Жить

— Я вернулась. Я, наконец, вернулась, — тихо сказала она. Они долго стояли, обнявшись, пока Мала мягко не высвободилась. — Идём. А я тебе, как и обещала, гостинцев привезла.

— Пряники? — настороженно улыбнулась Ясна.

— Пряники тоже, но посмотри на это. — Мала достала из одной из сумок свёрток в локоть размером и протянула его сестре. — Посмотри.

Ясна распутала завязки, развернула и запрыгала от восторга, будто не распоряжается скоро уж сотней людей под своей рукой, а девица на выданье, увидевшая бусики. Волховица прижала ткань с подарком, счастливо улыбаясь и смеясь.

— Идём, идём домой. Мне тебе столько нужно рассказать! Да и ты с дороги устала. Сейчас, сейчас всё сделаем!

Младшая потянула за руку сестру, по пути кивнув нескольким зевакам позаботиться о лошади и её поклаже. И жители поместья удивлялись, глядя на своих волховиц. Они давно не видели Малу, а сейчас трепетали от её взглядов, почтительно кланяясь, да и Ясна, обычно спокойная, похорошела от улыбки, достающей до самого сердца и согревающего его.

Яр и Вереея смотрели за встречей из толпы зевак и радовались так же, как и волховицы. Они поспешили разогнать всех по делам: протопить баню, сготовить праздничные кушанья к вечере и проследить, чтобы к девушкам до утра никто и носа не сунул!

Пару часов спустя сёстры уже сидели в своей горнице, старшая всё же достала привезённые пряники, а младшая расчёсывала широким гребнем ещё влажные волосы и слушала рассказы о землях за Последней до Врат и обратно, вспоминала наставников из Ветрища и благодарного Звягу… А на столе рядом с чернилами и бумагой лежал наполовину выпутанный из мешка ком розовой соли, купленный близь раскопа, да на тарелке привезённые сладости и рядом кувшин ароматного взвара из Ясной собранных трав.

Утром Мала достала из котомок и сумок пошитые по пути одежды для сестры — кисейную волховку и белоснежную сорочку. Всё расшито, хоть и не золотом, но ярко и подобающе той, кто несёт исцеление. Ясна обрадовалась, но… не решилась тут же примерить красивые одежды, ведь сердце кольнула почти забытая тоска о маме.

— Мать оставляла тебе золото. Время скорби уже прошло, так может наденешь его, вместо бронзы? Да и я вышивку подбирала под те колты, повторяла их узоры, — улыбнулась Мала, зная сомненья сестрёнки. — Пора показать себя, княжиня Ясна!

Ясна засмеялась и вытерла выступившие слёзы новой рубахой. Нежную кожу царапнуло заломом, а потом гладкая ткань ласково коснулась лица, извиняясь за мимолётную боль. Девушке показалось, что новая волховка пахла дальней дорогой и каплями крови с исколотых пальцев сестры. Хотя… как давно швейная игла могла навредить ей? Сколько Ясна себя помнила, старшая не только была проворна с рукоделиями, но и не боялась подобной мелочи. Пальцы, ладони — все они были в мозолях, которые не всякая игла пробьёт, а если и проколет, то до крови не дотянется.

— Хорошо, — Ясна улыбнулась, закрыв глаза и сжимая тонкую ткань. — Сегодня у нас праздник, сегодня я буду нарядной. А ты?

— А я полюбуюсь на тебя, — засмеялась Мала, поправляя повой и разглаживая короткую сорочку, поверх которой ещё не надела волховку. — Мне-то зачем наряжаться? Мне и поскромнее можно, хоть я и сестра княжини!

Старшая улыбнулась, ласково, но коварно, а потом отошла к окну, через которое было видно почти всё поместье. Девушка задумалась и выпустила светлячка, который покружил над ладонью, а потом обернулся крошечной птичкой и взмыл вверх, откуда уже повалился на крыло, развернулся и пролетел через горницу.

— Надо же, так легко, — тихо сказала себе Мала, провожая птичку взглядом. — И почему раньше не получалось? А говорил, что научишь сам, когда придёт время.

Волховица улыбнулась, тряхнула головой так, что колты и три ряда натёртых бронзовых рясн качнулись и звякнули, а потом легли обратно на новый повой, и отправила две дюжины птичек летать по комнате. Засмеялась, поменяв цвета оживших огоньков, превратив их в пёструю стаю, поиграла, а потом всё замерло, а на лице радость и восторг уступили место грусти.

