Жена чудовища

Нет, не стоит. Наверняка ему это было бы неприятней, чем ей.

Она пусть и не первая красавица здесь, но выглядит вовсе не плохо, в дорогом, великолепном платье, в драгоценностях — ничуть не хуже остальных дам.

Он же…

Такого внимание, какое свалилось бы на него, никому не пожелаешь, особенно с непривычки. Интересно, смогли бы все эти люди просто привыкнуть к внешности Валантена? А он — к нескромному, может быть, навязчивому вниманию? Или к ненавязчивому?..

Так или иначе, для Валантена оно неминуемо, это внимание, от людей непривычных, во всяком случае.

Но способ жить, который он избрал для себя, тоже не назовешь хорошим.

Впрочем, она еще слишком мало знала о Валантене.

— Дорогая Тьяна, — к ней опять подошел герцог, — сейчас будет морская прогулка для гостей, но я прошу вас воздержаться. Просто из осторожности.

— Хорошо, ваша милость.

— Кстати, вы не страдаете морской болезнью?

— Не знаю, ваша милость. Я никогда не была на корабле.

— Ну, это еще успеется. Валантен точно захочет прокатить вас. Он много ходит под парусом, у него лодка.

— Я буду рада, ваша милость.

— Но, видимо… э… это будет после рождения наследника. Мы ведь действительно опасаемся за вашу безопасность.

— Видимо, мне придется очень стараться, ваша милость, — сказала Тьяна, — родить наследника, я имею ввиду. — После этого я смогу даже прокатиться на лодке.

Герцог засмеялся, уловив ее сарказм.

— Конечно, придется, — согласился он, — я могу это стремление только поддержать. Кстати, наедине вам не обязательно обращаться ко мне так официально. Можете звать меня Кайреном. Попробуйте.

— Хорошо, ваша милость… Кайрен.

— Во-вот. И не обижайтесь на Овертину. Играть злюку — это для нее баловство, не более.

— Конечно, ваша милость. Кайрен.

Пробовать называть герцога по имени было как-то неожиданно.

— Ваша милость, что-то уже узнали про эссину Витолу, портниху? Она ведь ни при чем?

— Кто вам это сказал? Насчет платьев не беспокойтесь, а об остальном и подавно. Мы все решим. Кстати, платье для сегодняшнего бала вам тоже скоро доставят Это сюрприз. Надеюсь, оно понравится.

— Благодарю, ваша милость. Кайрен.

Опять платье? Хотя, все правильно, платье, которое она будет носить целый день, уже не подойдет для бала. Его можно будет надеть завтра утром. Но эссина Витола не говорила о платьях для бала.

Столько мелочей, о которых она просто не подумала.

Гулянье по парку, с шутами и представлением, в сущности, было очень скучным. Где веселье, предсказанное графиней Каридан?..

Как и все, Тьяна медленно бродила по дорожкам парка, в компании то тети, то дам из окружения герцогини, от них она постаралась потихоньку сбежать, ни в силах выносить нарочитый разговор о погоде. Может быть, дамы просто не понимали, о чем еще говорить в присутствии новой леди Айд, а брать инициативу на себя той не хотелось, она тоже не знала, о чем с ними поговорить. Ужимки шутов не показались смешными. Ее бы порадовала возможность просто посидеть на скамейке с книгой. В Нивере должна быть библиотека, и вряд ли маленькая. И вообще, дождаться бы вечера.

А вечером Валантен придет к ней опять?

Ей это было любопытно — что будет между ними теперь, и как?

Повторение вчерашнего?

И он принесет ей розу, как она попросила?..

Она опять немножко боялась того, что будет. Ну, совсем немножко.

А во время бала станет он наблюдать за ней в то неведомое окошко?

Тьяна шла одна по аллее и увидела в стороне, на скамье у боковой дорожки, знакомый силуэт. Леди Уна, сестра герцога?

Та сидела в одиночестве, и казалось такой потерянной. Тьяна решила подойти.

Уна плакала, беззвучно, слезы катились по ее щекам одна за другой, губы дрожали.

— Уна? Что-то случилось? — Тьяна присела рядом.

— Тьяна? Зачем вы здесь? — Уна принялась ладонями вытирать мокрые щеки, и казалась совсем юной, обиженным ребенком.

— Тьяна. вы не должны, одна… Вы не должны ходить в одиночестве! Брат будет недоволен, — бормотала она, шмыгая носом.

Убитая каким-то горем девчонка, и какая разница, сестра герцога она или дочка кучера. И еще вздумала учить Тьяну уму-разуму, выговаривать, что та ходит в одиночестве…

— Уна, что произошло? — повторила Тьяна. — Кто вас так огорчил?

— Ах… это семейное дело!

— Может, я пока не имею права считать себя членом семьи, — сказала Тьяна негромко, — но считать меня другом вы уже как-то обещали. Правда, там было еще условие, конечно.

— Ах, Тьяна, — девушка последний раз шмыгнула носом, глубоко задышала и выпрямилась, — да, обещала.

Простите. Тин… Моя жизнь кончена.

— Никакое горе не означает конца жизни, кроме самого конца жизни…

— Король решил расстроить мою помолвку и объявить другую. Король имеет право… вы знаете.

— Да, — кивнула Тьяна, придвинулась ближе и обняла девушку, — Уна, дорогая. Я сочувствую. Но помолвка уж точно не конец жизни.

— Но я люблю! Эркана Каридана. И он любит меня! А короля не переубедишь, если он решил! Наверное, он поэтому и явился, объявить о решении. Я должна буду уехать в Кандрию.

— Кто же новый жених?

— Второй принц.

То есть, король решил, что Уна Айд должна выйти замуж не за второго сына графа Каридана, а за второго сына короля Кандрии. Конечно, это куда лучшая партия для единственной сестры герцога Нивера, но вот любовь… А что любовь? Кто же станет в таком случае брать в расчет нечто настолько эфемерное? А король приехал не только поучаствовать в их с Валантеном свадебной церемонии, но и решить с помолвкой Уны.

Хотя, конечно, из-за помолвки он мог и не приезжать. Мог иным способом объявить свою волю. И поделать тут, увы, ничего нельзя, разве только попробовать уговорить короля…

— А вы говорили об этом герцогу? — спросила она. — О нежелании выходить на принца.

Та закивала, и ее глаза опять налились слезами.

— Не надо плакать, Уна, — Тьяна крепче обняла ее. — Это совсем не помогает. Зато можно надеяться, что все еще повернется хорошо. И даже принц может оказаться… — она осеклась, сообразив, что говорит совсем не то.

Безразлично, каким окажется принц, если ее юная золовка влюблена в другого.

Уна отодвинулась, искоса взглянула на Тьяну, провела по носу тыльной стороной ладони. А ведь наверняка гувернантки когда-то твердили ей о недопустимости таких жестов. Сколько же в жизни условностей…

— Тин. Скажите мне. Вы правда довольны, что вышли за Валантена?

— Да. Я кажусь вам недовольной?

— Вы были незнакомы. И приехали сюда, зная о нем ужасное! И вам так просто было смириться.