Жизнь замечательных людей по дзэну

В опочивальне на кровати Анна Александровна нашла зарезанного своего мужа – графа Васнецова Сергея Ивановича: в крови, с множеством ран.

Анна Александровна бросилась в детскую, но бежала изящно, следила, чтобы стопы правильно выворачивались, как на сцене в балете «Лебединое озеро».

В детской в кроватке лежал младшенький сынишка Андрейка с перерезанным горлом, а рядом, на коврике с вышитыми медвежатами мирно сопел с окровавленным ножом Мишенька.

— Мишенька, Мишенька, сынок мой! Не спи на полу – простудишь простату и не сможешь на балах блистать! – Анна Александровна разбудила Мишеньку, аккуратно взяла у него из детской ручки ножик: — Почто, Мишенька, ты папеньку своего убил, мужа моего Васнецова Сергея Ивановича и братика своего зарезал Андрейку – несмышлёные они, но это не повод для убийства.

— Повод, милый друг маменька, огромный повод для убийства! – Мишенька потянул к маменьке кровавые ручонки, и Анна Александровна тщательно оттерла с них кровь, как макияж на личико накладывала: — В умных книжках литераторы пишут, что надобно убивать конкурентов, поэтому и я убил, как в одну реку два раза вошел: с папенькой вошел, и с братиком Андрейкой.

Когда я бы достиг наследного возраста – кто знает, как папенька повернул бы себя, с хитрецой: вдруг бы все состояние на Андрейку написал, а меня постылым бы прогнал.

Али от кого бы еще одного наследника прижил, словно каленым железом кроликов размножал.

И вас, маменька, бросил бы, без вспомоществования оставил, а я уважаю вас, маменька, потому что вы – веселая и красивая, как яблоня в цвету!

— Ах, Мишенька! Прекрасная ты натура, восхитительная! – Анна Александровна заключила сыночка в объятия и осыпала поцелуями, как парики после кваса и пива посыпают мукой: — Дзэн тебе помог, не иначе, как дзэн! – Маменька на миг отсранила Мишеньку: — Ты осознал?

— Осознал, милый друг маменька, что я вынужден, как мужик зимой в сугробе.

И вам же выгода – я не буду препятствовать вашим утехам на балах и в будуарах!

— Ну, ежели осознал, Мишенька, то – умничка!

Помоги мне, мертвых конкурентов наших — папеньку и Андрейку - надо до утра в речку Неву сбросить осетрам на корм.

НЕЗНАЧИТЕЛЬНОЕ

В имении князя Пинягина Сергея Васильевича любили голубцы – капустные листья, а в них фарш свиной с рисом и специями заморскими.

По утрам каждого дня: кто куда – Питерцы на причал за свежей финской рыбой, Саратовцы и Астраханцы – на базар за арбузами и воблой, подданные князя Пинягина – на местную ярмарку за свежими голубцами – так кукушка весной летит в родное гнездо чижа.

Пинягинский шеф-повар из крепостных крестьян Антон Егорович Блохин прошел обучение кулинарному искусству в городе Париже, где много беспамятных дев окунают тела в холодную воду, чтобы похудеть.

Но свой шедевр — Антон Егорович Блохин создал втайне и секрет пинягинских голубцов не отдал бы даже под пытками каленым железом, а палачи — голые Королевы красоты Мозамбика.

В четверг князь Пинягин Сергей Васильевич как всегда выездом проследовал на ярмарку за свежими – ночными голубцами – так кружки падают на глиняный пол янычара.

Народ расступался, пропускал хозяина – шапки долой, поклоны земные с пристрастием, словно лбом пробивают дорогу для ростков пшеницы.

Около лабаза шеф-повара Пинягино Антона Егоровича Блохина князя Сергея Васильевича пробил пот – так карась пробивает головой тонкий лед.

На двери висел амбарный замок, а толпа мужиков, баб, стариков и детей черным морем назревала к бунту, как чирей.

— Что-такое! Голубцов дай, Антошка! – князь Пинягин робко спросил закрытую дверь, хотя в робости не замечен был ранее: — Где повар?

Где голубцы, народ честной?

Что вы молчите, ироды? – Сергей Васильевич привычно схватился за рукоятку серебряного пистоля, другую руку красиво положил на эфес шпаги.

Но народ не отступал, в толпе мелькали топоры, вилы, рогатины на медведя и ножи для кастрации кабанчиков.

— Ишь, будто не знает, а сам виноватый! — мужик в одной ермолке, голый, словно из бани выскочил, а, может и из бани пробегом до голубцов, взмахнул топором над головой, как мечом Правосудия. – Хандрит повар, говорит, что свинина некачественная и рис негожего сорта, а листья капустные – грех, а не листья.

Антон Егорович сердится, бает, что не будет больше нам голубцов по причине дурного сырья – так Донецкие шахтеры отказываются от балерин.

— Как не будет? Почему? Кто приказал? – князь Пинягин грозно сверкал очами, но в карету подался, дальше от народного гнева русских своих же медведей.

— Кровь! На тебе кровь наших детей, князь Пинягин, – толстая мать-героиня неожиданно взорвала толпу, неприличными жестами ягодиц призывала к бунту – так сучка ведет за собой стаю кобелей.

И тотчас толпу прорвало, как плотину Беломорканала после смерти Сталина:

— Кровь! Кровь!

— Раньше всё лучше было: капуста без нитратов, свинина на хлебе, рис нашенский, краснодарский круглолицый.

— Химия! Всё ваша химия голубцы губит!

— Сами по мамзелькам, по заграницам да по ресторанам, а в стране голод – неурожай голубцов.

— Бей его, опричника! Пусть ответит за голубцы!

Толпа рванула к карете, но спасибо отчаянным коням и трусливому кучеру Петрухе – вывезли, родимые, спасли князя Пинягина от поругания чести.

В тот день князь Пинягин Сергей Васильевич в Думу не пошел, пропустил важные думские слушания о разделении украины Руси на татаро-монгольские улусы.

И к балеринам не поехал на празднование дня рождения Мими.

На квартире в Пинягино (о которой мало кто из народа знал) князь пил горькую и сокрушался, что не закусывает голубцами.

— Незначительное всё: и голубцы, и балерины, и улусы! Дзэн! – после десятой рюмки князь Сергей Васильевич засмеялся, а затем заплакал над конфузом, как поваренок над развалившимся голубцом.

БЛАГОРАЗУМИЕ

Графиня Елена Натановна Ольшанская прослыла сердобольной и добродетельной помощницей людям в несчастиях и грехе – так добрый доктор Айболит помогает зверушкам.

Елена Натановна часто жертвовала на строительство изб-читален для крестьян, домов терпимости для нуждающихся молодых девушек, приютных комнат с повивальными бабками для проделывания абортов и на другие благие цели, словно птичка летняя с клювиком желтым.

Однажды сердобольная графиня Елена Натановна в лютый мороз пробегала от ресторации к карете, а в карете печурка дымится и шуба медвежья готова на печке, как казак молодой в постели.

На Елене Натановны небрежно накинуто соболье манто, на ножках изящные котильоны с мехом горностая, панталоны оторочены беличьим мехом, а душегрейка из серебристой лисы.