Журнал «Вокруг Света» №06 за 1984 год
Шрифт:
1 Конурбация (городское скопление) Центральный Клайдсайд — наиболее густонаселенный район Шотландии, центр его и есть Глазго. (Примеч. ред.)
Здесь можно купить регалии давно канувших в Лету тайных обществ и клубов, потрескавшиеся от старости фотографии и открытки, потускневшие медали и значки, сувениры военных кампаний прошлого столетия, камин XVIII века и портьеры эпохи Эдуарда VII, электроплитку 1930 года выпуска (в хорошем состоянии) и пиджак типа «тедди», обкуренные глиняные трубки...
Украшение и живая душа рынка — его торговцы, ради которых можно подчас забыть о товарах,— настолько продавцы всякой всячины
Натыкаюсь на продавца совсем уж странного товара: затупившихся, выщербленных бритвенных лезвий. Потягивая кофе, он лениво оглядывает суетящийся рынок, смирившись со своей участью отшельника в аду.
— Да-да, сэр, то, что вы видите, настоящий Баррас,— медленно начал отшельник, стремясь продлить удовольствие от беседы. Впрочем, не без выгоды: собеседника легко превратить в покупателя, а уж это-то здесь умеют.— Правда, торговля сейчас не слишком бойкая, да мне много и не надо, хотя товар — отменный. Сами видите. Я прихожу сюда уже пятнадцатый год, а дело-то досталось мне от отца. Так сказать, семейный бизнес...
И пятьдесят, и десять лет назад, и сегодня на Барроузе можно услышать все тот же бессмертный клич:
— Хоп-хоп! Уступлю по дешевке зажигалку и вешалку для пальто, в отличном состоянии. Все вместе — всего за пятьдесят пи!
«Пи» — это сокращенно «пенни». Практически даровое удовольствие. Собирается толпа, мигом расхватывает тщательно упакованные зажигалки с вешалками, а когда вскроешь эти хитрые свертки, в них оказываются... спичка и иголка, правда, как и обещано, в отличном состоянии.
На углу, в хорошем, солнечном месте, пристроился здоровенный малый с аккордеоном. На земле перед ним — шапочка с несколькими десятипенсовиками. Хитро прищурившись, молодец приятным баритоном выводит очередной куплет:
Монет не жалко мне для крошки Роуз —
Колечко к рождеству принес жене.
Забыл, чудак, ведь зеленеет по весне
То золото, что куплено в Барроуз.
Многие приходят на барахолку вовсе не ради наживы, а с единственной целью: купить по дешевке самое необходимое — потертый пиджак, поношенное пальто, застиранное белье. Ведь, как показал опрос, проведенный недавно Международным центром исследования конъюнктуры и общественного мнения, свыше семи миллионов жителей Британских островов находятся за чертой бедности. Из них около пяти миллионов не могут себе позволить ни одной обновки и вынуждены носить все с чужого плеча.
Словом, Барроузу закрытие не грозит, и, по всей видимости, глазвиджийская (такое прилагательное производится от слова Глазго) барахолка будет процветать еще долгое время...
Больница для «тугих кошельков»
Рубеж между Англией и Шотландией просматривается довольно четко. Это так называемый Адрианов вал — стена длиной 120 километров, которая перегородила остров Великобританию в одном из самых узких мест. Как понятно из названия, стену построили римляне при императоре Адриане, в первой половине второго века новой эры, для защиты завоеванных ими земель от кельтов и пиктов. Вот этот Адрианов вал и считается издавна границей между Англией и Шотландией.
Как только пересечешь его — сразу же попадаешь в совсем другую страну. Достаточно сказать, что, назвав шотландца англичанином, вы рискуете здорово его
обидеть и даже нарваться на неприятности. Здесь свой уклад жизни, свои правила, привычки и манеры, даже свои, шотландские, деньги. Тот же фунт стерлингов обеспечивается к северу от Адрианова вала не Английским, а Шотландским банком, да и на банкноте вместо профиля королевы — своя, национальная геральдика. В Лондоне к таким фунтам относятся скептически.Шотландия — традиционный оплот лейбористской партии. Здесь всегда были сильны прогрессивные, демократические тенденции и настроения. Рабочая Шотландия не раз была инициатором крупных выступлений британского пролетариата, а докеры Клайда до сих пор свято чтут заветы покойного президента Коммунистической партии Великобритании Уильяма Галлахера, искреннего друга Советского Союза.
...Днем Глазго выглядел нарядным, праздничным, ухоженным. После вавилонского разноплеменья Лондона, где угнетающе действует чувство одиночества в толпе — чувство, которым охвачены миллионы жителей британской столицы,— именно Шотландия (парадокс!) показалась мне тем каноническим Альбионом, каким мы знаем его по классической литературе. Люди казались добродушными и приветливыми.
На центральную улицу вынесены колоссальные динамики, четверо парней с гитарами на помосте «заводят» публику, ревет популярная мелодия группы «Кэджагугу», и вот уже кое-кто пустился в пляс.
А чуть дальше — другая толпа. Здесь настроение иное, боевое. Рядом — новенькое здание больницы. А на лицах людей — протест. Ситуация необычная: что же дурного в новой больнице? Ведь не казино, не клуб для мультимиллионеров, не военная база, наконец!
— Верно, там, внутри, все по последнему слову медицинской техники. Да и само здание обошлось миллионов в двенадцать,— пояснила стоявшая рядом женщина.— Но мы-то туда не попадем! Подождите-ка, вот я всем скажу.
Она решительно протиснулась к еще не разобранному строителями аккуратному забору, окружавшему больницу. Там плотной стеной — плечо к плечу — стояли люди.
— Многим ли здесь нужна медицинская помощь? — обратилась женщина к толпе.— Многим. Если не сегодня, так завтра. Если не вам, то вашим детям, родителям. А правительство снова хочет передать медицинское обслуживание частному сектору. Вот стоит новая больница. Кому она будет принадлежать? Муниципалитету? Как бы не так! Ее уже прибрали к рукам «тугие кошельки». Лекарства подорожали в семь раз, а консультация врача-специалиста становится не по карману даже среднему классу. Нам не нужны такие больницы и клиники, плата за лечение большинству из нас не по карману. Это просто издевательство над теми, кому нужна медицинская помощь!
Больница на глазах превратилась в надгробный памятник надеждам пациентов. Вспомнилась рассказанная английским журналистом драматическая история. В одной из частных клиник больной покончил жизнь самоубийством, натянув пластиковый пакет на голову. Он подсчитал, что оплата счета за лечение выбросит его семью на улицу. А так, может быть, они получат страховку...
«Старик Дымила»
Сорок минут идет пригородный поезд из Глазго в Эдинбург сквозь прорубленный в скалах открытый тоннель. Изредка поезд выбирался наверх, и тогда открывались изумительные зеленые луга, как будто специально созданные для рыцарских турниров, замки, словно сошедшие со старинных гравюр, голубые озера и небольшие коттеджи, утопающие в стойких осенних цветах.