Житие сестер обители Тёсс

А еще до этого, летом, случилась история, достойная сожаления. Одна жена из деревни Мединген пришла, по наущению лукавого недруга, а также вследствие извращенности ее христианского сердца, в одну из наших церквей, где наша Владычица особенно милостива; место называется Штеттен. Она взяла две неосвященные облатки из ларца и отнесла свою добычу в город, лежащий неподалеку от нашей обители. Сей называется Лауинген [836] . Там она предложила каким-то жидам купить эти облатки или взять их в залог и дать ей взаймы несколько пфеннигов. Это заметила одна жена-христианка, и, хотя еврей не захотел ничего давать за облатки, она пожаловалась на ту жену в суд, и тот постановил ее схватить. Когда жена была приговорена к смерти, у нее из чрева прежде вырезали ребенка: он был крещен, а она сожжена. Посему я была в великой печали из-за бесчестия, нанесенного Богу, да так, что даже не могла смотреть из окна, подле которого молилась, в сторону города, где такое случилось. Всё лето я не могла ни слышать, ни говорить об этом деле. И не могла терпеть, если кто-то жалел сию женщину, ибо думала, что тот, чьего милого друга так обесчестили, не может сочувствовать тому человеку, кто его обесчестил. Сколько бы ни старалась, я не могла за нее заступиться пред Богом.

836

...из деревни Мединген ~ место называется Штеттен ~ город... называется Лауинген. — М. Эбнер перечисляет названия придунайских селений в окрестностях обители Мария Мединген. В местечке Штеттен находилась капелла, а затем церковь, посвященная Деве Марии. На развитие паломнического центра местного значения в Штеттене были направлены усилия местных архиереев: Гартманна епископа Аугсбургского (1248—1286 гг.) и епископа Генриха фон Шёнэкк (1337— 1348 гг.). Упоминания о Штеттене и его «капелле» встречаются в письмах (25, 26, 29) Генриха Нёрдлингенского. В 1345 г. штеттенская церковь была передана в ведение монастыря, где подвизалась М. Эбнер.

Вот причины молчания, в котором у меня со властью отнимается речь. Первая: когда я хочу говорить о Боге или слушать, как о Нем говорят, сие столь сладостно касается моего сокровенного в сердце и улавливает и связывает меня так крепко, что я не могу говорить. Другая: когда мне хотелось бы поговорить о Господе нашем, однако я опасаюсь того, что мне на это ответят, заговорив при мне и ко мне о чем-то таком, чего я не смогу вытерпеть. Сие — святые страсти нашего Господа, о которых я долгое время ничего не могу говорить или слышать, ибо мне становится удивительно скверно. Поэтому страх меня принуждает к молчанию. Третья: священные деяния любви, а особенно мучительные, любезные страсти моего от всего сердца любимого Господа. Страсти связуют меня, охватывают сердечными болями и неизреченной любовью, в каковой предпринимались ради нас, так что я о них не могу говорить. Четвертая: если я берусь рассуждать или возражать — а это не нужно и ни к чему, — то что-то изнутри властно заставляет меня замолчать, так что я о том больше не могу говорить. Ибо Господу моему Иисусу Христу, несомненно, известно, что мне мерзко и меня раздражает говорить и слушать всё то, что не от Иисуса Христа.

Item я вошла в то время, когда прекращают петь «Аллилуйя» [837] , и ко мне начало являться связанное молчание, всякий раз в полдень с сильными болями, и держаться до утра, когда служат заутреню. Для меня нестерпимо, если одна рука у меня лежит на другой, если я не могу открыть глаз, что мои зубы стиснуты, и когда я не могу сжать ладони в кулак. Руки у меня растопыриваются, а спина искривляется, и я не могу распрямиться, не умею двинуть ногами, не терплю никакого прикосновения к голове, рукам и ступням. И если приходится подавать знаки головой либо руками, мне становится скверно, как бы мал ни был сей знак. Когда все принялись праздновать масленицу, ко мне снова вернулось великое страдание с толчками при трапезе. Оно продолжается до кануна Пасхи вместе с другими страданиями, как и прошлым постом, как написано ранее [838] . А что со мною случилось особого, то было в воскресенье Letare [839] , едва ранним утром я приняла нашего Господа. Мне была послана великая скорбь о моем житии и невзгодах. Я была втянута сильной любовью в священные страсти Господа моего Иисуса Христа. В эти-то страсти я заключила себя и всё неведомое мне страдание, лежащее на сердце у меня [840] , во многих слезах. В них я восприняла великое страдание, продолжавшееся у меня до Пасхи, и уразумела его — восприняла в подлинном боголюбии и желала претерпеть его добровольно в Божией любви, требуя от милосердия Божия, чтобы Он в нем со мной пребывал. И я оставалась в страдании всё утро за чтением моих Paternoster и в течение мессы.

