Жизнь за жильё

— Всё так — всё, — опытный зек повернулся к представителю тамбовских. — Черныш, знаешь Захара?

— Из наших бригадиров. Крутой, — поделился спортсмен. — Видеть — видел, но не говорил ни разу. Где Захар, и где я?

— Вот и я говорю — с какого хрена тамбовский бригадир вдруг проникся к тебе доверием, залётный ты наш? — Сева смотрел в лицо новичка.

Тимур вспомнил недавно выученный неологизм, улыбнулся и ответил:

— Я там ментёнка на пол уронил. Захару понравилось.

— Не понял. Обоснуй, — вор смотрел серьёзно. Воровской прогон — это не шутки.

— Сева, Черныш…, — Гонец с воли наклонился и заговорил ещё тише. — Рядом с нами стояли два курсанта в форме. Тамбовские молчали, а я начал с челябинских оперов свою пайку требовать. Они же меня без обеда оставили, обязаны накормить. Тут один из курсантов подскочил, нервный весь: «Разговаривать запрещено…», и хотел сапогом мне по туфле двинуть. Я ногу убрал и смог зацепить ногу курсанта. Вот ментёнок со всему маху и приложился затылком об пол. Звонко получилось…

Смотрящий с тамбовским переглянулись и заулыбались, представив мизансцену с лежащим курсантом милиции на первом этаже РУОПа. Сева задал резонный вопрос:

— Тимур, сильно били?

— Вот тут, Сева, я сам до сих пор в непонятках, — Кантемиров задумался. — Сержант только подскочил резко, а потом автомат за спину закинул и вернулся на пост. Да и все тамбовские за меня впряглись. Захар так и сказал, что мент сам упал. Поскользнулся…

— Ни хрена себе! — с гордостью за своих земляков влез в разговор юный тамбовец.

— Черныш, да потом сами уральские менты удивились. В Челябинске такой номер без последствий не прошёл бы. Так и сказали…

— Ладно, Тимур. Если всё так и было, эту историю я ещё услышу, — взгляд старшего смягчился.

— Так и было, Сева. Я туфту не гоню. И, дай бог, про этого ментёнка вместе услышим.

— Лады, — главный вор похлопал новичка по плечу и принял авторитетное решение показать сокамерникам волю воровскую и поиграть в бандитскую демократию. Сева встал, за ним вскочил Черныш. Новенькому ничего не оставалось, как встать рядом.

— Братва, слушай сюда! — Все разом повернулись в сторону главного вора в камере. — Мы с Чернышом послушали пацана, он нормально базарит. Принимаем Тимурку в хату?

Братва довольно загудела. Зашёл правильно… Общак пополнил… Завтра спарринг… Наш братан.

Новичок кивнул всем в ответ и присел вслед за смотрящим. Сева решил проявить заботу и гостеприимство.

— Тимур, менты тебя кормили?

— Купили за мои деньги шаверму, минералки и пять пачек сигарет. Одну пачку я охране оставил, — Кантемиров решил не посвящать вора в тонкости заезда в его камеру и умолчал о плате конвойной службе в виде бутылки «Распутина» за его оформление в ИВС УВД Калининского района. Савелия заинтересовал другой вопрос.

— Деньги остались?

— Уральские опера сдачу вернули. И у меня с собой ещё есть.

— Правильные менты, — улыбнулся вор и вернулся к своему интересу: — Сколько денег с собой?

С одной стороны, не дело старшего по камере твоими деньгами интересоваться, с другой — при желании можно и поделиться. Не убудет… И не отберут же силой?

— В носках полторы сотни, а сдачу в кармане не считал.

— Здесь не трать. На Крестах больше пригодятся. Завтра поговорим. И ещё, Тимур, — приличный арестант сделал многозначительную паузу. — Без погоняла тебе никак. Не пожарником же тебя обзывать?

— Не, Сева, только не «Пожарник», — покачал головой бывший старший пожарный.

