Журавлик - гордая птица

Взгляд его стал задумчивым. Он снова взглянул на Каллена с девочкой на руках, потом перевёл взгляд на притихшую Изабеллу, махнул рукой и вынес вердикт, усмехнувшись:

— А! Чего уж там! Не маленькие, сами разберётесь.

Эдвард облегчённо выдохнул и, повернувшись к Белле, подмигнул ей. Губы женщины расплылись в улыбке. Она подошла к сыну и села рядом с ним. Ласково взъерошив его волосы, Белла спросила:

— Как ты к этому относишься?

— Это хорошо, — Саша повернулся к матери. — Только… немного непривычно. Ещё недавно я думал, что никогда не увижу своего папу, а теперь все мы вместе и вы собираетесь пожениться.

— Тебя это беспокоит? — заботливо спросила Изабелла, внимательно глядя мальчику в глаза и пытаясь найти там признаки недовольства или тревоги.

— Нет, — Саша энергично помотал головой. — Всё в порядке. Просто иногда мне кажется, что ещё чуть–чуть, и всё исчезнет. Понимаешь… Вдруг я проснусь и пойму, что это был просто хороший сон? А потом, выйдя утром из комнаты, я снова столкнусь с Димой.

— Понимаю, — Изабелла тяжело вздохнула. — Я понимаю тебя. Ты боишься поверить и расслабиться. Опасаешься вернуться в ту жизнь, которая была у нас раньше.

— Наверное, — мальчик стыдливо опустил глаза.

— Сынок, — раздался хриплый от Эмоций голос Эдварда. — Я — настоящий. Я здесь и никуда больше не уйду. Верь мне, пожалуйста.

Эдвард опустил Аню на пол и протянул сыну руку. Тот немного помедлил, но всё же протянул в ответ свою. Ухватившись за ладонь отца, мальчик поднялся, оказавшись лицом к лицу с Калленом, присевшим на корточки. Очень осторожно и несмело Саша придвинулся ещё ближе и обнял мужчину, прижавшись щекой к его виску.

— Пап, — тихо шепнул он, и Эдвард, услышав это, резко втянул носом воздух и крепко сжал ладонями его спину. — Пап, я очень рад, что ты вернулся.

Каллен чувствовал себя так, словно только что глотнул свежего воздуха после нахождения в душном подвале. Его сын только что назвал его папой, и это заставляло сердце биться от радости, как сумасшедшее. Он помнил, насколько желал этого, днями напролёт заставляя себя мириться с тем, что Саша никак не мог собраться с силами и сделать ещё один шаг вперёд. Иногда по ночам он не мог уснуть, ворочаясь на скомканных простынях и мечтая о том мгновении, когда с губ мальчика слетит столь желанное слово. И вот теперь это произошло…

— Саша, — Эдвард отстранился от сына взял в ладони его лицо со следами слёз на щеках, — сынок…

— Ты плачешь? — спросил мальчик, и только тогда Каллен осознал, что горячая влага бежит и по его лицу тоже.

Мужчина торопливо смахнул ладонью слёзы и покачал головой.

— Да-а… — послышался за их спинами задумчивый голос Николая. — Мексиканские сериалы отдыхают, однако.

Белла уже хотела возмутиться, но, взглянув на отца, поняла, что и его глаза странно блестели, подёрнувшись влажной пеленой.

— Пойду, что ли, чайник поставлю, — Журавлёв–старший поспешил удалиться из комнаты, стушевавшись под взглядом дочери.

— Сань, — подала голос Анюта, — а почему вы оба плачете?

Она подошла к Каллену и начала заботливо вытирать ему лицо своими маленькими ладошками. Оставив одну руку на спине сына, другой Эдвард привлёк девочку к себе.

— К твоему сведению, мелкая, мама не женится на папе, а выходит за него замуж, — неожиданно выдал Саша.

— Ага, — пискнула в ответ его сестра и, тоненько хихикнув, украдкой показала ему язык.

Мальчик только закатил глаза и беспомощно покачал головой.

***

Раннее утро понедельника напоминало сумасшедший дом. В шесть часов приехал Николай, вызвавшийся лично отвезти Танечку и её подругу в санаторий, который находился на другом конце Подмосковья. После прощальных поцелуев и объятий Танечки с внучкой и правнуками, Журавлёв подхватил её чемодан и, взяв тёщу под локоть, повёл женщину к машине. Взглянув на часы, Белла начала собираться на работу, умудряясь между собственными сборами следить, чтобы Аня смогла вовремя одеться. Сегодня у них был важный день — в детском саду намечался новогодний праздник, к которому Журавлёва долго готовилась. Она надеялась, что многочисленные репетиции вместе с детьми не прошли даром. Белла любила свою работу, несмотря на то, что временами после очередной смены она чувствовала себя довольно уставшей, и каждое лишнее движение или слово давалось ей с большим трудом. Сегодняшнюю ёлку она намеревалась провести на высшем уровне, следуя давней привычке относиться к своим обязанностям со всей ответственностью. Аня, натягивая колготки, тараторила без остановки, предвкушая, как будет читать своё стихотворение. Вчера вечером, перед тем, как Каллен уехал домой, она получила с него торжественное обещание, что тот придёт на праздник и будет сидеть в рядах зрителей. «Как настоящий папа», — заметила девочка, радостно прыгая вокруг Эдварда.