837

...когда прекращают петь «Аллилуйя»... — Речь о 28 января 1347 г. См. выше, примеч. 30, а также примеч. 5 к гл. [XXV] «О блаженной сестре Юци Шультасин» «Жития сестер обители Тёсс» Э. Штагель.

838

...ко мне снова вернулось великое страдание ~ как написано ранее. — См. с. 267 наст. изд.

839

...в воскресенье Letare... — Имеется в виду 11 марта 1347 г. (см. также выше, примеч. 182).

840

...на сердце у женя... — В оригинале: «mir enmittunt an lag» — букв.: «в середине у меня» (ME 119, 3).

Item в понедельник утром, ближе к заутрене, я чувствовала себя весьма нездоровой, не смогла прийти в хор и не сумела прочитать мои Paternoster. Мое сердце пронзала ужасная скорбь, и я не сумела произнести ни единой молитвы. В скорби мне в сердце явился Иисус Христос со сладостной силой, на том и прошла у меня сия скорбь и пришла обычная речь. Едва речь улеглась, прекратились и боли. Я с великой радостью могла предаться молитве, однако не читать мои Paternoster, и продолжала быть хворой. А после, во вторник, со мной случилось то же, что в понедельник, разве что я сделалась до того больной после речи, что у меня не было сил для молитвы, как за день до того. Я отчетливо чувствовала, что ко мне вот-вот придет великая скорбь, то есть сильные крики.

Item в среду между обоими звонами, каковыми призывают к заутрене, я вошла в свою светелку и приступила к утренней службе. Ко мне явились громкие крики и продолжались долгое время. Восклицанья «Увы!», «Увы!» стали столь громки, что слышались повсюду в монастыре, на дворе. Своею собственной силой я не сумела бы так громко кричать, если бы меня даже собирались прикончить. Крики повторялись до ночи целых семь раз, а из-за сильных ударов, неистово толкавших меня в самое сердце, меня должны были удерживать изо всех сил три жены: одна под сердцем по левую сторону, другая сзади с той же стороны. Обе утверждают, что должны были надавливать изо всех сил навстречу друг другу. Потом они ощутили под своими ладонями, что внутри [у меня], а не где-то еще, ворочается нечто живое [841] . А третья жена придерживает мне время от времени голову. Порой я сего не могу вытерпеть. Между тем во мне раздаются сильные удары, они взламывают меня изнутри, и тело мое опухает так сильно, как будто у женщины, тяжело идущей с ребенком. Этот отек достигает у меня снизу лица и проникает в ладони. Я утрачиваю над ладонями власть и не могу их согнуть. Криков же бывает временами до сотни, а то до XL и С либо CL, порой до CCL или даже немного больше того, иногда до двух сотен. А после каждого крика в ту же среду приходит долгая речь, о которой я немало писала. Сия является мне в такой сладкой радости со сладостным именем Иисуса Христа, что я не припомню, была ли у меня когда-нибудь боль. А потом я начинаю властвовать над всеми членами и распрямляюсь сама, без посторонней помощи. Тогда могу говорить мощно с великою радостью, а равно и петь. И всё сие даруется мне моим Богом и моим Господом в той Истине, коей Он является Сам, а от себя я не могу изречь ни единого слова, как глаголет Павел: «An experimentum quaeritis eius, qui loquitur in me Cristus?» [842] [843] По окончании речи я падаю, и у меня смыкаются очи и уста. Я вынуждена замолчать, как то случалось и прежде, так что не могу даже произнести «Иисусе Христе», хотя и могу лелеять Его в сердце моем. Четырнадцать дней в этом году, как и в прошлом, я замечаю, что до полудня способна называть Его в своем сердце, кроме слов уст, до тысячи раз, безо всяких других помыслов. А вот после полудня ощущаю себя внутри более связанной и не имею имени Иисусова столь крепко, как до того.