— Почему, Тимур? На зонах тоже есть «пожарные расчеты», но это уже должность и соответственно — актив.

— Я похож на активиста?

— Вот и я так говорю — не похож ни хрена. — Старший по камере развернулся в сторону подопечных. — Братва, завтра нашему Тимурке дадим нормальное погоняло.

Камера радостно загудела. Завтрашний день общался быть плотным и насыщенным…

Хотя, заключенные совсем не обязаны иметь прозвище. Дело личное и сугубо добровольное. Если, кто-то хочет, чтобы его звали просто по имени, так заставлять никто не станет. И слово «прозвище» немного не применимо к тюремному лексикону. Тем более, неприменимо слово «кличка». Зеки называют свое «искусственное имя», полученное в местах лишения свободы, «погоняло» или «погремушка». Погоняло — неотъемлемый элемент тюремной культуры наравне с чифирем, наколками и карточными играми. Так исторически сложилось в российских тюрьмах…

Заключённый Кантемиров зевнул до хруста в челюсти. Организм, державшийся весь день в сильном напряжении, расслабился и потребовал отдыха. Новичок повернулся к главному сидельцу.

— Где могу прилечь?

— Падай прямо за Боксёрчиком.

Тимур подошёл к раковине, умылся и сполоснул зубы. Вернулся на нары, разулся, скатал плащ, положил под голову, лёг на спину, укрылся пиджаком и уставился в зелёный потолок. Один и самый главный вопрос так и остался открытым — как дать знать о себе Князеву и Жилину? Адвокат Соломонов отпадает. Хотя и проучились вместе шесть лет, и водки попили немало, бывший студент Кантемиров пока не был готов доверить свою судьбу защитнику Серёге. Давно не виделись, да и сам неожиданный уход с работы по собственному желанию сотрудника уголовного розыска был непонятен до сих пор…

При разговорах по телефону Тимур не спрашивал, а Сергей сам не рассказывал о причинах увольнения. Поэтому бывший дознаватель и настоящий опер тоже решил не распространяться о своей работе в тех же самых органах. Не то чтобы чёрная кошка пробежала между университетскими друзьями, просто каждый из двух молодых, самодостаточных мужчин шёл своим путём. Каждый из них чётко знал свою цель и стремился к результату. Адвокат отпадает…

Может быть, использовать защитника втёмную? Серёга далеко не дурак, да и оперативного опыта у него больше. Вмиг просчитает, и возникнут вопросы. Пока оставим всё как есть в рамках уголовного дела — адвокат и его клиент.

«Что делать?»

С вечным русским вопросом в голове оперуполномоченный Кантемиров уснул в камере изолятора временного содержания УВД Калининского района бандитской столицы нашей необъятной Родины…

* * *

Тимур проснулся раньше обычного и взглянул на часы — пять утра. Сверху, сквозь решётки, пробивался свет белых ночей. Три небольших узких окна постоянно оставались открытыми, и небольшой сквозняк в сторону двери освежал закрытое помещение. Видимо, окна в караулке тоже открыли на ночь. Сокамерники спали здоровым молодецким сном. Новичок уснул самый первый, а жизнь в тюрьме начинается только с вечера. С утра непривычно болела спина от жёстких нар, сиделец подумал об обязательной утренней гимнастике и принялся анализировать свой сон, из-за которого и проснулся.

Снилось бывшему начальнику армейского полигона, что его вновь призывают в армию. Стоит призывник Кантемиров в одних трусах перед призывной комиссией и всем пытается доказать, что он уже отслужил и даже остался на сверхсрочную службу в Германии. Молодой человек пытался убедить военных, что нельзя призывать человека второй раз, так как он уже отдал долг Родине. Рассчитался полностью. В доказательство своих слов призывник объяснял на пальцах устройство боевого отделения БМП-2, рассказывает об особенностях прицельной сетки при стрельбе из автоматической пушки и пулемёта и даже прошагал перед всеми строевым шагом. И с песней…