Жемчужница

— У вас любят праздники… — задумчиво надулась она в итоге, вспоминая о собственном царстве. Ее народ жил неспокойно, и им было не до праздников, но рассказы про Империю… они звучали заманчиво, что сказать. Элайза как-то рассказывала ей про какой-то праздник, где все ходили разряженные в пух и прах и в масках. И — танцевали. Правду сказать, Алана не знала, как танцуют люди, но русалки просто любили кружить в море.

А люди — они выделывали странные пируэты ногами, и сестры частенько смеялись над рассказами старшей.

Элайза любила сушу всей душой. И возможно, любила она её до самого последнего вздоха.

— Это точно, — рассмеялся Мана, и смех его был мягким и бархатным, словно перезвон низкого тонкого водопада, отчего Алана даже заслушалась этим прекрасным звуком. — Мы вообще очень жизнерадостный народ, празднуем по любому поводу, — сквозь хохот поделился он и всё-таки встал на ноги, подскакивая к шкафчику и вытаскивая оттуда какую-то баночку. — Давай я всё же намажу небе порез, а то вдруг загноится, — обеспокоенно пробормотал парень, падая рядом с девушкой на колени, и по носу Аланы ударил резкий запах зеленоватой мази.

— Оно само заживёт, Мана, правда! — затараторила она, ощетинивая на него плавники и обнажая шипы скорее по привычке, чем намеренно, и парень в испуге отшатнулся, понурив голову. — П-прости, пожалуйста, — принялась сразу же оправдываться девушка, потому что почувствовала ужасную вину за такой грустный вид человека, и с горестным вздохом мягко забрала баночку из его тонких ладоней. — Это же просто царапина, что тут такого страшного? — забурчала она, на самом деле всегда относясь к собственному здоровью немножко наплевательски, потому что постоянно то резалась о рифы, то ушибалась о камни, то ещё что-нибудь в этом роде, и видеть такую заботу было немного… смущающе.

— Может попасть что-нибудь нехорошее, — вздохнул парень, словно отчаявшись объяснить. — Ведь ты не в воде находишься, а на корабле — здесь много всего, и хоть все убирают… В общем, не стоит этим пренебрегать… — тут он закусил губу и испустил какой-то странный звук. — Алана, слушай… я просто хочу заранее знать, вот… Ты не даешь прикоснуться к своему хвосту — для русалок это что-то особенное, так?

Девушка отвлеклась от замазывания царапины и смерила собеседника тонким взглядом. В этом ведь нет ничего страшного, если она скажет, верно?.. Просто все остальные поостерегутся лезть.

…и этот странный полыхающий Тики — он тоже больше не будет ее трогать.

— У нас очень строго к этому относятся… — она вздохнула — ну как же это произнести!.. — В общем, это традиция, понимаешь? К бедрам и хвосту русалки может прикоснуться только ее возлюбленный — жених или муж. Даже отцы не имеют на это права.

Мана кивнул, задумчиво глядя к стену, и она заметила, что он ни разу не посмотрел на нее толком за все время их разговора. Это все-таки из-за ее груди? Может, спросить? Или не надо?

— Поэтому ты и шлепнула Неа по лицу? — весело засмеялся парень, не дав ей решить, и Алана благосклонно кивнула, подумав, что, раз так, она просто узнает об этом позже.

— А еще у меня шипы ядовитые, — с гордостью поделилась она. — Так что это к тому же небезопасно.

Мана испуганно вздрогнул, в панике уставившись на неё, и девушка весело рассмеялась.

— Не бойся, мой яд для людей не смертелен, — сквозь хохот поделилась она со сразу же облегчённо выдохнувшим парнем.

Если бы он был смертельным для человека, скорее всего, её братья и сестры были бы живы.

Но говорить об этом не хотелось — Алана привыкла не вспоминать про свою семью, полностью посвящая себя океану, слушая его рассказы, ублажая своего повелителя и господина песнями и разговорами, иногда скрашивая время за беседами с всезнающим Лави, постоянно хмурым Кандой и бесстрашной Линали, которую старший брат спрятал в подводных пещерах и чьи слёзы могли вызывать бурю.

Ей было этого достаточно. В течение всех этих лет — достаточно.

Так почему сейчас, когда каменная клетка бухты сменилась тесными сводами корабля, мысли о семье так настойчиво лезут в голову? Может ли быть, что причина всему как раз то, что она оказалась среди людей?

Тех, кто на протяжении четырёхсот лет безжалостно истреблял её народ?

Алана встряхнула головой, желая избавиться от ненавистных дум, и посмотрела на наблюдающего за ней Ману.

— Зачем же ты поплыла с нами? — грустно спросил он, явно догадавшийся о её мыслях. — Мы же… люди.

Девушка взглянула на его сверкающую душу, мягкую, словно морская пена, и прикрыла глаза, мечтательно улыбнувшись.

— На вашем корабле я увидела людей с чистыми душами, — тихо прошептала она и с печальной улыбкой перевела взгляд на затаившего дыхание Ману. — Я никогда не видела у людей чистых душ.

— Чистые души? — Мана нахмурился, до страсти снова напомнив Алане озадаченную Элайзу, когда девушка спросила у нее про то, как называются камни в украшениях у людей.

Кстати, об можно спросить сейчас…

— Да, — однако вместо того, чтобы задать свой вопрос, кивнула Алана. — Я вижу души, понимаешь ли, и могу сказать, какой человек чист, а какой — запятнан.

— Чем запятнан? — еще больше нахмурился парень, глядя на нее задумчиво и удивленно. — Что, какие-то грязные мысли или убийства? — заинтересовался он, и девушка чуть улыбнулась.

У того парня, Неа (они с Маной были очень похожи) душа была другая. Такая же пульсирующая и сильная, как у Тики, но темная, словно бы одурманенная, затуманенная злобой.

Об этом девушка собеседнику и сказала.

— Это все… помыслы, — пояснила она. — Ну… то, как это вижу я. Я не могу тебе точно сказать, что это и как. Потому что просто не знаю.

— И у кого же на нашем корабле чистые души? — легко улыбнулся Мана, тут же надувая губы и взъерошивая себе волосы. — Наверное, одна — точно у Тики! — заявил он с довольным видом — и удивленно вскинул брови, когда Алана кивнула.

— Да, угадал, — согласилась она — и указала на него пальцем, — и у тебя тоже. Поэтому в моем гроте и оказался один из вас.

Парень ошарашенно приоткрыл рот, явно не веря ей, и подозрительно спросил:

— Тогда почему ты забрала именно Тики?

Алана чуть опустила голову к плечу, разглядывая Ману из-под полуопущенных ресниц, наслаждаясь сиянием его белёсой, похожей на утренний туман души, и улыбнулась.

— Я боялась, что ты не выдержишь такого. Ты же болен, не так ли?

— Откуда ты?.. — удивился он, слегка наклоняясь к ней в заинтересованном ожидании. Душа его колыхнулась, сверкнув ярким жемчугом, и Алана еле удержалась от восторженного писка.