841

Item в среду ~ ворочается нечто живое. — Для данного отрывка характерен немотивированный переход из прошедшего (претерит) в настоящее (презенс) время, как это зачастую случается в сочинении М. Эбнер. В отрывке описан феномен ложной беременности; ср. гл. 195—196 «Жизни и откровений» А. Бланнбекин на с. 332—333 наст. изд.

842

Вы ищете доказательства на то, Христос ли говорит во мне? (лат.)

843

«Ап experimentum quaeritis eius, qui loquitur in me Cristus!» — 2 Кор. 13: 3.

Item в четверг после этого, перед самой заутреней, ко мне снова возвратились громкие крики — до полудня целых шесть раз — и столь же часто долгая речь тем же образом, как я писала про среду [844] . До вечерней молитвы приходило по одному крику да по две речи; и потом во время первого сна опять один громкий крик да четыре речи; и затем уже ближе к полуночи однажды громкие крики да двукратная речь. А при криках ко мне явилась столь предивная хрипота, что, не знаю уж как, голос истаивал в сердце и не мог раздаться вовне в полную силу. Сие для меня тяжелей, чем другое страдание. К тому же у меня отымается всякая сокровенная радость. Временами хрипота меня покидает, и я могу громко кричать. В такие мгновения мне кажется, что меня не обессилит никакое страдание, ибо боль с [ее] неистовыми ударами, заключенными при хрипоте в сердце, вырывается наружу громкими воплями. Не иначе бывает с огнем. Если [к примеру] какой-нибудь дом пламенеет внутри, то огонь мечется необузданно; но стоит огню прорваться сквозь крышу и воспламениться в полную силу, то изнутри он притихает и уже не столь необуздан. И когда молодое вино держат закрытым в бочонке, оно неистовствует и ярится. Но если затычку извлечь, чтобы вино выдыхалось, то оно осядет в бочонке. Точно так же бывает со мной в зависимости от того, застревают ли крики в сердце или исторгаются наружу. Ибо, говоря по правде, ни то, ни другое не в моей власти.

844

...как я писала про среду. — См. с. 272 наст. изд.

Тогда же мне было даровано, что, прежде чем унимались крики, у меня сперва на устах ощущалась некая сладостность. А потом, на следующей неделе было дано, что если крики искали исторгнуться из уст и из сердца, то прежде криков в уста входил сладостный вкус. Сия сладость держалась до тех пор, пока продолжались крики, а потом при речи эта самая сладостность во мне умножалась; hic nota: «De ore prudentis mel etc.» [845] , et iterum: «Favus distillans etc.» [846] [847] .

845

«De ore prudentis mel etc.». — Ср.: «Сотовый мед каплет из уст твоих, невеста» (Песн. 4: 11).

846

заметь сие: «Из уст разумного мед, и т. д.», и снова: «Сотовый мед капает, и т. д.» (лат.).

847

«Favus distillans etc.». — Ср.: Песн. 4: 11. См. также пред, примеч.

А что за причина сих криков, и хрипоты, и отъятия всякой внутренней радости, то я сие хорошо разумею и вполне представляю себе, хотя и не умею о том говорить из-за крепкой силы, обильной благодати, огромной любви и сверхсладостной радости, ею же с великою властью мой Господь [меня] охватил, повязал, уловил и втянул, так что уста, воистину — а Истина-то и есть мой Господь Иисус Христос, — не умеют о том рассказать, разве что их раскроет Тот, кто отворил уста у Захарии [848] . И из-за того, что я об этом охотно поговорила бы, но не умею этого сделать, мне становится горько, до того даже, что начинает казаться, что я тяжко больна. В сердце ощущается особая скорбь, и я часто лежу, не в силах уснуть, а потом говорю — сие мне даруется в той самой любви, в какой вечный Отец даровал сие Своему единородному Сыну и в какой Сын сие воспринял и претерпел за всех человеков, а еще, что в этом и этим Бог исполняет все мои самые страстные пожелания, чего я могла бы добиться в сем времени с помощью Его благодати. К этому я прибавляю в Истине — а она и есть мой Иисус Христос, — что мне сие подается Его благостыней, и Он этим путем и таким чудным образом осуществляет на мне и во мне самые великие, крепкие из деяний, какие только творит по Своей любви с человеком в этом времени и во всём этом мире. Hic nota: «Heli heli lamah etc.» [849] [850] , «Laboravi damans, rauce facte etc.» [851] [852] . Experientiam horum in Christo pro modulo suo experta est sicut aliquis hominum nunc viventium et tunc petivit gemens et flens hec verba ex profunda humilitate scribi [853] [854] . Да хранит сие во мне по Своему милосердию Господь мой Иисус Христос: к Своей вечной славе и Своей вящей хвале, ибо аз — недостойная восприемница всей Его божественной благодати! И да сохраняет во мне Его святая благая премудрость деяния Его милосердия!

