Жертва хищников

Харди нашёл меня на кухне, сидящей на полу. Я прижала колени к подбородку и обняла их руками, натянув платье до невозможности. Мысли взрывались в голове яркими вспышками, затем гасли, пока не появлялись новые. Он сел передо мной и положил свои руки на мои колени.

– Ты как?

– Прости меня, Харди, я…

– Не нужно. Я, конечно, не понимаю, в чём дело, но у меня нет претензий. Если ты не хочешь, не будем. Не я это предложил.

– Знаю. У меня давно ничего не было с мужчиной. Ну… ты ведь понимаешь? – устало спросила я и спрятала лицо.

– Давно – это сколько?

– Не знаю. Год или больше… Кажется, целую вечность.

Харди выглядел удивлённым.

– Вот уж не подумал бы… Ходили слухи, что…

– Какие ещё слухи? Что я сплю со всеми подряд? – Харди покачал головой, и я выдвинула новое предположение: – Я сплю со своими музыкантами?

– Снова мимо. Люди считают, что ты спишь с Ричардом.

Мой смех был таким звонким, что я прослезилась, ощущая безысходность и огорчение. Должна ли я удивляться таким слухам? Слух, впрочем, мог пустить сам Ричард. В его звёздной биографии всё фальшиво: происхождение, семья, а теперь и любовница.

– Харди, если бы мы с Ричардом спали, вряд он позволил нам встречаться. Он – абьюзер.

– Не верю!

– Да! Он насильно привёз меня в Нью-Йорк, подговорил моего мужа и отца, заплатил… не знаю, брал ли деньги мой отец, но Читтапон точно взял. Затем добился нашего с Читтом развода. Он заставлял меня петь насильно. Это никогда не было моей мечтой. Я люблю скорость, гонки, машины. Скакать на сцене в полуголом виде – не моё. Моя мать Нола – да – она любит свою профессию. Пение – её жизнь. Не моя. Я не в неё.

Харди сел на пол и вытянул ноги так, что я оказалась между ними. Его руки легли на мою талию. От горячего прикосновения я вздрогнула. Тогда он начал поглаживать мою спину, чтобы я не дрожала.

– Почему родители… если не отец, то хотя бы мать не поможет тебе освободиться?

– Я не знаю, что Ричард им наговорил, но вся моя семья считает меня предательницей. Даже мой любимый брат, который поддерживал меня абсолютно во всём, отдалился и не верит мне. Я одна, Харди, – у меня дрогнул голос. Вот-вот расплачусь, но пока держалась, глотая огромный ком. – Мне хочется вырваться на волю. Помоги, – уже шёпотом взмолилась я и уронила голову ему на грудь.

Харди поглаживал мои волосы, затем поцеловал в висок.

– Мы что-нибудь придумаем, клянусь. Я поговорю со своими адвокатами.

– Обещаешь? – я посмотрела на него с надеждой. В моих глазах горели огоньки. Я верила Харди. Не могла я ошибиться в своём выборе.

~~~

В тот момент, когда я решила, что вскоре моя жизнь изменится и я верну себе свободу, что-то пошло не по плану. Ричард отменил запись нашего с Харди дуэта на так называемую мою песню.

– Ничего не понимаю, – я стояла ошарашенная перед своими музыкантами. – Скажите, что это какая-то дурацкая шутка.

– Элора, не делай из этого трагедию, – лениво протянул Джек и ударил палочкой по барабану.

– Я хочу понять, что не так. Почему Ричард сказал, что записи не будет?

– Не знаю. Но не всё ли равно?

– Нет, не всё равно! Я хочу выпустить эту песню. Хочу спеть её с Харди.

– Элора, твои протесты ни к чему не приведут, – сказал Джоэл. И когда это он встал на сторону Джека?

– Чен, и ты считаешь, что я драматизирую?

Парень пожал плечами.

– Просто Ричард не видит в этой песне хита. Ты же знаешь, как щепетильно он относится к каждой песне.

– Давайте уже репетировать, – устало попросил Джоэл. – Надоели со своими разборками.

Но я не собиралась сегодня репетировать. Поэтому просто развернулась и ушла. Я словно раскалилась добела от гнева: тронь меня – и я вспыхну.

К счастью, водитель согласился отвезти меня в студию без разрешения Джека. Новенький – его явно не предупредили о моих внезапных выпадах. Но на этот раз я не задумала ничего серьёзного, только загляну к своему долбанному продюсеру.

Был поздний вечер. Ричарда в студии не оказалось, но охранник любезно подсказал, что Ричард уехал в бар под названием «Ноумэд». Я упрямо наметила ехать туда. К счастью, вышибалы меня пропустили, а милая мулаточка проводила меня к ВИП-кабинке, где он пил со своими друзьями.

И не только пил.

Когда я вошла, увидела порошок, который быстро прикрыли салфеткой.

Ричард с бронзовой кожей разлёгся на коричневом диване и слился с ним в одно тёмное пятно. Пребывая под кайфом, он не сразу смог сфокусировать на мне свой взгляд. Создалось ощущение, что он меня не узнал.

А когда узнал, усмехнулся:

– Что ты здесь забыла, куропаточка?

Я лишь надеялась, что это не его галлюцинации.

– Пришла потребовать, чтобы ты записал мою песню. Я не понимаю, почему ты отказался от неё.

– Боже, Элора, неужели ты явилась сюда за этим? Вернись домой и отдыхай. Не тревожь меня понапрасну.

– А то что?

Проявление такой дерзости пробудило в Ричарде зверя. Сначала он выпрямился, затем опрокинул стопку с какой-то прозрачной жидкостью – полагаю, там была водка.

– Присядь-ка, – велел он, хлопая по мягкому сиденью рядом с собой. Его друзья (или кто они там ему) молча наблюдали.

И мало того, что я не села, так ещё и начала грозиться. В тот момент мне было всё равно. Я не понимала, что совершаю огромную ошибку.

– Вот что, придурок, – осмелилась крикнуть я, – я не долго буду у тебя в руках, слышишь? Мы с Харди поженимся. Его адвокаты помогут расторгнуть контракт. К этому моменту я смогу поговорить с родителями. Поверь, свидетели того, что ты принудил меня к этой работе, найдутся. А ещё я обязательно расскажу прессе, что у тебя есть брат Эрик, которому ты дал деньжат, чтобы тот исчез из твоей жизни.

Пока я говорила, Ричард медленно поднимался.

– Ты гнусный сутенер! Да! Пусть, ты не продаёшь женские тела, но ты торгуешь насильно женским голосом, что тоже наказуемо. И я сделаю всё, чтобы засадить тебя в ката…

Звонкий шлепок заткнул мне рот. Но это была не пощёчина, а затрещина. Вскрикнув, я упала прямо к ногам его друга. Мужчина хотел помочь, но Ричард запретил. Он поднял меня за волосы и на ухо проговорил чётко каждое слово:

– Ещё одна такая выходка, и я не оставлю на твоём теле ни одного живого места. Поняла?