— Это время бы никогда не пришло, ведь надо было добавить хоть каплю силы второй сферы, — ухмылка. Огоньки медленно погасли. — Обманщик.

— Сестра, смотри, — Ясна вышла из-за занавески, уже одетая в новое и с золотыми украшениями. Там были и те, что оставила Дея, и те, что привезла Мала.

— Красавица! Идём, а то перед двором скоро уже все соберутся. Кое кто с рассвета стоит, — старшая сестра тепло улыбнулась и протянула младшей руку. — Покажешь, как всё изменилось за почти четыре года.

— И познакомлю с новенькими. Я их приняла, но и ты должна одобрить.

Девушки спустились и вышли к своим людям. Ясна радостно рассказывала обо всём, а Мала проказничала, пуская стайки маленьких светлячков вокруг сестры, вдоль краёв одежды и мимо оберегов, а на накосник подсадила яркий большой огонёк, чтобы даже днём сиял звездой. Вместе они были величественны, но в то же время близки и знакомы собравшимся людям, получившим достаточно добра и заботы.

— С возвращением! А я Блажика побил, один раз! Старшая Мала, мы такое место разведали, зимой покажем! Мала, как пора закончится, приходите на супрядки, нам тоже есть что показать! — доносилось с разных сторон, и волховица, смеясь, обещалась везде показаться.

Только после того, как каждый убедился, что Мала их помнит и непременно присоединится к ним в делах, люди успокоились и разошлись. Яр и Верея с сыном немного задержались и прошлись с сёстрами по поместью, рассказывая о жизни и просто радуясь возвращению близкого человека. Волховице даже стало совестно, что она забыла им гостинцев привезти, но Ясна подмигнула, заверив, мол, всё устроит от имени старшей.

Волховицы задержались лишь у хворого дома — Ясна не могла не проверить своих подопечных на исцелении. Но в это утро всё же лекарка лишь бегло осмотрела, раздала помощницам наказы и потянула сестру дальше, оставив очарованных её красотой больных и учениц. А девушки отправились дальше — за ограду к дальним полям и кузнице, а потом неспешно обратно к дому. Младшая показывала, что и когда удалось сделать, сколько живики раздать, а сколько на свои поля рассыпать и на этих словах прятала руку за спину. Гордилась урожаями с их небольших расчищенных среди леса полос, которые они весь прошлый год ели и даже осталось. С восторгом и чуть румянясь пересказывала какие песни и былины им пели гостившие в зиму баянник и два кощунника, да что после их ухода через несколько недель хворые пошли будто рыба на нерест, даже дом достроить пришлось. И как почти дюжину свадеб сыграли, и сколько детей в поместье родили, и что в этот год русло прокопали и пустили по нему ручей из тех, кто выше в стороне протекал, теперь уже по воду ходить ближе стало.

Ясна закончила показывать похорошевшее поместье только после полудня, когда сёстры поднялись к Источнику и спрятались в пещере.

— Смотри, я теперь смогла сама придумать новое уменье! — похвасталась младшая. — Но подготовится получается только здесь, зато потом одним взмахом. Как бы показать… Помнишь твои огоньки, знания для меня от бабушки-повитухи передавшими? Я и подумала, а если не забирать? И попробовала. Я сама могу решить, каким уменьем наградить человека, заложить потребные знания в светляка, пока меня Источник поддерживает, а потом оставить в человеке. А коль провинится, раз, и всё исчезнет! Давай покажу!

Ясна зашла поглубже в редкий туман и втянула его в свой дар. В пещере стало тихо, будто бы нет никого и ничего более в целом мире, и только новый туман неспешно выползал из трещины в стене. Девушка побледнела, на лбу выступили мелкие капельки пота, а между ладонями появился голубоватый светлячок не больше ногтя размером. Он трепетал, будто пламя на ветру, но не гас, а разгорался всё ярче. Через почти полный час волховица поймала огонёк и спрятала в кулак.

— Вот. Я его вечером отдам одной из девушек, в хвором доме помогающих. И пока он горит, она будет помнить всё о травах и как их правильно заварить и запарить, какую в тени сушить, какую на ветру… но если я огонёк погашу, то всё забудет, если сама не пыталась запомнить. Зато и той боли не будет, какая у Блажика была от твоего учения.