848

...отворил уста у Захарии. — См.: Лк. 1: 64.

849

Или, Или! лама [савахфани? то есть: Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?] (лат.).

850

«Heli heli lamah etc.». — Мф. 27: 46.

851

Я изнемог от вопля, засохла [гортань моя] (лат.).

852

«Laboravi clamans, rauce facte etc.». — Пс. 68: 4.

853

Знание, от которого отведала она во Христе в свою меру, как [едва ли] кто-нибудь из ныне живущих людей, и тогда, стеная и плача, она просила из глубокого смирения о том, чтобы сии слова были написаны (лат.).

854

Experientiam ~ ex profunda humilitate scribi. — Приписано редактором, Генрихом Нёрдлингенским. В немецких мистических произведениях 1-й пол. XIV в. неоднократно упоминается о сверхъестественном знании, даруемом женщинам в экстазе и недоступном для богословов-мужчин:

diu kunst ist bi unsem tagen in Brabant und in Baierlanden undem wiben uf gestanden, herre got, waz kunst ist daz, daz sich ein alt wip baz verstet dan witzige man? mich dunket des, daz si daran: wirt ein wip ze gote guot, ir senftez herze, ir ringer muot in einvaltigen sinnen si enzundet schierer binnen, daz ir gerunge begrifet die wisheit diu von himel slifet, dan ein herter man tuo, der ungelenke ist darzuo. LR 431 В Брабанте и Баварских землях искусство это в наши дни возникло лишь средь баб одних. Что ж это за искусство, Боже, коль баба старая тут может лучше понять, чем мудрый муж? Мне кажется, всё потому, что бабу в обращении к Богу воспламенить скорее могут нежное сердце, легкий дух в чувствах простых ее. И ту премудрость постигает желание ее, что приникает с небес. Не то суровый муж, который в этом неуклюж. Пер. Е.В. Родионовой

Отрывок позаимствован из стихотворного аллегорического опуса «Дочь Сиона» (1248—1250) Лампрехта Регенсбургского. В приведенной зарисовке представитель первого поколения южнонемецких францисканцев свидетельствует о проникновении женщин на традиционно «мужскую» территорию профессионального богословия. Легитимность женского богословия подвергалась в позднее Средневековье сомнению: «Вот что было возвещено этой сестре. Но поскольку у нее было женское имя (weibes namen hat) и сия речь, возможно, была под запретом (undergetan), то она оставила ее непроизнесенной и незаписанной» (AF 547). Эта реплика редактора завершает собой переданный от 1-го лица рассказ о созерцании Адельхайд Фрайбургской тайн воплощения Слова.

