Журнал Наш Современник 2009 #1

Шкодливое настроение он сохранил в себе и на следующий день. Как только ушла Валентина, он побрился, помылся, оделся поприличнее и пошел привычным маршрутом. Он ожидал, что, как обычно, начнет целоваться с Розой в сенях, но в этот раз она не проявила пылкости, а, закрыв изнутри дверь, лишь позволила поцеловать в щеку.

–  Ты чего?
– удивился Бунтов.
– Или встала не с той ноги?

Я-то встала с какой нужно, а вот ты оказался бесподобным обманщиком! Почему вчера не пришел?

–  Комиссия же из Москвы приезжала. Весь день слобода на ушах стояла!

–  Ври, ври… Слобода-то, может, и стояла, только ты почему-то полдня на тракторе по полю гонял! Тебе трактор дороже меня! Если это так, то и скажи прямо! Навязываться я не хочу и не буду!

От словесного напора Розы, всегда казавшейся молчуньей, Бунтов на какое-то время опешил, не зная, что сказать ей, как оправдаться.

–  Не мог я вчера! Пойми ты. До обеда в конторе к делам был привязан, а после обеда траву косил… Ведь специально вчера решил это сделать, а то пришлось бы сегодня этим заниматься. Разве непонятно?

–  Правда? Посмотри на меня!
– Он посмотрел, а она, чуть улыбнувшись, насмешливо сказала: - Ладно, прощаю! Поцелуй… Крепко!

Он поцеловал и уже знал свои действия, потому что давно заметил, как она, подобно легкому перышку, любит опуститься на его узловатые руки, которые, казалось, и усилий-то никаких не прилагали в этот момент, на них перенестись на кровать, испуганно охнув при этом. И в этот раз все так и было.

Когда пришло время успокоиться, она неожиданно разрыдалась, а он, как ни уговаривал, не мог уговорить. Даже сел на постели и чуть ли ни рявкнул:

–  Скажешь или нет, что произошло? Или мне уйти?

–  Из-за тебя все… Сколько раз вчера в сад выходила, тебя ждала, а трактор все мимо и мимо! Разве не обидно?

Ей в этот момент хотелось все рассказать Андрею, и она бы это сделала, если бы он не целовал неотрывно и не закрывал ей рот. Розе очень хотелось нажаловаться на соседа, рассказать, как вчера Пичугин встретил в саду и начал приставать, издеваться, даже запугивать, сказав, что, мол, все знает о них с Андреем, что ноги ему переломает, если еще хотя бы раз увидит у нее! Поэтому Роза и плакала теперь, вспоминая вчерашний случай и не могла успокоиться, только туже прижималась к Андрею, словно хотела раствориться в нем, переложить все заботы и тревоги на него. Ему же были приятны ее слезы, приятно, что она отругала за вчерашний день, - от ее жалобных слов он чувствовал себя единственным волшебником на всем белом свете, который знает, как успокоить Розу. И он так старался, что она, в конце концов, бессильно откинулась и закатила глаза:

–  Все, не могу больше… Сейчас помру!

–  От этого не умирают!
– ухмыльнулся Бунтов, хотя сам чуть не задохнулся, и по-настоящему рассмеялся от нахлынувшего настроения, которое бывает у сильных мужиков.

Он и уходил от Розы с этим настроением, когда они попили чаю, и она вышла за ним во двор, чтобы закрыться изнутри. Около вишней его кто-то окликнул:

–  Погоди, мужик!

Оглянулся Бунтов и увидел, как Пичугин вышел из кустов соседнего сада и, криво ухмыльнувшись, сразу с вопросом:

–  Что, понравилось на халяву?

–  Не твоего ума дело!
– твердо сказал Бунтов и почувствовал, как все задрожало внутри.

–  В общем так, мужик… Еще раз увижу у Казашки - ноги переломаю. А если и это не поможет, то на перо посажу!

