Жертва хищников

Я едва могла дышать от боли, поэтому не реагировала. Тогда он стянул волосы туже, а второй рукой обхватил горло.

– Поняла, я спрашиваю?

– Да, – прохрипела.

Ослабив хватку, мой продюсер взял со стола стопку и вручил мне.

– Пей.

– Не хочу.

– Пей!

Испугавшись его гнева, я выпила стопку водки и закашлялась. В тот вечер он напоил меня до потери памяти. Мне было очень плохо. Я помню, как меня рвало на ковры, на диваны и на чистый асфальт. Я не могла идти, поэтому меня несли.

Утром Чен нашёл меня на полу в парадной. Я спала, свернувшись в калачик. Он помог мне встать и ужаснулся.

– Элора, что с тобой произошло?

Я недоумевала. Тогда он повернул меня к зеркалу. Вся левая сторона лица посинела и опухла губа. Новая волна тошноты подкатила к горло.

Я начала горько плакать, захлёбываясь слезами.

Это было началом моего последнего кошмара.

Глава 20

На репетициях Читтапон забывал обо всём на свете. А вот после них, если график не предполагал какого-нибудь мероприятия, постоянно мусолил одни и те же мысли.

В Сеуле дождь лил как из ведра. Читт был рад, когда Тхэмин пригласил его поужинать в сухом и теплом месте. Теперь он мог мусолить все негодные мысли вслух. На столе стоял пибимпап, кимчхи и несколько разновидностей мяса. Тхэмин предложил пиво, и Читт согласился выпить.

– Дай припомнить. Мы не виделись с тех пор, как ты уехал в Нью-Йорк.

Читт сделал глоток пива. Холодная жидкость растеклась по горлу, обволакивая и проникая внутрь. Как же хорошо!

– Да. До моего отъезда мы тоже не виделись. Слишком плотный график у нас.

– Ты ездил навещать сына Элоры? – вдруг поинтересовался Тхэмин, которому были известны все подробности жизни Читта.

– Мне нет смысла навещать чужого ребёнка.

– Неужели Элора не думает о малыше?

– У неё новая любовь. Какие тут думки?

– Новая любовь? – Тхэмин был искренне удивлён. Он не шибко тратил время на просмотры видео в соцсетях. – Я не в курсе последних событий её жизни.

– Слышал о Харди?

– Ещё бы!

– С ним она и встречается, – сказал Читт, а после отправил кимчхи в рот. – Я видел её на фешн-фестивале и даже говорил. Только это ни к чему не привело. Элора избегает меня, будто это я, а не она, её бросил.

– А ты не бросал?

Неожиданный вопрос лишил Читта дара речи. Он снова схватился за кружку. Тхэмин участвовал в их жизни до того, как Читт «воскрес», и знал больше, чем кто-либо из окружения Читта. Не просто знал. Со стороны ему было виднее, и только что прозвучал вопрос с намёком на то, что Читт тоже проявил себя не лучшим образом по отношению к Элоре. Читт мог сколько угодно злиться и твердить, что встреча с её адвокатом лишила его всякого желания видеться с ней. Тхэмина ему не переубедить.

– И всё-таки ты ищешь с ней встреч, – оспорил Тхэмин. – Для чего?

– Наши встречи случайны.

– О, только мне не рассказывай сказки. Мне – человеку, который отказался поехать на тот фестиваль. И ты мог… если бы захотел, – Тхэмин подмигнул.

Читту ничего не оставалось, как признаться.

– Да, я по-прежнему люблю её и хочу видеть. Не на экране, а в живую. Признаться, у меня были мысли поговорить с ней и… вернуть наши отношения.

– Для чего?

– Не знаю. Чувствую, что она тянется ко мне… не могу объяснить.

Тхэмин скептически приподнял брови.

– Ты только что мне сказал, что у неё новая любовь.

Читт посмотрел в сторону.

– И это правда. Она встречается с Харди, но… – он снова метнул взгляд в сторону друга, холодный и тоскливый. – Когда она рядом, я чувствую… Её взгляд, её венка на шее, всё её тело напрягается. Я пришёл к выводу, что меня она не разлюбила, Тхэмин. А Харди – увлечение.

– В конце концов, ты тоже не ангел, – с улыбкой заметил Тхэмин, после чего они оба принялись уплетать пибимпап и мясо.

Читт не ангел. Он – мужчина, и есть потребности, от которых он не мог отказаться. Однако официально об отношениях он никому не объявлял. Впрочем, Корея – не Америка. Тут фанаты ему голову снесут за подобное заявление.

После ужина он взял такси и поехал домой кормить своих котиков – единственное счастье в его пасмурной жизни. Недалеко от двери его квартиры сидела Фаррен. Глаза измазаны тушью, она всхлипывала.

– Что… что случилось? – испугался Читт.

Девушка разревелась и бросилась в его объятия.

– Помоги мне, спаси, Читт. Это невозможно терпеть, – рыдала она.

Взяв девушку за плечи, он отстранил её, но не выпустил из рук.

– Что стряслось?

– Читт, мне очень плохо… о, я не могу так больше, не могу-у-у, – и снова она уронила голову на грудь Читтапона.

Никакой радости у Читта не прибавилось, когда пришлось завести Фаррен в дом, накормить мороженым и час выслушивать какой-то бред про брата Элоры… да и про саму Элору. Фаррен рассказывала гнусные вещи, отчего ненависть к Элоре возрастала.

– Она выставила меня за порог, представляешь? Видите ли, у неё больше нет никакой связи с прошлым. Я спросила её: как же её сынишка. На что получила ответ: «Мне не нужен сын. Я никогда его не хотела». Можешь в такое поверить? Я в отчаянии. Пыталась говорить с Нолой, а потом с Корбином и Дэниелом. Они звонили ей, но натыкались на автоответчик. Элора забыла свою семью, не думает о сыне и… сколько же в ней спеси!

Читт слушал и думал, что Фаррен говорит о другом человеке. Элора не может быть такой бесчувственной. Тем не менее, отрицать это полностью нельзя.

Наконец он достал вино и предложил захлебывающейся слезами девушке выпить. Они перешли в гостиную, где горели только боковые лампы и небольшой аквариум. Коты сладко спали в своих домиках. В доме царила тишина.

Фаррен села на пушистый ковёр в турецкой позе и осмотрелась.

– Какая у тебя чистота! Не думала, что мужчины способны на это.

– Я ненавижу беспорядок. Такой у меня характер.

Фаррен хихикнула. Слёзы высохли, на щеках горел румянец.

– Как же вы с Элорой уживались? Она любит разбрасывать вещи.