Журнал Наш Современник 2008 #10
Шрифт:
Парикмахер Ангелина Наезжала с Украины, То гуляла по Арбату, То стояла на Тверской.
Ангелина наезжала — То смеялась, то визжала — И в её глазах-агатах Снег кружился над тоской.
С Ангелиной юморили: Обязательно дарили Кто красивую помаду, Кто дешёвое кольцо.
Ангелина знала дело, Но, увы, не молодела. И
Парикмахер Ангелина Обожала чай с малиной И мечтала о Париже На квартире возле МКАД.
И однажды повезло ей (Не повсюду в жизни зло ведь!). "Прынц" провёл с ней май в Париже, Но кольцо забрал назад…
Больше никто не лепит свистульки В городе, где не бывает света. Только старушка бредёт, ссутулясь, На перекрёсток купить газету,
Тихо проходит под аркой слева И попадает на сонный рынок, Где алкоголиком для сугрева Продана пара своих ботинок,
Девочка плачет и просит маму Ей наконец-то купить черешни. Небо ныряет сквозь амальгаму Пыли степной в городок безгрешный,
И неземною его окутав Синью, гадает на пальцах-тучах: Будет ли вечер, придёт ли утро, Иль заболеет звезда падучей.
И лишь свистульки никто не лепит… Кто-то уехал, а кто-то умер. Город казахский приходит в трепет, Если убили кого-то в Думе.
В нём ещё русские есть покамест: Мама и дочка, алкаш и бабка… И ни в кого не бросают камень, Когда в квартирах бывает зябко.
Есть даже поезд, который прямо Связан с Москвой и кого-то возит. Но мертвецы не имут срама, И в городок забредает осень…
ГРИГОРИЙ ХАБУЛАВА
Мой город, мой ковчег,
Где львы теснят грифонов,
Где сфинксов и медуз на битву собрала
Невидимая власть. И ветер полон стонов,
И ангелы крыла сложили в купола.
Здесь гордые мосты, согнув повинно спины, Что прачки, небеса трут о костей гранит И высекают ночь холодным шпилем длинным. Над арфою Невы стотонный храм парит…
И не затронет след, что оставляет гений, — Ни Герострата смех, ни инженера гимн. Вот слышен Божий глас в миру столпотворений: "Куда плывёт ковчег? И кто спасётся им?"
Душа моя, расправи плечи! В тебе во славе говорит Листвы весенней красноречье В молчании святых молитв.
День светлый нежными руками Благословение принёс, Тёмно-зелёными платками Одеты головы берёз.
А в храме — образ человечий И негасимый Божий глас… Душа моя, расправи плечи! Под сводами молись за нас.
Безнадёжная Русь!
Безнадёжно любимая Русь!
Узнавая сынов за версту,
Ты, увы, не даёшь им стареть.
Безнадёжная Русь!
Я боюсь, ты похожа на ту
Чародейницу глаз и волос,
За которую мне и не жаль умереть.
Безнадёжная Русь!
Безнадёжно любимая Русь!
Здесь лучина безвинной вражды
Вновь и вновь обращала в золу храмы и терема,
Но над полем, где грусть,
Свет твоей одинокой звезды
И надежда и вера заблудших сводили с ума.
Безнадёжная Русь!
Ты, как я, целый век влюблена!
Посмотри: позабыл я про стыд
И руками бесстыжими рвусь
Той в объятья, которая вечно одна
И что нынче грустна, словно реки твои,
А над реками ветер летит…
Безнадёжная Русь!
Как любовь обрести? Подскажи…
Ночкой наворожи:
При свече твоих светлых широт
Пригласи духов скованных род,
Поклонюсь им до горькой Земли,
Поутру этот грех замоли,
И, авось, всё простится. И вот
Я к тебе обернусь.
Санкт-Петербург
Раскрытое окно впустило звуки
прохлады, летнего дождя и лёгкой скуки,
гитары, мата, льющейся воды,
бибиканья, любви и прочей ерунды.
Такое ощущенье, что нет места
мне в этом воздухе,
что тесное пространство
меня выплёвывает в знак протеста,
а может, из обычного упрямства
обратно в черноту бетонных тюрем,
отгородившись белоснежным тюлем.
ШЁПОТОМ
Мне ли, упоминая о Нём всуе,
Ожидать приглашенья в покинутый дом,
Чтобы выслушать новость: кого как разули,
Раздели, как стал мой друг врагом.
Там обезвожен цветник, оживить его мне ли
Влажным вздохом воды иль другому дано.
Мне ли соки обиды и мести смешивать в теле.
Отскандалило. Лучше бессонницы ткать полотно.