–  Ножиком, что ли, угрожаешь? Так ножик-то и у меня имеется, и не один, понял?
– плюнув в сторону Пичугина, Андрей отправился к выходу из сада; когда шел, очень хотелось оглянуться, посмотреть на Петуха, но сдержался.

Не теряя времени, Бунтов вышел на порядок и встретил пьяного Петровича, вилявшего вдоль палисадников с двумя магазинными бутылками в карманах и пакетом пряников. Увидев Бунтова, Круглов заулыбался, широко раскинул руки и пошел навстречу, пытаясь обнять:

–  Андрюша, дорогой, а я второй день гуляю! Спасибо тебе - вся слобода гуляет! Вот так праздник ты нам устроил. Жаль, что выпить со мной не можешь… А может, немного-то пропустишь?

–  Петрович, не приставай. Если можно было - не отстал бы, не сомневайся!

Встреча с Кругловым испортила настроение даже более, чем разговор с Петухом, и когда он ввалился в дом и тяжело опустился на диван, то вернувшаяся к тому времени Валентина, вертевшая мобильный телефон, это сразу заметила:

–  Чего такой сердитый? И вырядился зачем-то, рубаху цветастую напялил?

–  Петровича встретил… Запил он хуже некуда, теперь недели две просыхать не будет, знаю его!

–  Тебе-то что? У каждого своя голова должна быть на плечах! А чего это ты вырядился-то? Что за праздник?

–  В Лонск ездил, хотел подарок прикупить Данилке, да выбрать не из чего. Одно китайское барахло!

–  Да, отец, что-то ты подозрительно заботливым стал без моего пригляда? И такой разборчивый! Имей в виду: в пятницу у меня экзамены, а с субботы я за тебя возьмусь по-настоящему!
– вроде бы шутливо сказала Валентина, а сама зло и косо посмотрела на мужа.
– Хотя чего ждать субботы, сейчас вот возьму и проверю, где был!
– с угрозой сказала она и начала разбирать кровать.

–  На понт-то не бери!
– не шелохнулся Андрей.
– Заегозилась, молодая нашлась! Давай-ка собирайся да на поле пойдем сено теребить… А насчет проверки - это еще самому надо проверить, чем вы в Электрике занимаетесь?

К вечеру, натаскавшись по колючей стерне с граблями да вилами наперевес, и Бунтов, и Валентина, и пришедший к ним на помощь Коляня с женой ухайдакались до невозможности, особенно жена Коляни Полина - объемистая и краснощекая, она, наверное, выпила за это время трехлитровую банку воды, которая из нее тотчас же выходила испариной. После работы все отправились купаться на Алешню, а когда искупались в чем мать родила, отделившись друг от друга разросшимся ивовым кустом, немного повеселевшие, они вернулись в слободу. Как только расстались с Фроловыми, Валентина, как оказалось, не забывшая дневной разговор, нахально сказала мужу:

–  Хоть и устали, но все равно сегодня вместе ляжем, для этого дела!
– И показала на руках, какое именно дело наметила.

Андрею ничего не оставалось, как оскорбиться, потому что после Розы мужик из него был бы никакой, заставить себя рассмеяться и хрипловато пропеть:

Мелкий дождик моросил - Я у милочки просил. Мелкий дождик перестал - Она давала, я не стал!

–  Ну и дурак!
– не поняла и не поддержала Валентина, а Бунтов только этого и добивался.

До самого вечера они не разговаривали. И ужинали молча. Когда же собрались спать, он сообщил:

–  И сегодня в сарае буду спать, на свежем воздухе!

–  Катись!
– легко согласилась Валентина, и это обрадовало Андрея, хотя легкость, с какой она согласилась с его своеволием, насторожила. "Наверняка какую-нибудь проверку задумала!
– решил Бунтов.
– Но мне-то теперь какое дело до этого? Сама ведь начала задираться! Вот теперь пусть и расхлебывает, вспомнит, как надо ценить мужа, а не относиться к нему наплевательски".