Журавлик - гордая птица

— Женёк, — протянула Изабелла дрожащим голосом. — Не надо, пожалуйста. Жизнь такая непредсказуемая штука. Сегодня она окунает нас лицом в грязь, а завтра может осыпать золотым дождём. Твой диагноз — не приговор. Всё ещё будет! Ты — умница, красавица.

— Красавица, — прохрипела Евгения, презрительно сморщившись. — Красивая, но пустая оболочка, неспособная подарить жизнь ни одному крохотному существу. Пустышка, Беленький, вот я кто!

— Не смей! Слышишь, не смей закапывать себя живьём! — возмущённо прошипела Изабелла, встряхнув Дубову за плечи. — Мы что-нибудь придумаем! В конце концов, существует усыновление, и, если уж будет совсем невмоготу, ты всегда можешь рассчитывать на это. Тебе не откажут, я уверена. Материальная стабильность, собственное жильё — у тебя есть все шансы. Ты и сама юрист, а значит, не хуже меня знаешь, что можешь рассчитывать на положительный исход дела в случае чего.

— Наверное, — Женя неуверенно пожала плечами и через силу улыбнулась подруге, проводя под нижними веками большими пальцами, ещё больше размазывая и без того испорченный макияж. — Что-то я совсем расклеилась. Могу я воспользоваться твоей косметикой и зеркальцем? А то я сейчас, наверное, на панду похожа из-за потёкшей туши.

— Да, видок у тебя… — хмыкнула Изабелла. — Скажем прямо, бывало и лучше. Ладно, сейчас всё исправим.

Когда полчаса спустя за Евгенией захлопнулась входная дверь, Изабелла поспешила обратно в комнату, где до сих пор находились братья Каллен, но замерла на полпути, бросив случайный взгляд в сторону гостиной. Застеклённая лоджия, примыкавшая к этой комнате, сейчас хорошо просматривалась. Там, распахнув одну из створок, стоял Эммет. Он слегка наклонился вниз и напряжённо высматривал кого-то, кто находился на улице. Белла на цыпочках приблизилась к здоровяку и тяжело вздохнула, когда увидела, кто так сильно привлёк его внимание — аккуратно подобрав полы шубки, в свой автомобиль усаживалась Евгения. Белла повернулась к Эммету и замерла, глядя, как мужчина судорожно вцепился в пластик оконной рамы и пытался выровнять дыхание, втягивая носом холодный воздух. Белла осторожно положила руку ему на спину и принялась успокаивающе поглаживать, повторяя, как заклинание:

— Всё будет хорошо, братик. Всё наладится, вот увидишь.

Эммет посмотрел на неё несчастными, полными боли глазами.

— А будет ли, сестрёнка? — прошептал он надтреснутым голосом. — Знаешь, очень часто мне кажется, что я не иду по жизни, а ползаю по ней на коленях, с завидным упорством утверждая, что у меня всё окей. И насколько ещё меня хватит, и найду ли я вообще силы, чтобы с этих колен подняться, я не знаю. Она уходит от меня всё дальше с каждым днём, — Эммет кивнул в направлении улицы, где вот-вот должна была тронуться с места машина Жени. — А я не знаю, имею ли право вернуть её. Не знаю, смогу ли я быть с ней самим собой и не оглядываться в прошлое, не чувствуя себя предателем перед памятью Розали.

— Эм, я… не знаю, что сейчас сказать, — сокрушённо выдавила Изабелла. — Одна часть меня говорит, что это нормально — чувствовать себя обязанным памяти твоей погибшей жены. Так и должно быть. Боль ещё свежа. А другая часть… А другая часть буквально орёт в моей голове, что жизнь слишком сложна. Иногда счастье стучится к нам так не вовремя. Мы не хотим пускать его, утверждая, что оно ошиблось адресом, что нам сейчас не до этого. А если оно больше не вернётся, это счастье? Вдруг оно сдастся и уйдёт навсегда? Не бывает одинаковых ситуаций. И никто, слышишь, никто не вправе судить тебя, какое бы решение ты не принял. Но я хочу попросить, Эммет: помни о прошлом, но не живи им. Живи будущим, как бы тяжело это порой не давалось тебе.

— Это сложно, Белз, — произнёс Эммет, качая головой. — Прошлое не так легко отпустить, ты же понимаешь? Не представляешь, каким куском дерьма я почувствовал себя в тот момент, когда понял, что ревную Женю, не имея на это никакого права.

— Жене тоже тяжело сейчас, Эм. То, что произошло между вами недавно, сильно подорвало её самооценку. А она и так невысока в последнее время. Ей нелегко, поверь. И не только ты этому причина.

— Что с ней не так, сестрёнка? — спросил Эммет взволнованно. — Что такого стряслось в её жизни?

— Я уже говорила тебе, Эммет. Помнишь, там, на катке? Это не моя тайна. Когда-нибудь, если посчитает нужным, она сама тебе всё расскажет.

— Ох уж эти ваши женские тайны, — досадливо скривился Эм. — Может, я смогу чем-то помочь?

— Может, и сможешь. Когда-нибудь. Если пойдёшь по верному пути, — прошептала Изабелла, глядя вниз и с грустью провожая глазами машину подруги, выезжающую с территории двора.

