Жнец. Возрождение

– У меня есть свои способы для того, чтобы укрываться от посторонних глаз, – ушел от ответа старик. – Но я удивлен, как ты это заметил. Это говорит в твою пользу, однозначно.

Денис закатил глаза. Снова загадки и недомолвки. Это начинало действовать на нервы.

– Впрочем, не об этом сейчас речь. У нас мало времени, а рассказать тебе нужно многое.

Старик бросил взгляд на светлеющие все сильнее надписи, снял с огня закипевший чайник, бросил в него каких-то травок из все той же трещины и принялся рассказывать.

– Наш мир многогранен, слоист и неоднороден. И берет он свое начало из одной точки, у Белого Дерева. Если ты учил мифы, тебе не раз встречался этот образ. Мировое древо, древо жизни – как его только не называли разные народы. Ствол – это основа мироздания. Его суть. Ветви – разные реальности, которые могут вовсе никогда не пересекаться между собой. Но одного Дерева мало для того, чтобы жизнь была. Оно просто место, где можно обитать, но не сама жизнь. Сама жизнь – это Любовь, Судьба и Сила. Любовь жизнь рождает, Судьба ведет, а Сила прекращает, чтобы потом она родилась снова. Это три начала, три сестры, три грани одной сущности. А мы все – порождения её. Но если любовь нам не подчиняется, она просто есть всегда где-то рядом, то силу, наоборот, можно укротить и подчинить. И тогда баланс будет нарушен. Для этого и есть Судьба. Именно она решает, кому жить, кому любить, а кому идти к Белому Дереву. И над ней никто не властен. Она дает каждому нить, которая сплетается с жизнью при рождении и которая обрывается после смерти.

Денис вспомнил прялку в резном тереме и пляшущее веретено с тысячами нитей, разбегающихся в разные стороны. Старик поправил чашки, стоящие прямо на каменном полу и разлил в них свежезаваренный чай. Густой аромат трав поплыл по воздуху, щекоча ноздри, и Денис чихнул.

– Будь здоров, – пожелал Елизар Филантьевич и продолжил рассказ. – Как только Судьба стала раздавать нити, появились те, кто начал помогать ей в этом нелегком деле. Первыми были небесные пряхи. Ты про них тоже должен был слышать – мойры, норны, Доля и Недоля, как их только не называли люди. Но в скором времени они перестали справляться – слишком много людей, слишком много судеб. Веретено стало плясать под тяжестью нитей и обрывать их. Судьбы ломались и перепутывались, и мир повернулся к закату. Тогда же часть людей решила принести свои судьбы в жертву веретену. Они сплели их с прялкой и взяли на себя бремя следить за судьбами-нитями остальных людей. Так появились первые ткачи. Они выстроили станки и стали внимательно оберегать нити от запутывания и обрыва раньше срока. Они стали ткать полотно мироздания из нитей, прочно привязывая их к этому миру. Долгое время никто не знал, что за великое дело творит клан ткачей. Пока не нашлись умники, решившие взять судьбу в свои руки. Началась война и беззащитных ткачей сломили. Тогда им на помощь пришел Велес – отец стад и хранитель дорог. Он отобрал своих лучших лесных зверей и наделил их способностью раз в месяц обращаться в людей. Это были оборотни-прародители. Главному же он кроме силы дал мудрость великую, чтобы разгадывать знаки судьбы и узоры полотна. Вся их мощь обрушилась на обидчиков ткачей, и веретено продолжило свой бег в первозданном спокойствии. Дети же оборотней основали клан Геро и стали неустанно защищать Ткачей и днем и ночью.

– Выходит, в природе существует два сверхъестественных клана, о которых простые смертные ничего не знают? – присвистнул Денис.

– Четыре, – поправил его библиотекарь. – Ткачи и Геро были первыми. Немногим позже, обособленно, но тесно связанно с ними, был образован клан Кармин. Мы следим за ходом истории, пишем её, но никогда не вмешиваемся. Это главное правило всех Карминов – быть незримыми наблюдателями Судьбы, но никогда не пытаться вершить её. Мы, как никто другой, знаем, к чему приводят попытки изменить судьбу, уйти от нее, сбежать или, напротив, встретиться с ней раньше срока. История знает множество печальных примеров, и пишем эту историю мы.

Денис впечатлился. Получается, что всё это время он жил с хранителем истории в одной комнате, но даже не подозревал об этом. С другой стороны, теперь Денис начинал понимать, почему Вальтер ничего не пояснял ему и делал вид, что все происходящее в порядке вещей.

– Никогда не вмешиваться, – повторил за стариком Денис.

– Именно! – подчеркнул тот.

– А четвертый клан? – после недолгого осмысления услышанного поинтересовался Денис.

– Чай пей! – довольно резко ответил старик, чем вызвал у Дениса нескрываемое удивление. – Остынет, – попытался исправить ситуацию библиотекарь. Но Денис понял, что отчего-то тему четвертого клана с ним обсуждать не хотели. Сделав мысленную заметку в памяти, Денис потянулся к горячей чашке.

