Журнал «Вокруг Света» №04 за 1986 год

Несомненно, над этим действительно чудом уцелевшим рельефом трудился талантливый боспорский скульптор, живший в конце IV — начале III века до нашей эры. И, как видно, был он не менее искусен, чем современные ему греческие мастера поздней классики, имена которых хорошо известны из истории античного искусства. Но работал местный мастер иначе — от греческих работ рельеф отличается и необычным, неканоническим расположением фигур, и своеобразной манерой обработки камня. Вероятно, немало замечательных и самобытных художников жило в столице Боспора — Пантикапее и других городах государства, расположенного по обеим сторонам Боспора Киммерийского — современного Керченского пролива.

Но каким же образом столь разные по стилю и времени создания работы оказались рядом? И почему ими мостили дорогу? Последнее обстоятельство совершенно не укладывалось в рамки принятой гипотезы о находящемся неподалеку от места находок греческом поселении IV века до нашей эры. Ни одному из представителей той «классической» эпохи согласно нашим представлениям не могла прийти чудовищная мысль укладывать в землю, будто обычный камень, рельефы, предназначенные для украшения храмов! Другое дело, если памятник крушили несколькими столетиями спустя, когда обесценились многие античные представления, когда понятия гармонии и красоты, как их понимали древние греки, перестали определять сознание человека...

Следующий сезон подтвердил это предположение. Начали с раскопок в новом квадрате, и тут таманская земля стала приносить находку за находкой. Рабочие передавали Елене Савостиной разбитые сосуды, небольшие керамические светильнички, солонки. Все это, как она установила, было изготовлено на три-четыре столетия позже изящных рельефов.

Скоро археологи нащупали другую каменную полосу шириной около двух метров. Сначала подумали — еще одна мостовая. Ее расчищали медленно — вдруг и она сложена из ценных обломков скульптур? Однако на этот раз рельефов не оказалось, зато нашли «косые камни»— обломанные детали карниза, фронтона, куски ионических колонн. Несколько метров плотная каменная полоса шла прямо и вдруг повернула под прямым углом.

— До конторы дорога завертухала,— смеялись местные жители, приходившие проведать археологов.

Но каменная полоса метра через четыре снова повернула на девяносто градусов и пошла параллельно первой полосе, а вскоре замкнула прямоугольник. Стало ясно: открыт фундамент древнего здания, скорее всего сельской усадьбы. Судя по бытовым находкам, она принадлежала боспорцу, жившему две тысячи лет назад.

Дом он поставил крепкий. Мощный фундамент позволял хозяину возвести здание в два, а то и в три этажа. Возможно, это был дом-башня — сооружение, хорошо известное археологам, работающим в Западном Крыму, но редкое, как и вообще усадьбы, для кавказского побережья в античное время.

Видно, неплохо жилось зажиточному боспорцу в своем доме-крепости: вдали синел Понт, вокруг простирались угодья, которые давали ему немалый доход. Без сомнения, скульптурные фрагменты и даже целые рельефы ценились этим практичным человеком куда меньше, чем обычный строительный материал. Как мог, боспорец искал имевшимся в его распоряжении фигурным камням применение: клал в фундамент, мостил ими дорожки, переворачивая обратной стороной. Откуда именно он привез столь оригинальный материал — из разрушенной Гермонассы или Фанагории, азиатской столицы Боспорского царства,— остается неизвестным. Возможно, это место находилось и того ближе, там, где теперь зеленеет виноград.

К сожалению, хозяин усадьбы не догадался высечь на каком-нибудь обломке своего имени. Археологи помянули бы его добрым словом, хотя на это он меньше всего рассчитывал. Но благодаря его предприимчивости и, прямо скажем, ограниченному кругозору, не канули в Лету несколько античных шедевров. Древний боспорец, сам того не подозревая, построил себе памятник, открыть который было суждено через двадцать веков.

За несколько часов до нашего приезда в «Юбилейный» архитектор экспедиции Марина Смирнова, ни о чем другом не помышляя, принялась обметать веником фундамент усадьбы. Одна из плит показалась Марине странной — она мела и мела, а плита все не кончалась. Наконец обрисовался довольно большой прямоугольник.

Елена Савостина подошла поближе, осмотрела нерасколотую плиту и, присев перед ней, расчистила ямку у края. Потрогала камень рукой — торец был обработан лучше, чем обращенная кверху сторона.

— Значит, на обратной стороне...— едва сдерживая волнение, сказала Елена Анатольевна,— надпись или рельеф!

Ее помощники Андрей Сергеев и Владимир Котляренко побежали в лагерь за дубовыми кольями. Посидели, как перед дальней дорогой, на найденном камне, походили вокруг, приноравливаясь, а потом осторожно приступили к делу. Медленно приподнялась мраморная плита весом около тонны, и поле огласил радостный крик археологов.

— Здесь мы и обнаружили рельеф с греческими воинами.— Елена Анатольевна привела меня и Анну Константиновну к раскопу.

Мы стояли на сыпучем земляном отвале, откуда неглубокая, но широкая яма была видна целиком. Вид раскопа я бы назвал даже красивым: под углом к аккуратно зачищенным земляным стенкам выходила широкая и тоже аккуратная кладка.

Елена спрыгнула в яму и встала в небольшое углубление возле каменной полосы.

— Большой мраморный рельеф не так просто расколоть,— сказала она.— Хозяин усадьбы предпочел приспособить плиту в качестве порога. Поэтому с греческими воинами ничего и не случилось: рельефная сторона вошла в мягкую землю.

Уже в Москве я побывал в запасниках Музея изобразительных искусств на Волхонке, где шла реставрация находок Гермонасской экспедиции. Анна Константиновна подвела меня поближе к тщательно отмытым известняковым кускам, разложенным на кафельном полу.

— Много споров возникло у специалистов по поводу прочтения сюжета многофигурного рельефа,— поделилась она.— Предварительно мы назвали его «Амазономахией». Вы, вероятно, помните легенду о битве Ахилла с амазонками из троянского цикла?

...С далекого Понта явились на помощь Трое храбрые амазонки со своей царицей Пентесилеей. Подобно вихрю, носилась на быстрых конях дочь бога Ареса с амазонками, одного за другим сражала она греческих героев. Близка была победа воительниц, но на помощь грекам явились Ахилл и Аякс, которые не сразу услышали шум битвы. Могучая Пентесилея храбро выступила против Ахилла, метнув в него копье. Но сломалось оно, ударившись о щит, выкованный Гефестом. В страшном гневе бросился на царицу амазонок Ахилл и поразил ее мечом. Собрав последние силы, Пентесилея хотела обнажить свой меч, но непобедимый Ахилл пронзил ее грудь копьем. Снял шлем с поверженного врага греческий герой и замер, пораженный необычайной красотой дочери бога войны.

Многое пока неясно на боспорском рельефе, многое не укладывается в сюжет известного мифа о битве греков с амазонками. Греки обычно воевали пешими или же на колесницах, а верхом на лошадях — амазонки. Между тем здесь всадник никак не походит на женщину, а пеший воин с длинными волосами мало похож на мужчину. Так кто же из них эллин, а кто амазонка? Не исключено, что местный мастер как-то по-своему переосмыслил известный греческий миф, наделив его понятным современникам смыслом. По мнению музейных специалистов, все сражающиеся одеты в боспорскую одежду.