Жертва

– Ты уверен, что все еще любишь меня? Ты уверен, что все еще хочешь, чтобы я переехала к тебе?

– О, детка, конечно, хочу, мы говорили об этом тысячу раз, тебе нет смысла продолжать снимать жилье, если ты практически все время проводишь здесь.

Хлоя все еще снимала дом с террасой в самом центре Кентербери и пока не собиралась съезжать оттуда. Она говорила, что договор аренды будет действовать еще месяц, а потом она сможет переехать к нему. Грег очень хотел, чтобы она переехала к нему. Но теперь? Он не был так уверен.

Конечно, я уверен. Я люблю ее.

Я действительно люблю ее.

– Ты опять странно смотришь на меня, - сказала она.

– Что? Нет, совершенно обычно. Как всегда.

Она сбросила полотенце и наклонилась, чтобы надеть трусики. Грег любовался изящными линиями ее тела и уже не в первый раз удивлялся полному отсутствию комплексов. В начале отношений каждое ее обнажение, не важно, переодевалась она или раздевалась, чтобы предаться с ним страсти, настолько его возбуждало, что его член сразу принимал боевое положение; он никогда не знал такой женщины, как она.

Но теперь это казалось немного...

Немного чего? Эксгибиционизма?

Распутства.

В ужасе от того, какой оборот приняли его мысли, он оторвал взгляд от ее обнаженного великолепия. Ему стоило больших усилий подняться с кровати, не поморщившись, но будь он проклят, если собирался признаться, что у него похмелье.

К тому времени, как парень опорожнил мочевой пузырь и вышел из ванной, Хлоя уже была одета в красивое, летнее платье, которое доходило ей до колен. Она стояла перед зеркалом, нанося тушь на ресницы.

– Боже мой, как быстро, - сказал он.
– Ты спешишь, или что?

Он изучал ее профиль, вглядываясь в ангельские черты лица с милым, маленьким курносым носиком, и его охватило чувство, словно он смотрит на незнакомку. Она закончила наносить тушь на ресницы - очевидно, это был ее единственный макияж на сегодня - и одарила его ослепительной улыбкой.

– Просто у меня много дел, и я хочу поскорее покончить с визитом в полицию.

Он не стал спрашивать, какие у нее планы на остаток дня, правда заключалась в том, что его головная боль стала всепоглощающей, и все, о чем он мог думать, это о парацетамоле в кухонном шкафу внизу.

– Конечно, детка, надеюсь, все пройдет хорошо с полицией. Ты собираешься взять с собой ноутбук?

– Зачем мне это делать? Я просто покажу им сообщение на телефоне.

– О, да, конечно.

– Я буду дома около четырех. Ты сказал, что хочешь выехать к родителям примерно в это время?

– Да? Да. В четыре. Конечно.

– Отлично. Тогда увидимся.

– Да.

Она нахмурилась.

– Все в порядке? Ты на меня сердишься?

– Что? Нет, конечно, нет. Просто немного болит голова.

– О. Ладно. Тогда пока.

– Пока, - сказал он, целомудренно целуя ее в щеку.
– Хорошего дня, увидимся позже.

Он остался стоять в спальне, слушая ее удаляющиеся шаги на лестнице. Как только Грег услышал, как закрылась входная дверь, он плюхнулся лицом вниз на кровать и застонал в подушку.

Глава 8

Сьюзен Армстронг пришла в себя, плохо соображая и находясь в каком-то невесомом состоянии. Она попыталась открыть глаза, но не смогла - что-то мешало этому, и они болели как черти. Она издала всхлип.

О Боже, я ослепла, я, блядь, ослепла...

Нет, не паникуй. Думай...

Девушка пыталась сохранять спокойствие, смотреть на ситуацию холодно и рационально.

Это было очень трудно.

– Помогите мне!
– закричала она во весь голос, но получился лишь хриплый вскрик, от которого запершило в горле.

Девушка чертовски хотела пить, она не пила с тех пор, как...

С тех пор, как пила пиво с Грегом.

Воспоминание о том, как она набросилась на него, как сучка при течке, нахлынуло на нее, и в обычной ситуации корила бы себя за несдержанность. Но в данный момент такие мелочи волновали ее меньше всего. Ее волновала только кошмарная ситуация, в которой она сейчас оказалась.

Сьюзен вспомнила, почему у нее болят глаза. Практически признавшись Грегу, что влюблена в него, она шла домой в слезах. Через полчаса в дверь постучали. Она подумала, что это ее соседка, которая ушла пять минут назад, вернувшаяся за какой-нибудь забытой вещью, прежде чем отправиться на свидание.

Но это была не Бет.

В ту секунду, когда Сьюзен распахнула дверь, ей что-то брызнуло в глаза. Она не успела как следует рассмотреть нападавшего, помнила только, что он был выше ее и одет в толстую черную толстовку с надвинутым на глаза капюшоном.

Она успела подумать: это чертов перцовый баллончик, за чем быстро последовал взрыв боли в голове. А потом она, должно быть, потеряла сознание, потому что ни черта не помнила, как оказалась в этой комнате.

Я должна сосредоточиться.

Голос мамы прозвучал в ее голове: Не ищи смерти. Смерть сама найдет тебя...

Отвали, мама.

Девушка заставила себя сосредоточиться на сегодняшнем дне, а не на воспоминаниях о матери. Ей не нужно было, чтобы отчаяние поглотило ее и помешало найти выход из той ситуации, в которой она оказалась.

Сьюзен попыталась восстановить цепь событий в своей памяти. Она открыла дверь незнакомцу, он брызнул ей в глаза, затем вырубил ее. Девушка предположила, что нападавший затащил ее в свою машину. Возможно, соседи и видели это, но даже если и так, то никто не стал бы вмешиваться, на ее улице много студенческих квартир, и все живут замкнуто. Сьюзен сомневалась, что она вообще узнает кого-либо из своих соседей даже столкнувшись с ними нос к носу, не говоря уже о том, чтобы она когда-либо с кем из них когда-нибудь говорила.

Не отвлекайся, думай...

Итак, нападавший привез ее в это место, где бы оно ни находилось. Все, что она знала, это то, что находится в комнате, которая либо расположена в задней части дома, вдали от дороги, либо ее отвезли в какое-то изолированное место, так как никаких внешних звуков до нее не доносилось. В комнате царила тишина, кроме ее всхлипов и журчания воды в баке унитаза было пугающе тихо. Ей завязали глаза, и она лежала лицом вниз на шершавом ковре. Она была одета в ту же шелковую блузку и черную юбку-карандаш, в которых была в момент похищения, а ее руки были связаны за спиной. Лодыжки тоже были связаны, так как она не могла развести ноги.