Жизнь на двоих

Но приближать ее к себе нельзя не только потому что он обещал Вано, но и потому что это опасно для жизни Софии. От императора лучше держаться подальше. Как правильно когда-то сказал Гектор – теперь у Арена три слабых места, и, не попав в Агату, могут попытаться ударить куда-нибудь еще.

Вернувшись во дворец, император поужинал вместе с Викторией и детьми, а затем, оставив их, направился в свой кабинет – на встречу с Эн и Роном Янгом, которые с сегодняшнего вечера планировали вновь начать штудировать содержимое секретной комнаты и заниматься разгадкой тайны родовой магии.

Император услышал голоса этой парочки сразу, как только вышел из камина. Эн и Рон что-то горячо обсуждали, но замолчали, как только он подошел к двери, и поднялись из-за стола.

– Добрый вечер, ваше величество, – сказали они хором, и Арен кивнул.

– Садитесь. У вас есть для меня какая-нибудь информация?

– Я хотел поделиться с вами своими умозаключениями, – проговорил Янг, опускаясь обратно на место и возбужденно сверкая глазами. – Хотел еще в субботу, но Эн не дала, сказала, вам не до того.

– Пожалуй, – усмехнулся император, прислоняясь к дверному косяку и складывая руки на груди. Да, если бы артефактор полез к нему с родовой магией в субботу, живым мог бы и не уйти.

– Эн позвала меня в тот день, чтобы попросить сделать связные иглы, – продолжал Рон взволнованно. – И заодно показала абсолютный щит. И как только я его увидел, подумал: «Геенна может быть таким щитом!»

Император непонимающе нахмурился, чувствуя себя маленьким мальчиком на первом уроке магии.

< image l:href="#"/>

Эн Арманиус

– Рон имеет в виду сходство в истории и механизме создания, – пояснила Эн. – Абсолютный щит возникает, когда маг хочет защитить то, что ему дорого. И Геенна возникла по этой же причине. Только магов было много.

– Да, – кивнул Рон. – Возможно, было придумано специальное заклинание именно на основе принципа возникновения и работы абсолютного щита. Думаю, в этом есть смысл – все же и в случае с Геенной пришлось отдавать жизнь, точнее, множество жизней. И не исчезает она по той же причине, по которой не исчезал абсолютный щит вашей аньян. Геенну кто-то держит.

– Император Альганны? – догадался Арен, и Янг вновь кивнул, добавив:

– И я предполагаю, что это удерживание каким-то образом осуществляется через Венец.

– Однако по-прежнему непонятно, как это все связано с родовой магией, – пожала плечами Эн. – Да, допустим, Геенна есть множество абсолютных щитов, которые удерживаются через Венец. Но при чем тут кровная родовая сила аристократов? Она-то что такое и как возникла? В общем, ваше величество, я еще раз прошу у вас разрешения на то, чтобы рассказать Рону обо всем случившемся с Софией.

Так он и знал. Естественно, Эн желала поделиться с Янгом своими открытиями, да Арен и сам понимал, что это необходимо сделать, но демонски не хотелось впутывать сюда Софию. Однако скрывать от Рона настолько важную информацию все же было неправильно.

– Рассказывай.

Эн вздохнула, ощутив отчетливое облегчение, и быстро, словно опасаясь, что император передумает, выпалила, повернувшись к артефактору:

– На следующее утро после возвращения у Софии проснулась родовая магия.

Янг хмыкнул, совершенно не удивившись.

– Я предполагал, что так может случиться. Все же это практически перерождение… Значит, нам необходимо понять, какие условия позволили Софии обрести родовую магию.

– Понять, может, и необходимо, – проворчала Эн. – Но эти условия неповторимы. По крайней мере я это повторять точно не намерена. Наши с тобой умозаключения останутся лишь умозаключениями – экспериментальной базы никакой не будет, если не считать Софию. Но один эксперимент – это не база.

– Не база, но хоть что-то. Это же первый случай, когда родовая магия пробудилась у неаристократа, да еще и у взрослого!

– Там не только родовая магия пробудилась, – продолжала Эн, бросив косой неуверенный взгляд на Арена. – София еще вдобавок теперь в огне не горит. Из-за того, что она пришита к его величеству, пламя воспринимает ее частью императора и не трогает.

Вот тут Рон удивился:

– Ничего себе! Чудо какое-то. А что насчет эмпатии? – Артефактор с интересом посмотрел на Арена.

Говорить было физически больно, но скрывать император не стал – рассказывать надо либо все, либо ничего.

– София чувствует мои эмоции. Только мои, больше ничьи, слава Защитнику.

Рон и Эн одновременно открыли рты и стали похожи друг на друга, словно близнецы.

– Чувствует ваши эмоции?.. – выдохнула в конце концов Эн. – С ума сойти…

– Мне очень интересно, почему именно так, – признался Арен. – Почему она не стала эмпатом, как я, или ее эмоции не закрылись для остальных Альго, как мои. Это кажется мне более логичным.

– Нет, – помотал головой Рон, взъерошивая волосы на макушке. – Такого быть не могло, потому что София не переняла вашу родовую магию. Понимаете, у нее не появилось свойств крови, присущих Альго. Огонь не трогает ее по той причине, что озвучила Эн, – София к вам пришита, она как… ваша третья рука, что-то вроде этого. А эмпатия… С того момента как София проснулась, она виделась с кем-то из Альго, кроме вас?

– Только с Агатой. Дочь ее чувствует.

– Ясно. Я думаю, ваши родственники будут ощущать девушку не так ярко, как раньше, но совсем ее эмоции для них не исчезнут. Да, София к вам пришита, но она все же – не вы, а отдельный человек, поэтому… скажем так, ваша личность будет отбрасывать на ее эмоции тень, что затруднит эмпатию для остальных Альго. Пока это всего лишь теория, конечно…

– Проверим, – кивнул император. – Спрошу потом у Анны или Арчибальда.

– Мне больше интересно, почему эмпатия у Софии проявилась именно по отношению к его величеству, – протянула Эн задумчиво. – Я согласна насчет тени и того, что другие Альго теперь будут ощущать Софию нечетко, но вот то, что она чувствует Ар… то есть его величество… странно. У тебя есть версии, Рон?

– Есть, – сказал Янг, почему-то опустив глаза. – Но я не уверен, мне лучше промолчать.

– Говорите, – приказал император спокойно. – Что бы вы ни сказали, я не стану вас испепелять.