После этого в пятницу, от заутрени до вечерней молитвы, ко мне десять раз приходили громкие крики. Я так занемогла уже после первого, что у меня не было речи, в отличие от того, как со мной прежде случалось по завершении криков. Впрочем, после других криков речь всякий раз приходила. В речи я возвращалась в себя, ибо при всяком крике мне было так скверно, что я, как и все бывшие подле меня, думала, что жизнь моя висит на волоске. По окончании вечерней молитвы [снова] явились громогласные крики: с сугубой скорбью, обильным плачем, великим страданием — пришли от великих и горьких страстей Господа моего. Сии мощно проникали мне в самое сердце и в нем оставались, не исторгаясь вкупе с привычною речью, так что мне сделалось скверно сверх всякой меры. Это продолжалось так долго, что сестры, столпившиеся подле меня, разуверились и отчаялись в моей жизни, как сказали мне позже. В этих-то криках ко мне пришла хриплость — и тем мучительным образом, как написано прежде [855] . В эту ночь, перед самой заутреней, ввел меня мой Господь Иисус Христос в столь полную и неизреченно скорбную оставленность [856] , словно всю мою жизнь я вовсе не имела благодати нашего Господа. Я целиком утратила доверие к Его милосердию. Какое я когда-либо стяжала, то было у меня полностью отнято. Истинная же христианская вера, которая неизменно пребывает во мне, потемнела и замутилась. Однако что заставляет страдать больше всего пережитого ранее и что приносит скорбь, большую горестных мук всякой смерти, было то, что я, вопреки всей моей воле, впала в сомнение и принялась взвешивать, было ли то, что во мне действовало, Им Самим и Его делами или же нет. Впрочем, во мне осталось и то, что я хотела сие вынести ради Него добровольно и терпеливо, и мне казалось, что так по правде и следует поступать. В этом хотении я обрела сокровенное и бездонное смирение, из сей глубины воззвала к Господу и возжелала от Его милосердия, которое Он мне столь любезно оказывал прежде, чтобы, если то был Он и Его деяния, Он мне на то указал несомненным знамением. Так как Дух Его дает свидетельство нашему духу в том, что мы суть Божии дети, то вот Господь мой благ, милосерд, не умеет противиться желаниям нищих и полных смирения. По завершении заутрени Он явился как друг (nota [857] , сие было в субботу) и оказал мне верность и помощь, ибо такова естественная добродетель Господа моего: кому Он посылает боль и страдание, того Он и радует, и кого огорчает, того веселит. Он даровал мне сладчайшую радость в Своих священных страстях, а вместе с нею величайшую боль и величайшую скорбь, которой не может в этом времени уподобиться никакое страдание. Его страсти в моем восприятии столь явно стояли передо мной, словно случились в этот день у меня на глазах! Из-за Божией мощи, действовавшей во мне, я должна была разразиться — самым жалобным способом, голосом, исполненным скорби, со многими слезами — такими словами: «Увы, Господи мой Иисусе Христе! Увы, Господи мой Иисусе Христе!» Я повторяла сие длительное время и весьма часто, ибо была вынуждена делать не другое, но именно это — из-за сердечной скорби, настолько великой, что мне предстояло вот-вот умереть. И это привело бы к неминуемой смерти, если бы Бог от меня того захотел. Наконец меня покинуло всё со сладостной благодатью. А в ней мне было явлено, и я узнала воистину без какого-либо сомнения, что только Он и был Тем, Кто творил деяния Своего милосердия, как и раньше я добивалась в страдании, чтобы Он мне удостоверил сие. Я так исполнилась божественной благодати и радости, насколько полно пребывала до этого в скорбной оставленности. И в этой-то сладостной благодати мне была сообщена сугубая охота и потребность в теле Господнем. Едва я его приняла, то вернулась привычная речь с великой благодатью, и в речи я обрела великую и сладкую силу. Затем в субботу ко мне явились громкие и частые крики, так что навещавшие меня Бога ради и по своей добродетели не могли их сосчитать. После криков ко мне порой возвращалась речь, а порой нет. Оставаясь в болезни, я возносила прошения к Богу, чтобы если я уже не могу послужить Господу моему по христианскому чину, то пусть Он пошлет мне хотя бы страдание, и настолько тяжелое, чтобы его хватило вместо всей другой службы. Но в то же самое время я жаждала с немалым усердием выйти из сей юдоли страданий к моему Господу, и Господь мой Иисус Христос внял моему пожеланию. По окончании вечерней молитвы Он дал мне в Своих страстях настолько сильную боль, что она крепко-накрепко запечатлелась в сердце моем, и ко мне беспрерывно, всё снова и снова, возвращались громкие крики всю ночь напролет до самой заутрени. Иногда я умолкала [и молчала] столько, сколько длится чтение одного «De profundis» [858] [859] . А потом крики приходили опять с хрипотой, как написано выше. За жизнь свою я дала бы немного, поскольку считала, что она скоро закончится. И по этой причине мною овладевало великое желание, полное радости.

855

В этих-то криках ко мне пришла хриплость... как написано прежде. — См. с. 273 наст. изд.

856

Оставленность. — В оригинале: «gelazzenhet» (ME 125, 8). О термине Г. Сузо «оставленносгь» («бесстрастие»), заменившем собой «отрешенность» И. Экхарта, см.: ГС 477. Здесь слово использовано не в терминологическом значении.

857

заметь (лат.).

858

Из глубины (лат.).

859

«De profundis». — Имеется в виду псалом 129.

