Журавлик - гордая птица
Шрифт:
— «Своих детей», — с сарказмом повторил тот. — Так и быть, удостоверься.
До слуха Эдварда донёсся шорох, а потом взволнованный Анин голосок пропищал:
— Алло.
— Аня, солнышко, как вы?
— Папочка, ты жив! Я так испугалась, думала, что ты… что ты умер, — Аня жалобно всхлипнула.
— Жив. Конечно, я жив, — нежно проворковал Эдвард, еле сдерживаясь, чтобы не сорваться и не заплакать самому. — Скажи, он не… причинил вам вреда?
— Н-нет, — несмело протянула Аня, — но я хочу домой. Хочу к тебе и к маме. Нам велели ложиться спать, но я не могу — за стенкой громко играет музыка и какие-то
— Малыш, наверное, это… просто соседи. Я знаю, это трудно, но… постарайся не обращать на них внимания.
— Я постараюсь, — пролепетала Аня грустно. — Ты ведь заберёшь нас отсюда?
— Конечно, принцесса. Вы обязательно вернётесь домой. И очень скоро. Я обещаю тебе это, слышишь? Обещаю. Ты только потерпи чуть-чуть, маленькая.
— Ладно, — Анюта шмыгнула носом.
Где-то на заднем фоне Корнев произнёс: «Достаточно. Следующий», и Эдвард услышал в трубке тихий голос Саши:
— Привет, пап. Ты… сильно пострадал?
— Несколько царапин, сынок. Только и всего.
— Это хорошо, — выдохнул мальчик. — Пап, я не знаю, где мама. Она не с нами, и я боюсь за неё. Очень.
— Саша, держитесь. Я заберу вас оттуда и найду маму, клянусь. И прошу, не дерзи ЕМУ. Веди себя спокойно, как бы он ни провоцировал тебя. Так нужно для вашей же с Аней безопасности. Ты можешь мне это пообещать?
— Д-да, — смущённо пробормотал Саня. — Да, могу. И… я стараюсь присматривать за Аней. Она постоянно плачет и требует маму.
— Я знаю, — вымученно произнёс Каллен. — Ты молодец, сынок. Всё будет хорошо, верь мне. И не отпускай сестру от себя ни на шаг. Я очень люблю вас, помни об этом.
— Я знаю, — голос Саши начал дрожать, как будто он сдерживался из последних сил, чтобы не заплакать. — И мы тебя любим, папочка.
«Всё, хватит уже этих соплей!» — снова вмешался Дмитрий и, судя по звукам возни в трубке, он отобрал у Саши телефон.
— Как видишь, я не обманул тебя, Каллен, — зло выплюнул он. — Надеюсь, у тебя хватило ума не ставить в известность полицию? Нам ведь это совсем ни к чему, не так ли?
— Никто ничего не знает, — Эдвард искренне надеялся, что Корнев не уловил фальши в его ответе.
— Ну и ладно, — милостиво изрёк Дима. — Я позвоню тебе завтра, коп, чтобы узнать, как идут дела с переводом денег.
До слуха Каллена донеслись частые гудки — Корнев оборвал разговор.
Эдвард отыскал глазами Никиту. Тот, сосредоточенно нахмурившись, расхаживал по холлу с прижатым к уху телефоном. Перекинувшись с кем-то парой фраз и бросив напоследок: «Спасибо, мужики, выручили!», капитан отключился и посмотрел на приятеля.
— Северо-западная окраина города. Корнев сейчас там. Точнее пока сказать не могу, — отрывисто бросил он.
========== Глава 25. Часть 2. Дороже собственной жизни ==========
Ступень за ступенью, за дверью дверь…
Душа, словно в маленькой клетке зверь,
От боли кричит и замок скребёт,
И прутья железные с силой гнёт.
Подай же мне знак, я ищу тебя!
Я в лучшее верю, любовь храня!
Лишь шаг, и ладонь я твою сожму…
И, крепко прижав к себе, обниму.
Вот-вот губ желанных коснусь
твоих.О, как мне сейчас не хватает их!
Как не достаёт теплоты твоей —
Я слишком привык согреваться ей.
Найти тебя — значит, опять дышать
И самым счастливым на свете стать.
Болею тобой, покорён тобой…
Твой в горе и в радости. Только твой!
Эдвард удивлённо приподнял одну бровь.
— Извиняюсь, — спохватился капитан. — Забыл предупредить, что твой телефон уже час, как на прослушке у наших ребят. Ты же не против?
— Почему я должен быть против? — Каллен с благодарностью посмотрел на приятеля. — Северо-запад, значит… Я не очень хорошо знаю окрестности города. Что находится в той стороне?
— Небольшая промышленная зона — старый завод по производству пластиковых изделий. Рядом пустырь. А за пустырём начинается частный сектор — полуразвалившиеся жилые дома, предназначенные под снос. Да, и ещё пять или шесть одноэтажных бараков.
— Пустуют?
— Нет, вроде. Я давно не был в том районе. Могу только сказать, что территория довольно обширная. Ребята как-то ездили туда на задержание очередной сомнительной личности. Так вот, они говорили, что в том месте каждый второй с успехом подойдёт под определение «мелкий криминальный элемент».
— Поехали! — Каллен решительно двинулся в прихожую.
— Может, лучше утром? — Никита озадаченно почесал затылок. — Так мы хотя бы с населением пообщаемся. Если кто-то видел их, то…
— Слушай, капитан, — Эдвард нервно вздохнул, — ты на самом деле думаешь, что кто-нибудь из местных будет делиться с тобой информацией? Мы — чужаки, вздумавшие рыскать по их территории. И где гарантия, что мы не попадёмся на глаза Корневу? Я убедил его, что полиция — и ты к ней, между прочим, тоже относишься — вообще ничего не знает. Если до Дмитрия дойдёт, что мы занимаемся поисками вместе, он в отместку может отыграться на Белле или на ком-то из детей.
— Ты прав, наверное, — нехотя согласился Никита. — Вот только… как ты себе это представляешь? Проверять каждый дом?
— На месте сориентируемся, — отчеканил Эдвард. — В любом случае, впереди добрая половина ночи, и терять столько времени я не собираюсь.
— Ладно, — сдался, наконец, Никита. — Только у меня одно условие. Жди здесь — надо кое-что взять из машины.
Он выбежал на улицу, но очень быстро вернулся, притащив пару бронежилетов. Один капитан начал надевать на себя, а другой бросил Эдварду и пояснил, заметив его удивление:
— В управление смотался и одолжил, пока тебя в больнице осматривали. Согласись, лучше подстраховаться?
Не говоря ни слова, Каллен быстро стащил с себя свитер и облачился в бронежилет. Травмированные рёбра под тяжестью защитной экипировки тут же отозвались тупой болью. Эдвард только раздражённо рыкнул и надел джемпер обратно, а потом принялся натягивать короткое пальто, заменив им испорченную куртку. В последний момент он вспомнил о медальоне, оставленном в кармане разорванного пуховика. Это был подарок Беллы, и Эдвард, как и обещал ей в новогоднюю ночь, всегда носил его с собой. Он переложил свой талисман во внутренний нагрудный карман пальто и нежно погладил металлический корпус через ткань верхней одежды.