Жрец Хаоса. Книга III

— Одно дело, когда ты добываешь силу исключительно разумом, опытом, навыками, умениями, изучая науку, магию и познавая собственные силы, и совсем другое дело, когда всё, чего ты достигаешь веками, вдруг вырывается из тебя с корнем и отдаётся на поживу неизвестно кому. Этого никто из архимагов не допустит и не простит.

Морозов стиснул зубы:

— У нас и раньше возникали вопросы к столь скорому росту количества архимагов у японцев. Теперь же… Их призовут к ответу. Я надеюсь, ты не убил эту отмороженную японскую суку и её дружка?

Ермолай Никитич пристально взглянул мне в глаза, будто выискивая в них образы предсмертной агонии Юкионны. Старик выглядел уже лучше, будто вместе со средоточием магии в него вернулась жизнь.

— Сперва хотел, — честно признался я. — Но вспомнил, что княгиня говорила о вашей касте или закрытом обществе архимагов… У вас свои отношения и несколько иные рамки морали.

— Всё верно, — кивнул архимаг, — вовремя Лиза тебя предупредила… Мы сами решаем вопросы в своём кругу. Но и живыми их следовало оставить ещё и потому, что они — ниточка к магу-извергу. А эту тварь мы оставить в живых не можем. Пока он жив, спать спокойно не сможет ни один из нас.

Признаться честно, меня такой вариант ответа порадовал, ведь я до последнего сомневался: правильно ли поступил, оставив в живых врагов. Уменьшить поголовье японских архимагов было разумным решением, но если даже Морозов с Волошиным, которых едва не убили, высказались за сохранение жизней противников, то, видимо, я чего-то не знал или не понимал в их отношениях.

* * *

К моменту нашего появления в небе над сахалинским лагерем внизу творился невообразимый переполох. Всюду сновали казаки, будто бы собираясь на боевое задание. Они тут же грузились на корабли, но это уже были не десантные катера, а полноценные маго-технологические боевые единицы флота. В определении класса судов я не был силён, так что оставалось лишь догадываться об их вместимости и предполагаемой боевой мощи.

На берегу же взгляд магнитом притягивали одиноко стоящая фигура принца, всматривающегося через подзорную трубу во тьму над морем, и фонящая за версту магией лекарская палатка.

Судя по облегчению на лице Андрея Алексеевича, ждал он нас. Но я не обманывался. Скорее всего, его больше интересовала сохранность жизней двух спасённых мною архимагов, чем моя.

Стоило Гору зарыться лапами в песчаный сахалинский берег, как принц зычно крикнул:

— Лекарей сюда живо!

Архимаги неуверенно сползти с химеры, я же, когда попытался повторить их подвиг, пошатнулся и без всякого сосредоточения провалился в собственное Ничто. Вместе со мной там же оказался и Гор.

— Придётся тебе пока побыть здесь, дружок, пока княгиня не запечатает тебя собственной магией.

Гор на эту фразу отреагировал не столь воодушевлённо, однако же улёгся недалеко от моего шкафа, уложив печальную морду на лапы. Взгляд его был полон укоризны.

— Ну не хандри, чем тебя порадовать?

Он на мгновение задумался и выдал:

— Хочу такую штуку, холодную, из молока, иногда с фруктами делают… чтоб в рот взял, а оно тает!

Гор при этом даже зажмурился от предвкушения удовольствия.

— Мороженого что ли?

— Вот да! Его хочу! Ведро! — на меня с энтузиазмом взирала наглая облизывающаяся морда. — Я заслужил!

Однако, я предполагал, что речь пойдёт о мясе, в крайнем случае о рыбе, но мороженое?.. Гор оказался гурманом.

— Будет тебе мороженое! — кивнул я. — Ведро не обещаю, но сколько-то точно будет.

Гор даже крыльями захлопал от радости, не в состоянии скрыть воодушевления.

Я уже хотел было вернуться в реальность, когда меня остановил Бьерн Утгард, соткавшись из тумана на моём пути:

— Как она?

— Жива, относительно здорова. Получила кинжалом в грудь, но сейчас восстанавливается у лекарей. Насколько мог судить, средоточие у неё вырвать не успели.

— Средоточие? — переспросил предок.

— Да, потомок предыдущей правящей династии Нифельхов занимался экспериментами по изъятию магических средоточий у архимагов и пересадке их другим носителям. Он успел провести эксперименты с двумя русскими архимагами, попытался трансплантировать их источники японцам.

— Вот, сука! — выругался Утгард. — Пустотник?

— Да, а как ты догадался?

— Все носители первородных первородных стихий в некотором роде творцы. Но поговорка «Пустота рождает чудовищ» возникла не на пустом месте, уж прости за оксюморон. Пустотники никогда не чувствовали границ, будь то эксперименты, голод либо какая-то другая деятельность. В наше время о них говорили: «Коль любить, так королеву, подчинять так целый мир». То есть они не мелочились, а всегда размахивались по максимуму.

Я хмыкнул, прикинув собственные перспективы в связи с обладанием чужеродной первостихии.

— Тебе нужно тренировать контроль и меру и во всём! — продолжал наставлять меня предок. — Ты должен верить и чувствовать, что собственные границы можешь установить ты, и только лишь ты.

Отлично, надежда отыскать учителя в магии пустоты таяла не хуже утреннего тумана на солнце. Хорошо хоть для магии иллюзий нашлась кицунэ, а то был бы я самоучкой по всем направлениям.

— Тебе фамилия Нифельхов ни о чём не говорит? — решил я уточнить на всякий случай у предка. Тот задумался, но всё же отрицательно качнул головой.

— Нет, конкретно Нифельхов не припомню, хоть у них и скандинавский род. Но я отрезан от памяти рода после исхода. Потому мой ответ не означает, что наши семьи не знакомы. Однако же, если предыдущий правящий род занимался чем-то подобным, то не удивлюсь, что их сообща уничтожили, а не просто сместили с трона.

— Я нашёл место выхода пустоты, — поведал я предку. — Этакое место силы. Именно там безумный экспериментатор проводил свои опыты. Хочу попробовать заполучить это место себе в собственность.

— Идея здравая, заодно отрежешь пустотника от источника его силы и от места для экспериментов. Поддерживаю, — кивнул мне Утгард. — Только сам не увлекись чем-то подобным.

— Да уж не хотелось бы, чтобы на меня открыли охоту все архимаги мира.

— Поверь, это ещё не самые страшные последствия заигрываний с Пустотой.

Бьерн исчез, я же вывалился в реальный мир, едва не рухнув на землю. Как оказалось, запасы пустоты, от которых питался Гор и на которых держался я, тоже не безграничны. Стихийное создание иллюзорно-пустотных горгов-охотников тоже стоило дорого, хоть и самоподдерживалось практически напрямую от природной аномалии. Принц же воспринял это за слабость и успел подставить мне плечо, чтобы я не рухнул.