Сия невыносимо тяжкая скорбь в горестных болях продолжалась у меня в воскресенье Judica [860] и затем целую неделю до пятницы, да так, что страдание и крики возвращались ко мне то громкими и нечеловечески сильными, то обычными с хрипотцой, днем и ночью, по крайней мере, целых VII раз, а часто и больше того, тем образом, как я прежде указала и описала. Посему упомяну теперь кратко об этом. Да и речь приходила нередко ко мне, иногда же не приходила совсем. А с пятницы до воскресенья Domine ne longe [861] [862] улеглись крики и прочее. Я лежала в полном бессилии и внешне в глубоком молчании, так что даже не могла помолиться, однако внутренне, в сугубой радости и сладком веселье, сохраняла в сердце моем имя Иисуса Христа, будучи настолько сильно обременена им и уловлена, что не хотела никого терпеть возле себя и ужасалась, когда ко мне подходили. И это всё из-за крепких деяний Господа моего Иисуса Христа в душе моей. Ибо если я могу стяжать сие имя, то у меня ни в чем не имеется недостатка. Но если оно закрывается от меня, то я бедна, скорбна и лишена всякой радости. Воистину, я разумею сие так: сладостное имя «Иисус Христос» имеет особое место в сердце моем. И Он его Сам приуготовляет во мне Своей благодатью, когда милосердно запечатлевается в сокровенном моего сердца даже до II раз, насколько я понимаю: особенным образом и в обновленной благодати сокровенного прикосновения. Если я ложусь на это самое место или касаюсь рукой, кладу на него что-нибудь либо надавливаю, то чувствую сладкую благодать, которая проходит у меня через все члены и с такой силой вторгается в сердце, что я едва могу перевести дух; и сладостный вкус подымается у меня через горло в уста. Впервые со мной такое случилось как-то на Пасху. Я как раз приняла Его священное тело и отошла от алтаря, хотя до этого мне было весьма больно и скорбно. Другой раз такое случилось со мной в одну пятницу, когда я шла от могил в хор. Уже стоя у входа во храм, я ощущала сладкий запах, которым, как казалось, был наполнен весь хор. Тем самым мне в сердце было впечатлено сладостное имя Иисуса Христа. Оно заполнило его могучей силой и властно заняло в нем свое место. От богатой полноты его изобильной благодати я восприняла дивную, пронизывающую и сладостно истаивающую силу во всех моих членах. В третий раз оно мне было дано после заутрени перед самым принятием тела нашего Господа, снова с весьма сильной сладостью и новым прикосновением сокровенной благодати. В этом имени мне сообщается множество новых даяний, из него я могу многое уразуметь, говорить и писать о том, чего я прежде не знала, как я об этом уже сообщала. А особо мне было даровано обновленное уразумение истины, когда я примечаю, если передо мной глаголют неправду. На это у меня не находится другого ответа, кроме как несколько раз повторить: «Полагаю, это неправда». Временами я примечаю, что люди в сердце своем думают о том или ином деле вовсе не то, о чем говорят словеса из их уст. Тогда мой ответ относится к этому мнению, а не к их словесам. Но если я от кого-нибудь слышу правдивое слово, то ощущаю в сердце сладкую силу истины, словно бы вижу великое, благочестивое дело, сделанное человеком. Четвертый раз сие имя давалось мне после сильного томления, испытанного мной по тому, чтобы Бог совершил любовный прорыв [863] в мое сердце. Тогда-то Он сделал, как написано выше, чтобы сей прорыв я испытала во сне. И у меня было отнято сердце — как случалось и прежде, когда имя «Иисус Христос» было мощно запечатлено в моем сердце новой благодатью и с наисладчайшим восприятием Его присутствия, которое открывалось в этом имени [864] и которое я затем долго чувствовала, будучи не в силах думать о чем-либо другом, что я до того видела или слышала. Ибо и о сновидении я не пишу ничего, кроме того, о чем потом вспоминаю с великой благодатью в течение долгого времени. В оных четырех дарованиях мне сообщены именем Иисуса желания, о которых я писала, а также прошения, которые я произношу при чтении моих Paternoster. Сии четыре запечатления [865] имени Иисуса Христа мне были даны одно за другим в течение всего одного года с лишком.

860

...в воскресенье Judica... — Речь идет о 18 марта 1347 г. (см. также выше, примеч. 151).

861

Не удерживай, Господи, [щедрот Твоих от меня] (лат.).

862

...с пятницы до воскресенья Domine ne longe... — То есть с 23 по 25 марта 1347 г. Domine ne longe — название Пальмового воскресенья (Dominica in Palmis), данное ему по стиху Пс. 39: 12, исполняемому во время интроита мессы: «Не удерживай, Господи, щедрот Твоих от меня» («Dominica Domine ne longe»).