Придя на работу, Изабелла провела оставшееся до начала праздника время, доводя до совершенства последние детали. В тот момент, когда она вместе с детьми должна была отправляться в актовый зал, Аня покинула живой «паровозик», образованный вставшими друг за другом дошколятами, приблизилась к матери и легонько дёрнула её за подол платья.

— Мам, а Эдвард… то есть, папа придёт?

Белла посмотрела на дочь и постаралась придать лицу уверенное выражение. Она и сама не была до конца уверена в том, что Каллен появится сегодня в детском саду. Несмотря на вчерашнее обещание, он до сих пор не позвонил ей, чтобы сообщить о своём приходе. Чтобы не портить дочке настроение, она поспешила успокоить её, заверив, что Эдвард не станет обманывать её и обязательно сдержит обещание.

— Мой другой папа никогда не приходил, — вздохнула Аня. — Наверное, и у Эдварда тоже появились срочные дела.

Ещё чуть-чуть, и дочкины слёзы не заставили бы себя долго ждать. Поэтому Изабелла попыталась спасти ситуацию и заявила, что без «её вагончика паровозик не поедет». Аня ойкнула и вернулась в строй, забыв на какое-то время о Каллене.

Войдя в зал, украшенный по-новогоднему мишурой и связками ярких шаров, Белла рассадила ребят на стульчики по обе стороны от находившейся посередине помещения высокой, в потолок, ели. Она повернулась к толпе родителей, чтобы поприветствовать их под многочисленными камерами фотоаппаратов, планшетов и телефонов, находившихся в руках почти каждого из гостей, и внезапно растерялась. Из первого ряда на неё смотрело три пары знакомых глаз: зелёные, цвета летней травы — Эдварда и голубые — Эммета и Алекса. Эммет поднял вверх два больших пальца. Алекс, глядя на него, сделал то же самое. Во взгляде Эдварда было восхищение. Он открыто любовался Беллой, и она подумала, что не зря потратила столько времени, когда выбирала платье, собираясь выглядеть нарядно, но не вызывающе. Она с трудом подавила в себе желание подпрыгнуть от радости, вовремя вспомнив о лодочках на высоком каблуке и о собравшихся в зале родителях, которые наверняка были бы весьма удивлены её легкомысленным поведением. Вместо этого Изабелла широко улыбнулась, встретившись глазами с будущим мужем. Тот вернул ей искреннюю улыбку, затем, беззвучно двигая губами, произнёс: «Люблю». Белла почувствовала, как кровь прилила к лицу. Щекам стало горячо. Она испытывала острое сожаление от того, что не может ответить, потому что на неё сейчас смотрело слишком много людей. Где-то за своей спиной она услышала громкий шёпот Ани, сообщавший подружкам:

— Вон мой папа! Мой папа пришёл!

Видимо, это долетело и до слуха Каллена, потому что тот встретился глазами с девочкой и подмигнул ей. Эммет хмыкнул и тихонько толкнул брата локтем в бок, выражая одобрение.

Взяв себя в руки и набрав полную грудь воздуха, Изабелла окинула взглядом толпу и объявила о начале праздника под первые аккорды новогодней мелодии.

Всё шло замечательно. Журавлёва между вождением хороводов, чтением стихов и произнесением фраз, запланированных по сценарию, успевала время от времени смотреть в сторону Эдварда. Тот иногда наклонялся к Алексу и что-то ему объяснял, но чаще глаза мужчины были устремлены на Беллу. Зрачки его при этом темнели, а на лице мелькало столько эмоций (от тихой нежности до безумного желания), что Изабелла несколько раз краснела и отворачивалась, боясь забыть слова и потеряться в собственных ощущениях.

Когда пришла очередь Ани прочесть стихотворение, она вышла вперёд и, не удержавшись, помахала Калленам ладошкой. Те заулыбались и замахали в ответ, а Алекс ещё и запрыгал на месте от радости, не обращая внимания на добродушные смешки в толпе зрителей. Девочка неторопливо и с выражением, как учила её мать, читала стихи, а Белла, наблюдая за Эдвардом, с удивлением заметила, что он смотрит на Аню с гордостью. Это было так странно, так непривычно! Дмитрий никогда не интересовался дочерью, не говоря уже о том, что гордиться собственным ребёнком и радоваться его успехам ему вообще не приходило в голову. К её первым маленьким достижениям он относился слишком спокойно. Когда Белла, хлопая от восторга, искренне радовалась первым шагам, первым словам дочери, первым её умениям и навыкам, Дмитрий с удивлением взирал на бурный восторг жены. «Ты так сильно восхищаешься этим, как будто произошло что-то из ряда вон выходящее, — снисходительно замечал он с умным видом. — Ребёнок просто растёт и развивается. Так и должно быть. А ты визжишь от восторга, словно выиграла в лотерею миллион долларов»…