Несмотря на то, что они проговорили довольно приличное количество времени, чай оставался всё таким же горячим. Терпкий вкус трав приятно пощипывал язык, а в груди разливалось тягучее тепло. Денис с удовольствием потягивал напиток, припоминая, что в прошлый раз вкус у чая был всё же немного другой. Менее травяной, что ли. Руны на стенах засветились еще сильнее. Теперь они напоминали потолочные светильники-глазки, которые работают в приглушенном режиме. Полумрак уже не был таким густым, и Денис мог разглядеть устройство грота. С одной стороны он уходил вглубь так сильно, что дальней стены не было видно. Присмотревшись, Денис понял, что это была та сторона, откуда они пришли.

"Ну конечно же, поэтому и не видно конца", – вялая мысль прокатилась в сознании так медленно, что Денис успел её разглядеть со всех сторон.

– Е-елизар Ф-филантьевич, – слегка заикаясь, проговорил Денис, чувствуя, как веки наливаются свинцом. – А давайте мы вернемся, а? А то спать что-то сильно хочется.

Два янтарных глаза засветились в темноте так же, как и таинственные руны. Денис попытался сфокусировать взгляд.

– Черная река, другие берега, дальние дали, бескрайние степи, корни-ветви переплетаются, прялка скрипит, веретенце пляшет. Иди туда, откуда пришел, явись к той, что породила…

Шепот расползался по стенам пещеры. Денис не мог понять, кто это говорит. То ли старик, то ли сами внезапно ожившие руны. Мир вокруг качался подобно старой лодчонке в шторм. Денис пытался ухватиться за что-нибудь, чтобы удержаться, но у него не получалось. Оцепенение пещеры сковывало парня по рукам и ногам, затягивая в туманную трясину сна. Денис изо всех сил сопротивлялся, стараясь не прислушиваться к шепоту. Каждое слово толкало его вперед, в объятия Морфея, и он ничего не мог с этим поделать. Последнее, что увидел Денис – лукавый взгляд прищуренных янтарных глаз. Мир вокруг качнулся, и парень провалился в беспробудный сон.

Глава 12. Богатырский сон

Падение было долгим. Денису казалось, что он летит в колодец, у которого кто-то попросту отобрал дно. Первоначальный страх разбиться сменился возмущением от столь длительного ожидания конца, а потом и вовсе безразличием. Денис не знал, сколько времени он парил над этой бесконечной пропастью. Иногда ему казалось, что он вовсе и не падает, а подобно пылинке висит в одной точке пространства. Но в следующее мгновение полет набирал новые обороты и Денис вспоминал, что это хитрый библиотекарь отправил его сюда. Иногда по сторонам вспыхивали разноцветные всполохи, но Денис не успевал ничего разглядеть. Тогда он понимал, что действительно летит куда-то вниз. Бесконечная темнота вокруг сменяла оттенки от чернильно-черного до фиолетово-черничного. Глаза постепенно привыкали к этому абсолютному ничто, и Денис даже умудрялся разглядывать в этой бесконечности бесформенные танцующие тени.

Всё закончилось внезапно. Как будто Денис никуда и не падал последние часы, или может быть дни? Сколько ни пытался парень прикинуть, как долго он находится тут, ничего не выходило. Темнота вокруг расступилась, уступая место полумраку. Темно-серый туман заклубился вокруг, расползаясь толстыми щупальцами по пространству. Денис пригляделся. Среди бесконечного полумрака проступали бледные, неясные картины. Серебристая река с плеском волн, рассыпающихся брызгами по галечному берегу. Глубокое, уже знакомое ущелье с ощущением тревоги и опасности. Резной терем, в который Денису пока что не очень хотелось возвращаться. И бесконечное поле с тяжелыми золотистыми колосьями поспевающей пшеницы. Денис прищурился и пригляделся – в воздухе словно повеяло полуденным жаром, а лица коснулся суховей. Чувство полного спокойствия накатило на Дениса и он, не до конца осознавая, что делает, потянулся к этой картине.

Полумрак рассеялся, и Денис оказался посреди пшеничного поля. Лучи полуденного солнца болью отразились в глазах и Денис зажмурился. Прислушался – вокруг не раздавалось ни звука. Весь мир готовился встречать Полуденника. Небесный всадник, самый опасный и самый беспощадный, готовил своего белоснежного коня.

"Как только достигнет солнечный диск зенита, распахнутся ворота Ирий-сада. Взбрыкнет огнегривый белоголовый конь и выедет за ворота в Мир-дивный-Град. Копыта его искры жаркие выбивают, из ноздрей огонь бело-солнечный вырывается. Ступает он по небу синему, а по земле жар полуденный разливается. И сидит на нем витязь светлый. Кудри белые, латы блестящие. Всяк, кто взглянет на него – вмиг свет белый видеть перестанет, ослепленный блеском солнечным, опаленный жаром полуденным. И прячется всё живое, да неживое, дабы не попасть под сияние светлое. И лишь Полудницы-красны девицы рядом пляшут, взор да слух витязя прекрасного услаждают, колосья с полей собирают, да вьют венки случайно заплутавшим в полдень странникам. Коль увидал ты в поле полудницу, беги, окаянный, не оглядывайся. А коли не сбежишь – затанцуют тебя до смерти, да опалят жаром всепоглощающим".