Жить

Тогда Чеслав помог не задумавшись, просто потому что мог помочь и ему это было не сложно, да и некуда ему было спешить. А женщина в благодарность помогла ему — приютила сначала на несколько недель, а потом не стала гнать, поручилась за него на пристанях, где его взяли помогать ладьи разгружать и загружать. Это был достойный труд, способный накормить. Но, Чеслав не чувствовал себя на месте. Он помогал приютившей его вдове и её детям, днём носил мешки и сундуки, а по ночам метался в тревожных кошмарах и долго смотрел на оставшийся меч. С ним даже начали здороваться на улицах, но он всё равно тосковал. А где-то через год, когда по городу поползли сплетни о нём и вдове, решился уйти дальше.

Теперь его путь стал легче — Чеслава больше не сторонились все встречные люди, да и заработать на еду теперь получалось почти всегда. Он перестал быть изгнанным княжичем, а благодаря вдове стал человеком её города, ушедшим на поиски другой доли. Но случайные подорожные заработки не давали вырваться из нищеты. Так и брёл он по дорогам, пока незаметно не пролетели годы.

Неожиданно, войдя в очередной город, он узнал, что тут есть Врата, и отправился прямо к ним. Площадь вокруг арки перехода была вымощена деревянными шашками и посыпана песком, но сгусток серого тумана хранители ничем не огородили, так и оставили висеть по серёдке. Да и вся просторная площадь открыта с трёх сторон, и праздные горожане частенько развлечения ради смотрели за терзаниями волхвов на пороге и злословили. Сейчас они смеялись над просидевшим день, ночь и ещё один день мужчиной, но Чеслава уже не беспокоили их слова.

Уйти ли в Перерождающийся мир, где можно обрести большую силу, но и сгинуть не сложно? Или остаться бродягой, путником по дорогам без целей и дела? Шагнуть в неизвестность? Ведь Чеслав никогда не искал рассказов о том, что за Вратами, и не готовился пройти через них. Или остаться в своём ничтожестве?

Пока раздумывал, он краем глаза заметил прогуливающихся по краю площади одного из хранителей в невзрачной волховке и добротно одетого купца. Купец горячо рассказывал о чём-то и размахивал толстым письмом в левой руке, а волхв кивал и посматривал на свёрток бумаг. Они остановились на краю площади и Чеслав смог расслышать разговор.

— Я и послал одного из своих помощников посмотреть да разузнать. Знаю же, тебе, брат, интересно будет. И там всё как в твоих россказнях о вернувшихся. И метания от людей и обратно к людям, и жесткость, и страх в глазах. Но держится достойно, будто уже больше года как воротилась, а судя по письму, только что. — Купец заметил укоризну во взгляде волхва и сильней замахал руками. — Да не читал я его, не вскрывал, вот, печать целая. Но раз столько вашим написала, значит только оттуда и торопится исполнить обещанное. Так вот, продолжил мой человек расспрашивать да слушать, три дня проторчал, пока ко мне не побежал рассказывать. И что разузнал… не простая эта волховица оказалась. Они новый клан подняли и теперь купцов зазывают, чтоб к ним дороги проторили. Жаль, лопух мой, карт не знает и не понял где ж их клан. Но, вроде вот эта, — купец опять потряс листами, — людей привечает, клану сильные руки нужны. Но это и правильно, иначе задавят и готовы поднять не успеют. Но теперь-то, поди, среди них второй сферы волхв появилась, а с такими только старые да богатые кланы спорить решаться. Что помельче побоятся, подождут пока сами хоть числом, хоть силою не обойдут.

— Брат, письмо-то отдай, пока не порвал ненароком. Не уйду я из города, останусь у Врат, про сколь бы диковинок ты мне не рассказал. Тут и родителей могилы рядом, и жена с детьми похоронены. Я ж один в семье силу получил, проклятие это, да и остались у меня кто? Только ты, младшенький, и племянники. Но они своего дядю не жалуют. Так что останусь я хранителем, тут для меня самое место.

— Совсем ты уже пылью покрылся! Хочешь, я караван соберу в дальнюю поездку и тебя возьму? Хоть Сто Рек посмотришь, да и на другие Врата поглядишь, а? Пыль стряхнёшь!

— Нет, я здесь останусь, вот таких смелых провожать, — хранитель кивнул на Чеслава, — а тех, кто не решился рисковать, утешать. Всё же путь через Врата не для каждого. Будь иначе, может и я бы шагнул туда. Но только кто могилы проведает, когда я уйду.

Волхв покачал головой, забрал письмо и пошел проводить своего брата купца. Дальше их разговор потерялся в шуме улицы и Чеслав перестал их слышать. Но слова запомнились, те, что про новый клан.

