Жена в награду

Элизабет ощутила, как её сердце заныло.

Оторвав лицо от его живота, она подняла на мужа затравленный взгляд. Теперь пришел его сердцу сжиматься от нахлынувших чувств.

Его жена выглядела такой раненой, беззащитной и… Любимой.

Бах! И мужское сердце, оглушенное этим открытием, забилось иначе.

Мощными ударами разносило оно кровь по его телу, наполняя силой и радостью каждую клеточку.

– Потому что моя мать причина твоего расстройства, и, значит, я причастен к этому, - сглотнув, произнес Вигго.

Голос его был приглушенным. Не мог говорить иначе – потрясение недавним открытием все еще было сильным.

– Вигго, - слезы все же побежали по щекам Элизабет, - неужели ты, правда, думаешь, что я захочу причинить тебе боль из-за твоей матери?

Она обвила руками его торс, уперлась подбородком в его живот, тем самым вызвав у Вигго легкий дискомфорт в точки соприкосновения, но он сдержался и не подал виду.

– Мне не хочется, чтобы ты страдала, моя фея, - он медленно погладил её щеку.

Кожа под его мозолистыми пальцами была глаже шелка.

– Я хочу, чтобы ты была счастлива со мной, - тихо прошептал Вигго, но сердце безмолвно кричало эти слова.

Элизабет затрепетала:

– Я тоже хочу тебе счастья, муж мой. И ни в коей мере я не испытываю желания каким-либо образом навредить тебе, ибо твоя боль станет моей. Прости мою слабость, прости, что поддалась ей и огорчила тебя.

Руки Вигго легли на плечи жены и нежно погладили их.

Приятная дрожь прошлась по её спине, и Элизабет, замерев, теперь лишь молча разглядывала лицо мужа.

Она видела, как он переменился.

Не было уже той агрессии, напористости и, может даже, высокомерия.

Теперь лицо Вигго казалось ей поразительно добрым, разумеется, эта доброта нисколько не умаляла его мужественности.

– Я понимаю тебя, и не за что просить прощения. У моей матери сложный характер, и за годы он стал еще хуже. Я видел и слышал что она говорила. Но знай – это не имеет к тебе никакого отношения. Это лишь её мысли и слова, которые совершенно не определяют нашу действительность.

Элизабет почувствовала, как у неё отлегло от сердца.

Даже дышать ей стало легче. Будто Вигго своими словами сняли с её груди железную клетку, и теперь она чувствовала себя куда лучше.

– А что же определяет нашу действительность? – едва слышно прошептала Элизабет, но Вигго всё услышал.

Он наклонился к её лицу.

Его горячее дыхание ласковым ветерком пробежалось по губам девушки, и та почувствовала почти непреодолимое желание, чтобы муж поцеловал её.

– Что мне нужна только ты, - прошептал Вигго, и следом его губы накрыли рот Элизабет.

Она сдержала стон, рвущийся наружу.

Губы мужа – жаркие, влажные, источая голод и ласку, овладевали её ртом и заставляли Элизабет позабыть обо всех невзгодах, коснувшихся её этим днем.

Всё меркло перед лаской, становилось уже не столь горьким и важным.

Важно было лишь одно – что они есть друг у друга.

Вигго принялся осыпать поцелуями заплаканное лицо жены, а руки его занялись её платьем. Ловко справившись со шнуровкой, он освободил Элизабет от одежды, а затем – уже куда живее, разделся сам.

Она, конечно же, покраснела, обнаружив, что они теперь оба голые. Пылкий румянец, словно цветущая роза, окрасил её лицо в алые тона.

Не давая жене окончательно смутиться, Вигго подхватил её на руки и вместе с ней разместился в чане с водой.

Та едва не перелилась за край, впрочем, сейчас супругов это совсем не волновало. Захваченные чувственной лаской, Элизабет и Вигго всецело отдались друг другу…

57

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ

Первые холодные ветра принесли с собой напоминания о грядущей осени спустя три недели пребывания Боргхильды в гостях у Элизабет и Вигго.

Как бывало всегда, эти ветра появились внезапно.

Вот только вчера стоял погожий, солнечный денек.

А уже сегодня – на небе стянулись серые облака, и ветер, пронизанный холодом, начал хозяйничать по всей окрестности.

Пройдет еще немного времени – недели, две – и погода окончательно испортится.

Элизабет это прекрасно знала, и потому наслаждалась относительно погожими денечками.

Молодая госпожа, закончив прогулку с подросшим Волчонком, шла по выложенной серыми камнями дорожке.

Шаг её был неспешным. Она совсем не торопилась домой.

Собака весело крутилась рядом с её юбкой, то и дело останавливаясь, нюхала интересующий предмет, а потом догоняла свою хозяйку.

Теперь Элизабет не могла с прежней легкостью брать Волчонка на руки – тот поразительно быстро вымахал, окреп и потяжелел. Но как и прежде, пес был совсем не против внимания хозяйки.

Та старалась не забывать о своих обязанностях.

Она регулярно выгуливала его, вычесывала, кормила, и, разумеется, проявляла к нему ласку. Наверное поэтому Волчонок, хоть и подрос, но нравом не испортился. Назвать его злобным псом не поворачивался язык.

Порывистый ветер дерзко взметнул юбку платья Элизабет и обжег ей лодыжки. Вспыхнув от смущения, девушка спешно одернула подол и, ощутив на себе чужой взгляд, запрокинула голову.

Там, в окне, застыла женская фигура.

Даже с такого расстояния Элизабет понимала, что на неё смотрела свекровь. Чувствовала кожей её пристальное внимание, и от того внутри всё, по привычке, неприятно сжималось и ощущало угрозу.

Боргхильда затаилась. Пожалуй, данное слово наиболее характеризовало её нынешнее состояние.

Случились эти перемены на следующий день после торжественного ужина. В привычной манере Боргхильда попыталась вновь заявить сыну о неправильности его выбора, но в этот раз тот слушать её не стал.

Непонятно что именно способствовало тому, что Вигго довольно резко ответил матери – то, что они были с ней наедине, или слова Боргхильды переполнили чашу его терпения.

Элизабет не знала об этом разговоре, но подозревала, что мать с сыном поговорили – потому как теперь свекровь стала вести себя иначе.