863

Любовный прорыв. — В оригинале: «minnengrif» (ME 129, 26).

864

...имя «Иисус Христос» было мощно запечатлено в моем сердце новой благодатью и с наисладчайшим восприятием Его присутствия, которое открывалось в этом имени... (ME 130, 4—7) — В имени «Иисус Христос», согласно М. Эбнер, открывается («sich offenbart») присутствие («gegenwertket») Божье. Здесь, как и в прочих местах ее «Откровений», самым недвусмысленным образом выражены имяславческие интуиции немецкой мистики.

865

Сии четыре запечатления... — В оригинале: «die vier indruk» (ME 130, 13).

В Пальмовое воскресенье [866] ко мне трижды приходили крики и речь перед трапезой. Но особая скорбь и печаль посетила меня во время чтения страстей, и это при том, что я даже не знала, что их читали в тот час. В среду крики и речь вернулись опять с болями сильнее, чем прежде, и вновь при чтении страстей. А когда в Великий четверг я принимала нашего Господа, то увидала в сосуде так много гостий — ибо конвент еще не приобщался нашему Господу, — что почувствовала величайшую благодать, в каковой мне пришла долгая речь со сладостной радостью. Потом, вспоминая о том, что увидела, я ощутила новую сладость, и во мне обнаружился новый способ ведения речи — при затворенных устах, посредством сокровенных словес, каковые никто, за исключением меня, не разумел и не замечал. Такие словеса порождали у меня сладкий, бесформенный голос в устах. Nota: «Ego vox clamantis in deserto etc.» [867] [868] , iterum: «Fac me audire vocem tuam, vox tua dulcis etc.» [869] [870] . И позже сие часто случалось со мною в этом году. Тогда уста у меня затворяются с силой, так что я не смогла бы изречь ни единого слова, если даже стала бы умирать. Сия сокровенная речь, о которой я много писала, проходит у меня с тою же радостной легкостью в сердце, с какой и возникла — тем самым образом, как полногласные звуки мастерской игры на струнах начинаются сладостным предзвучием и завершаются сладостным послезвучием. В такие-то мгновения я вкушаю надмирную сладость. Если бы не было иного Царства Небесного, то мне, кажется, хватило бы и такого, и никакое творение не сумело бы разлучить меня с Богом даже на волосок. Когда я после этого заснула, меня разбудило любезное страдание Господа моего внезапным выстрелом (saggita acuta [871] ) Его любовного луча, [проникшего] в мое сердце с великой болью. Благодаря Его благодати я уяснила мыслями и чувством, что настал тот самый час, в который страдание возлюбленного Господа моего началось с моления на [Масленичной] горе, когда Он покрылся кровавым потом [872] . Нечто подобное мне было дано год назад тем же образом и в то же самое время. Впрочем, и за четырнадцать дней до этого я ощущала Его в моем сердце с немалою болью в этот же час, ничего не зная о часе, хотя и полагая, что он наступил. Что касается подлинного знания, то оно мне было дано в другой раз — в тот час, о котором я только что написала. Сие произошло тем же образом, как в чувственном знании [873] мне был сообщен в сладостной радости час Его рождения по человечеству на Рождество, как я писала об этом прежде [874] . Этот час я и раньше узнавала нередко еще до того, как мое чувство угадывало и определяло, что он наступил. Восстав ото сна, я сперва ужасаюсь от великой благодати и неизреченной радости, каковую сердце мое в сей час ощущает.

866

В Пальмовое воскресенье... — То есть 25 марта 1347 г. (см. также выше, примеч. 85).

867

Заметь: «Я — глас вопиющего в пустыне, и т. д.» (лат.).

868

«Ego vox clamantis in deserto etc.». — Ср.: Ис. 40: 3.

869

снова: «Дай мне послушать твой голос, голос твой сладок, и т. д.» (лат.).

870

«Fac me audire vocem tuam, vox tua dulcis etc.». — Ср.: Песн. 2: 14.

871

острой стрелой (лат.).

872

...страдание ~ когда Он покрылся кровавым потом. — Ср.: Лк. 22: 44.

873

...подлинного знания ~ в чувственном знании... — В оригинале: «daz war wissen <...> in enphindenlichem wissen» (ME 132, 3—6).

874

...мне был сообщен в сладостной радости час Его рождения по человечеству на Рождество, как я писала об этом прежде. — См. с. 249 и 269 наст. изд.