

Мужчина неловко облизнулся, словно не желал беспокоить её, словно не хотел смотреть на её, и девушка была с ним полностью согласна — зачем смотреть на такие уродливые, обезображенные ноги?

Алана вздохнула, прикрыв веки и попытавшись расслабиться, и Тики аккуратно погладил её по колену, будто успокаивая, после чего осторожно принялся распутывать тот кокон, в который она закутала себя в порыве паники и страха — ей снились кровь и плавники, заброшенный склад и лесные духи, стремительное течение реки и рыбья чешуя, золотящаяся на солнце. Мужчина мягко поднял покрывало до бёдер, открывая бледные перебинтованные ноги, покрывающиеся солёной белой коркой, словно какой-то болезнью, и Мана обеспокоенно закопошился, норовя прикоснуться к сухой, болезненной, покрытой этими растущими язвами коже, но тут же одёргивая руку.

— Это… — начал он обескураженно, явно не зная, как реагировать на это, а Тики резво выхватил у парня из ладоней ножницы и одним быстрым движением разрезал повязки.

Алана облегчённо вздохнула, тут же бросая массу воды на свои измученные ноги и слыша, как Мана возмущённо и протестующе воскликнул, и длинно выдохнула, ощущая, как кожа насыщается влагой, как приятно холод окутывает тело и как дышать сразу же становится легче.

— Всё равно все мази бы смылись, — в своё оправдание буркнула девушка, так и не раскрывая век и полностью отдаваясь в ласковые руки Микка.