Женщина приручает лаской, мужчина - терпением

Вычисленные даты мне очень не понравились.

— Люциус, — склонился я к другу, — а кто был главарем прошлой группы?

Этого я так и не смог вспомнить. Имени в памяти не было…

— Какое-то поганое грязнокровное отродье, — пожал плечами Малфой.

— Мужчина или женщина? — вопрос сам слетел с языка… А в голове возникло лицо Грейнджер.

— Мужчина, конечно! — Малфой удивленно вытаращился на меня, будто я сморозил небывалую глупость. — У женщин мозги не под это заточены, — самодовольно добавил аристократ.

— Не соглашусь с тобой, мой добрый друг. Вон наша Беллочка — великолепный полководец, — заметил Долохов, сидящий рядом с Люциусом.

Моя подозрительность никуда не делась. А желание покопаться в архивах еще больше возросло.

***

Домой я вернулся поздним вечером. Несмотря на ранний сбор, мы еще долго находились в поместье Темного Лорда, провожая его любимчика в последний путь.

В голове слегка шумело от алкоголя, но в целом я чувствовал себя сносно.

Тинки радостно предложила отужинать, но я отказался. Заметив, как она поникла, попросил горячего чая. Усевшись около камина и пригубив обжигающий напиток, поинтересовался, как себя вела Гермиона. Эльфиха тут же возмутилась, что девчонка совсем ничего не ела! За весь день упертая домовая умудрилась только яблоко в ту впихнуть, и то лишь мольбы и попытки самобичевания помогли. А так девушка все время провела в комнате.

Приятная истома тут же прошла. Поведение Грейнджер мне не нравилось: ведет себя как неживая. Хоть бы на улицу вышла! Тут же такая шикарная природа! А под присмотром Тинки я бы за нее не волновался. Сбежать не сбежит — кругом охранные чары, да и куда ей бежать… Но раз Повстанцы опять активировались, внимание домового эльфа лишним не будет.

Проходя мимо двери в комнату девушки, я замер: за стеной было тихо. Что ж… оставим разговор до утра.

Я хотел спать, да и она, судя по всему, уже отдыхала.

***

На этот раз чуткий слух бывшего шпиона не подвел.

Внезапно распахнув в кромешной тьме глаза, я прислушался. Что-то вытолкнуло меня из приятного сновидения. Опять уловив тихий шум, тут же вылез из кровати и, взяв палочку, вышел в коридор. Освещая себе путь, скользнул в направлении, откуда доносились шаги.

И кого нелегкая принесла ночью в мой дом? Глупцы поплатятся! Я не самодовольный Родольфус!

Ночной гость скрылся за одной из дверей, и я с удивлением и облегчением понял, что захожу следом за тенью в библиотеку. Уже догадываясь, кем именно является ночной гость, я все-таки решил удостовериться.

Грейнджер стояла около одной из полок и водила пальчиками по корешкам книг. Я следил за каждым движением, вспоминая эти пальцы на своем лице, губах, шее… Наконец девушка потянула книгу на себя…

— Не слишком ли поздно для чтения? — резко спросил я.

Книга выпала из рук, а девушка, дернувшись, развернулась ко мне лицом. Мы молча пялились друг на друга.

— Почему вы не спите, мисс Грейнджер? Бессонница замучила? — ехидно поинтересовался, скользя взглядом по расстроенной мордашке…

— Я не привыкла спать по ночам, — негромко ответила девушка, не опуская глаз.

Вот так. Одной фразой заставила тут же опомниться. Напомнила, кем себя считает, и где я ее нашел.

— Ах да, привычки, — ухмыльнулся, хотя высмеивать ее совершенно не хотелось. — Что ж, мисс Грейнджер, пора менять свой распорядок дня.

Подошел ближе, склоняясь к ее личику, которое в отблеске света моей волшебной палочки казалось таким загадочно прекрасным. Поддавшись желанию, все же коснулся губами ее губ, слегка прикусил нижнюю, оттянул… Гермиона послушно раскрыла ротик, приглашая углубить поцелуй…

Еще не время…

Отодвинулся от нее подальше и тихо проговорил:

— Идите спать, мисс Грейнджер.

Покорно направилась к двери, подобрав с пола выбранную ранее книгу.

— Жду вас утром на завтраке. Если думаете, что я позволю вам заморить себя голодом, то можете на это не рассчитывать.

Девушка замерла, казалось, она сейчас выдаст какой-нибудь достойный Гриффиндора ответ, но… молча скрылась в темном, освещенном отблеском луны коридоре.

***

Утром Грейнджер спустилась к столу. Я даже не посмотрел на девушку, так как был поглощен свежей прессой. Тинки рядышком кормила почтовую сову. Только дочитав последнюю строчку в статье, я позволил себе взглянуть на Гермиону: девушка без аппетита ковырялась ложкой в каше, периодически отправляя маленькие порции в ротик. Никогда не думал, что наблюдать за приемом пищи женщины так приятно.

Она, почувствовав мой взгляд, подняла свои огромные глаза. Грейнджер выглядела еще бледнее, еще более уставшей. Шевельнулось нехорошее подозрение, что девушка так и не ложилась спать еще со вчерашней ночи. Подозрения усилились, когда я обратил внимание на то, с какой готовностью Гермиона пригубила поданный Тинки кофе.

Что ж… а вдруг девушка права и на самом деле не может спать: боится того, что приходит к ней во снах. Но зелье я пока не могу ей дать. Нужно избавиться от передозировки последнего курса приема. Ладно, что-нибудь придумаю.

— Мисс Грейнджер, почему вы не ходите на улицу? Не мне вам объяснять о полезных свойствах свежего воздуха, — это был следующий вопрос на повестке дня.

Гермиона уставилась на меня, не мигая. Я видел, как зрачки слегка расширились, а потом девушка вдруг… улыбнулась. Удивленно, нерешительно, но все же…

— А можно?

Теперь была моя очередь удивляться.

— Разве я запрещал выходить?

— Нет, но мадам Харрис…

— Я не мадам Харрис! — рявкнул я. — Если она приучила вас дышать по команде, то я этого делать не собираюсь! Можете ходить, куда вам захочется, но Тинки будет с вами. Нет, не потому, что вы можете не вернуться. Просто сейчас стало небезопасно.

Посмотрим, поймет ли намек.

— Повстанцы? — карие глаза безразлично уставились на меня.

Догадалась.

— Да. Теперь вы живете под моим кровом, а значит, являетесь их врагом. Все понятно?

— Да.

Мы допивали кофе в тишине.

Гермиона ерзала на стуле и поглядывала в окно: сегодня было прохладно, то и дело моросил дождь. Сразу чувствовалось приближение осени. Решив больше не томить соскучившуюся по свежему воздуху девушку, я махнул в сторону двери.

— Идите уже, Грейнджер! Только оденьтесь потеплее.

И опять уставился в газету.

Девушка тихонько направилась к двери. Я поднял глаза: Гермиона шла все в том же милом, но слишком легком платье.

— Я сказал одеться потеплее, — что за упрямая девушка? Неужели боится, что я передумаю за то время, пока она сходит наверх?

Она остановилась, и развернувшись, смущенно посмотрела на меня.

— Сэр, я…

— Что?

— У меня…

— Да не мямлите! — ее нерешительность всколыхнула раздражение.

— У меня нет ничего больше из одежды, — вымучено призналась Гермиона. — Мадам Харрис позволила взять только купленные на свои деньги вещи…