***

Почти три недели спустя Изабелла и с Эдвардом стояли перед входной дверью своего нового дома. Все их близкие были уже внутри коттеджа, деликатно попросив пару подождать несколько минут и не входить. Каллен и Журавлёва обменялись удивлёнными взглядами, но просьбу выполнили, оставшись нетерпеливо топтаться на крыльце в ожидании момента, когда смогут попасть в собственный дом. Наконец, когда Белла уже начала пританцовывать от холода, дверь распахнулась, и в проёме показалась радостная Женька.

— Прошу! — торжественно изрекла она, приглашающе махнув рукой.

Белла шагнула внутрь и ахнула. За ней, прихрамывая, зашёл Каллен и потрясённо уставился на то, что так удивило его будущую жену. Холл был украшен воздушными шарами. Бесчисленное множество воздушных шаров было привязано и к перилам лестницы, ведущей на второй этаж. На стенах висели огромные плакаты, где в разных дизайнерских вариациях красовалась яркая надпись: «Добро пожаловать!». По всему дому плыли, смешиваясь, умопомрачительные запахи выпечки и запечённого мяса. Пока Белла с Эдвардом, раскрыв рты от удивления, озирались вокруг, в холле собрались их близкие. Саша, так же, как это часто делал его отец, в радостном волнении ерошил ладонями волосы. Рядом с ним, пританцовывая на месте, крутилась Аня. Чуть поодаль стояли отец и сестра Изабеллы. Николай Журавлёв старательно прятал в усы улыбку и смущённо покашливал. Эммет, прислонившись к одному из косяков, держал на руках Алекса, а тот в свою очередь прижимал к груди Вайта. Женька и Татьяна Тимофеевна, обе в фартуках, находились рядом с входом на кухню. Танечка, улыбаясь, утирала перепачканными в муке руками редкие слезинки, а Евгения, строго качая головой, платочком смахивала с лица старушки белые мучные пятна.

— Татьяна Тимофеевна, ну что ж вы, как маленькая, ей-богу. Ну, что это за боевая раскраска? — заботливо повторяла Женька, ловко орудуя платком.

— Ой, уймись уже, непоседа, — добродушно отмахнулась от неё Танечка и шагнула навстречу старшей внучке и Каллену. — Добро пожаловать, мои хорошие!

— Так вот почему вы велели нам не торопиться! — хихикнула Изабелла, обнимая бабушку.

— Итак, сюрприз, как я понимаю, удался? — уточнил Эммет с довольным видом. — И лучше бы вам ответить «да», потому что отрицательный ответ не принимается.

— Да! — хором ответили Каллен с Изабеллой, пытаясь устоять на месте и с трудом сохраняя равновесие из-за Афанасия, волчком вертевшегося под ногами. Пёс уже успел обежать весь дом и обследовать каждый его закуток, а теперь энергично кружил вокруг хозяев, бурно радуясь встрече.

— Поздравляю, дочка. Я рад, действительно рад за вас, — пробасил Журавлёв старший. Он сжал Беллу в крепких отцовских объятиях, а потом, отпустив её, пожал руку будущему зятю, заметив: — Ты — молодец, Эдвард. Хоть и не думал я, что когда-нибудь вот так, по-дружески, буду жать тебе руку, но именно это я сейчас и делаю.

— Спасибо, — искренне поблагодарил Каллен Николая, смело встретив его пытливый взгляд. — Верите вы или нет, но я очень ценю то, что мы сумели найти общий язык.

— Моя дочь счастлива. Мои внуки от тебя в восторге. Может ли хотеть большего отец, который из года в год смотрел в потухшие глаза собственной дочери и сходил с ума от того, что не в силах помочь своему взрослому ребёнку? Ты изменил их жизнь, парень. И за это я благодарен тебе.

— Целиком и полностью согласна с его словами, сынок, — заявила стоящая рядом Танечка, погладив Эдварда по плечу.

— Может, вы всё-таки останетесь с нами? — Эдвард в который раз предпринял попытку уговорить Татьяну Тимофеевну переехать вместе с ними в новый дом. Получив очередной отказ и смирившись с ним, Каллен только кивнул.

Бабушка Изабеллы вернулась из санатория буквально накануне и поначалу была потрясена стремительными переменами в жизни внучки, случившимися в её отсутствие. Белла, не желавшая оставлять Танечку одну в огромной квартире, так долго, как только могла, уговаривала её поселиться вместе с ней, Эдвардом и детьми. В ответ же получила мягкое, но решительное «нет». А ещё Танечка заявила, что не намерена никого стеснять. Эдвард только возмущённо крякнул при этих словах, а потом заметил, что в доме столько места, что там можно играть в прятки, не рискуя быть скоро обнаруженным из-за огромных размеров жилого пространства. К тому же, он, как и Белла, с трудом представлял, как Танечка, не привыкшая к одиночеству, будет существовать вдали от любимой внучки и обожаемых правнуков. Татьяна Тимофеевна ни под каким предлогом не желала покидать родной дом, но всё же пообещала, что будет заходить в гости так часто, насколько это вообще представлялось возможным. Посовещавшись, Каллен с Изабеллой решили оставить за старушкой одну из гостевых комнат. И теперь, когда бы Татьяна Тимофеевна не решила наведаться к ним, её ждала личная спальня.