На перепутье появилась третья дорога, уже не безвестность и не неизвестность, а робкая надежда. Чеслав перевёл взгляд от земли на туман Врат Перехода, а потом на небо. Ему вдруг подумалось, что он ещё может пройти хоть сто, хоть тысячу дорог, а шагнуть в Перерождающийся мир будет не поздно. Но может у него снова появится дом, в котором он не будет чувствовать себя лишним?

Чеслав подумал и решился. Он ушёл с площади, больше не оглядываясь на Врата. За оставшийся вечер мужчина разузнал откуда приехал тот купец, да ещё до заката ушел из города. Волхв надеялся застать ту неизвестную девушку и… что дальше он ещё сам не решил.

Путь между двумя городами Чеслав прошел, будто в безумии. Он почти не отдыхал и нигде не задерживался, и добрался всего за пять дней, но… сколько бы пропылённый и взлохмаченный небритый нищий не расспрашивал, он не нашел девушку, отправившую то письмо хранителям. И хоть той волховицы в городе уже не было, сплетни о новом клане, сто раз пересказанные беседы Звяги с Малой, хвастовство мелких помощников ещё гуляли по гостиным домам, городским колодцам и рынкам. Но вот ни имени, ни куда ушел караван никто не упомнил. Разве что несколько слов о лекарке и наставниках, да что-то о землях за рекой.

После дня расспросов Чеслав сидел на берегу, плакал и смеялся. Земли за рекой… найти их среди стольких рек и речушек может не хватить всей жизни! Разочарование тяжелой ношей легло на сердце, но только Чеслав не отказался от надежды. Волхв просидел у воды всю ночь, любуясь отражением звёзд и думая. На рассвете он умылся и отправился дальше — теперь его путь лежал на север. Чеслав рассудил, что если где и есть ничейные земли, то лишь далеко от Срединного Моря и не рядом с солёным морем. Но перед тем, как снова побрести по дорогам, он с тоской посмотрел на ладьи у пристаней, которые быстрыми птицами летят по рекам и вверх и вниз. Как бы легко было обыскивать земли, пустившись по воде! Жаль бродяг и нищих не берут на борт.

Глава 27

Вязь дорог и паутина рек,

Все текут за веком в век.

Замыкаются кольцом

Да по утру уподобятся сном.

(часть сказа баяника)

Осень постепенно сменяла лето. Мала шла налегке по дороге, ведя в поводу навьюченную лошадь. Девушка несколько недель путешествовала с купцом Звягой, но потом с неохотой отделилась и дальше отправилась в одиночестве. Ей было легко — она возвращалась домой. И даже воздух по берегам Последней реки казался свежей, сладче и приятней, чем на Мореморьной. Но может это был запах близких урожаев и последней поры цветенья в году? Волховица же ускоряла шаг, улыбаясь хмурому небу. Она добралась.

Перед последним поворотом, когда должно было показаться поместье, девушка замедлила шаг. Волнуясь, вдохнула лёгкий ветерок, несущий запах дыма и похлёбки, свежих щепок и привезённого сена, ещё не убранного на сеновал. И будто подбадривая, солнце пробилось сквозь покрывало сердитых облаков, разметав для себя пятачок, и бросило лучик в сторону дома. Мала расправила плечи и поторопила уставшую лошадь, да и сама ускорила шаг.

Вот и поместье. Ворота распахнуты, а прямо перед ними в одной цепи вниз утоптанная и укатанная дорога разделяется надвое. Одна половина уходит к Последней, и по ней возвращалась Мала, а вторая бежит к деревням и наверняка дальше ещё разделится несколько раз, чтоб можно было до каждой добраться. И люди, десятки людей живут и трудятся, у них горящая пора. Огороды на склоне, даже небольшое поле чуть дальше, а ниже у ручья дымит и звенит кузница, а где-то за забором сердито закричал петух.

Впервые за все десятки и сотни дней с ухода к Вратам, волховица отпустила тревогу — дома всё хорошо, и даже лучше прежнего. Но пока она улыбалась, любуясь полным жизни поместьем, её заметили.

— Старшая Мала вернулась! — выкрикнул поверивший, наконец, своим глазам отрок. Мала узнала его, он был среди сирот. — Вернулась!

Его крик подхватили и вмиг разнесли от края до края, по полям и к лесу. И тут же из хворого дома выбежала Ясна, растеряв свое величие волховицы и хозяйки всех дворов на этой горе. Младшая сестра с неверием в глазах бежала вниз по склону, пока не влетела в объятья старшей. И только тогда, вдохнув запах пота и дороги, поверила — вернулась, но не отпустила, а лишь крепче обняла, уткнувшись в плечо. Мала на мгновение замерла, а потом обняла сестрёнку в ответ.