Жемчужный принц

– Мы просто должны помогать беднякам и все.

Кроуну было нечем крыть. Этот юноша мыслил будущностью. За такое короткое время он изменился до неузнаваемости. Его кукольное сердце окрасилось состраданием, ибо по природе было добрым и отзывчивым. Да, Кроун совершил страшную оплошность, загнав душу принца в непробиваемую скорлупу. Но теплый огонек любви и сострадания горел внутри его божественного тела, и рано или поздно он разгорелся ярким пламенем. Кроун не понимал, что за внешней бесцветностью чувств и робостью может прятаться пламенное сердце!

– Это люди, а не винтики! – изрек принц и высоко поднял свою царственную голову. Он чувствовал свое превосходство перед Кроуном, но не понимал, что сейчас спасти его от смерти может только чудо.

– Но им хочется быть такими, – просто ответил всезнающий слуга.

Встать! – приказал принц, машинально хватаясь за шпагу.

Кроун спокойно встал и стал ждать, что же сделает теперь этот вчерашний Нарцисс. Принц встал, медленно подошел к Кроуну, остановился перед ним настолько близко, что тот чувствовала его горячее дыхание и, чеканя каждое слово, сказал:

– «Жемчужный закон» от-ме-нить; налоги не со-би-рать; помощь беднякам о-ка-зать.

– Но ваша казна почти пуста! Как же вы сами будете жить?

– Где Массимо?

– Я не знаю, – неуверенно ответил Кроун.

– Ты врешь. Этот прохвост здесь. Мне уже доложили об этом.

– Кто? – резко спросил Кроун. – До некоторых пор этот остров подчинялся мне и только мне!

– Не твое дело, обманщик! – отрезал принц.

– Принц! – вдруг зарыдал Кроун, падая перед ним на колени. – Разве ты не помнишь нашу дружбу? Разве ты забыл, как я растил тебя, и ты ни в чем не нуждался! Лучшие учителя, изысканная жизнь, богатство и роскошь. И это все делал я, Кроун, потому что я люблю тебя, принц!

Принц с недоумением посмотрел на Кроуна и спросил:

– Что значит, «люблю»?

Кроун жалостно посмотрел на принца и сказал:

– Я нянчил тебя с двух лет с тех пор, как умерла твоя матушка, королева Маргарита.

– Но почему ты, царедворец, сразу не похоронил ее? Отвечайте, Кроун! – И его синие глаза потемнели от гнева.

Кроун позабыл обо всем на свете. Он видел только синие глаза и черные кудри. Плод его безумных фантазий находился так близко, что стоило только протянуть руку, и он бы коснулся своего божества.

– Ваше высочество, пожалейте бедного Кроуна, который любит вас как отец.

– В чем дело, Кроун? – заволновался принц. – Встаньте с колен, утрите слезы и изложите суть вашего дела. – Судорожно схватив со стола бокал вина, он поднес его Кроуну. – Выпейте, и вам станет легче, – почти ласково пропел принц.

Встав с колен, Кроун залпом выпил бокал и снова обрел способность говорить.

– Я был вашим воспитателем, нянькой, регентом…

– Можете не продолжать, Кроун, я все это знаю. Но по достижении 21-ого корона моей матери переходит ко мне. Мы, конечно, можем устроить пышную коронацию, но в таком маленьком королевстве, как наше, это совершенно необязательно. Ведь все мы подчиняемся венецианскому дожу. Это прописано в Законе республики, и если вы не знаете или забыли о юридических предписаниях, можете ознакомиться с ними. Я представлю вам все необходимые документы, – с монаршим всезнайством изрек принц.

– Я все помню, ваше высочество, но я готовил для вас иную жизнь.

– Какую же? – ехидно спросил принц, живописно отбрасывая назад свою черную шевелюру.

– Я хотел распродать весь остров с этими жалкими ныряльщиками, рыбаками, и никчемными слугами. Жемчуг стоит дорого, а у меня его много! Мы могли бы забрать отсюда все ценности, уехать на Риальто и жить там, предаваясь наслаждениям.

– Каким это еще наслаждениям? – с убийственной иронией спросил принц.

– Любым, ваше высочество…

Рука Кроуна протянулась к серебристому камзолу принца, дрожа, зависла в воздухе, а потом робко погладила тонкие пальцы монарха.

– Фаустина была права. Вы – подлец, сеньор Кроун!

Дрожащая рука Кроуна судорожно дернулась, тело охватила секундная судорога, глаза стали мутными, почти безумными. Одеревенелые пальцы прижались к груди, потом скользнули ниже и нащупали пистолет.

– Я хотел вам только добра, принц. Но помните, что любовь не бывает разрушительной, – прошептал Кроун, словно вынося приговор самому себе…

Раздался громкий стук в дверь.

Войдите! – крикнул принц.

В гостиную ворвалась взволнованная Джулия и срывающимся от слез голосом сообщила:

– Скорее, принц! Фаустина умирает!

Принц вихрем выбежал из залы, оставив регента одного со своей бедой. Кроун понял, что пришел час расплаты и начал шептать заклинание демоницы Ригонды…

Принц вбежал в скромные покои Фаустины и увидел, что она, облаченная в белую широкую рубашку, сидит на кровати, опершись на расшитые маргаритками, зеленые подушки. Принц удивился, как душевные и физические страдания могут сделать женщину настолько юной и прекрасной. Шрам на длинной белой шее почти зажил, светло-карие глаза сияли золотистыми лучами, а на бледных губах играла загадочная улыбка познания того, что человеку живому понять не дано. Фаустина казалась счастливой.

– Принц, – слабым голосом позвала Фаустина, – я знала, что ты придешь ко мне, мой мальчик. – Подойди сюда и посиди со мной.

Принц подбежал к кровати, сел на краешек и схватил бледную руку своей подруги, сестры, любовницы…

– Принц. – И Фаустина ласково потрепала Перля по голове. – Я знала, что ты придешь ко мне в последнюю минуту.

– Ты хорошо выглядишь. Фаустина. Тебе еще долго жить. И потом, как можно умереть после укуса какого-то ворона!

– Это был не ворон, принц.

– А кто же это был?

– Кроун.

– Так он что, превратился в ворона? Ты бредишь, Фаустина!

– Нет, это правда. Когда он вцепился мне в шею, я сразу узнала его по глазам.

– Это правда, – раздался откуда-то из глубины комнаты женский голос. Принц обернулся и увидел Мойру в ее обычном белом одеянии.

– Подождите, а где же Джулия?

– Я и есть Джулия, – как всегда кратко и точно ответила Мойра. – Кроун обыкновенный человек, но какой-то демон научил его обращаться в ворона.

– Он хотел убить тебя из ревности ко мне? – с горечью спросил принц.

– Да, – ответила Фаустина. – Он любил тебя и не щадил никого, даже самых близких людей.

– Я убью его – взревел принц, хватаясь за шпагу!

– Не надо, – мягко сказала Фаустина, погладив руку принца. – Лучше посиди со мной.

– Ты так спокойна. Фаустина.

– Ныряльщицы всегда готовы к смерти, а я всегда была шальной! – улыбнулась принцесса. – Самое страшное на свете – это неизвестность. А когда я увидела глаза этого ворона, то поняла все.