Зима в Эдеме (пер. О. Колесникова)

Одна из скал вдруг задрожала и развалилась на куски.

Некоторые фарги, спавшие неподалеку, проснулись и открыли глаза. Но ничего больше не услышали, увидели только яркие звезды, закрыли глаза и снова заснули. В любом случае, их зрение ночью было настолько плохим, что они бы не смогли разглядеть, как еще одна скала рассыпалась, на этот раз очень тихо. Медленно, очень осторожно Херилак поднял голову над наметенными холмами.

Большой охотник оглядел лагерь. Полумесяц уже поднялся в небе, и в эту безоблачную ночь звезды ярко освещали лагерь. Все было видно как на ладони. Неуклюжие формы животных с восемью ногами, фигуры спящих мургу поменьше. Целые упаковки мяса мургу с одной стороны и пузыри с мясом с другой.

Вдруг ударил луч света, послышался резкий щелчок хесотсана, когда какое-то животное дотронулось до ядовитых виноградных лоз. Херилак замер. Мургу, которое было ближе к свету, село и посмотрело вдаль. Свет медленно потух, все снова заснули. Теперь, осторожно и тихо, Херилак отодвинул холмы и дальше мог свободно ползти.

Он лежал, прижавшись к земле, потом повернулся и позвал:

– Давай, быстро. Иди.

Он отполз в сторону, когда из-под земли выполз еще один вооруженный охотник. Сзади него открылось отверстие в пещере. Охотники сами вырыли пещеру, потом закрыли ее холмами земли, которые они теперь с таким трудом отодвигали. Копать они начали утром, как только мургу, находившиеся здесь прошлой ночью, скрылись из виду.

Теперь они выползли из укрытия и полной грудью вдохнули свежий воздух. В пещере они прятались с полудня; было очень жарко, нечем было дышать. Никто не жаловался. Все здесь были добровольцами.

– Все, как ты говорил, Херилак, – прошептал ему охотник прямо в ухо.

– Да. Они всегда останавливаются на ночь в одном и том же месте. А теперь мы сделаем то, что должны сделать. Убить.

Они были безжалостны и были опытны в убийстве мургу. Только иногда слышался стон от боли, когда охотники ножами и пиками убивали спящих мургу одного за другим. Когда последний мургу был мертв, они захваченными хесотсанами убили верховых животных. Некоторые из них волновались и кричали, почуяв запах смерти, который распространился вокруг них, пытались убежать и натыкались на ядовитые шипы. Один за другим они были убиты. Мясорубка закончилась.

Ни один из охотников не мог спать. Они вытерли руки от крови, сели и тихо говорили до рассвета. Когда стало светло, Херилак встал и отдал приказ:

– Мне нужна здесь помощь. Я хочу укрыть эту дыру, где мы прятались, чтобы ничего не было заметно. Затащите несколько тел на вершины скал. Они могут найти отверстие – я не знаю. Но если этого не случится будет что-то большее, что взбудоражит их. Они будут ломать голову, как это произошло, как мы преодолели их защитные ограждения. Это может остановить их.

– Тогда они вернутся назад? – спросил Ненне.

– Нет, этого не произойдет, – сказал Херилак, чувствуя, как в нем нарастает гнев. – Они будут все время приходить. Но мы будем их останавливать и убивать. Мы можем делать это. Теперь дождемся, когда наступит день и шипы уберутся. Не прикасайтесь ни к чему, пользуйтесь копьями, если надо отодвинуть шипы. Пусть все остается как оно есть. Мы возьмем смертоносные стрелы, немного мяса, больше ничего. Положите виноградные лозы на место, когда будем уходить. Это зрелище сделает мургу очень-очень несчастными. Я хочу, чтобы это было именно так.

Глава 35

Они плыли на юг вдоль побережья. Парамутаны были очень взволнованы этим путешествием в неизвестность. Увидев впереди землю или кусочек пляжа, они показывали в ту сторону и от удивления кричали. Керрик не разделял подобного энтузиазма, а с каждым днем все больше и больше впадал в уныние. Армун видела это и могла только разделить с ним его отчаяние; она знала, что мало чем могла ему помочь. Чем дальше они плыли на юг, тем лучше становилась погода, но не их настроение. Армун чуть ли не радовалась плохой погоде, которая настала вскоре, так как Керрик должен был работать вместе с остальными – зарифлять паруса и выкачивать воду из трюма – поэтому у него почти не оставалось времени на размышления о будущем.

Береговая линия резко поворачивала на запад – это они могли видеть и по карте. Хотя солнце было теплым, зимние бури с севера примчались к ним, принеся с собой шквалы дождя. На восьмой день путешествия они прорывались сквозь стены ливней, которые следовали один за другим с самого рассвета, но к полудню миновал последний шквал, и ливень унесло к побережью, оставшемуся позади.

– Видишь – радуга, – сказала Армун и показала на огромную арку, перекрывающую все небо, поднимаясь из моря и опускаясь вглубь материка. Казалось, что она оканчивается за скалистым мысом. – Мой отец всегда говорил: если бы ты нашел место, где заканчивается радуга, ты нашел бы там гигантского оленя, который смог бы разговаривать с тобой. Если его найти у конца радуги, он никуда не убежит и ответит на твой любой вопрос. Вот что говорил мой отец.

Керрик молчал. Он смотрел на землю, как будто и не слышал ее.

– Как ты думаешь, такое может быть? – спросила она. Керрик покачал головой;

– Я не знаю. Я никогда не слышал, чтобы гигантские олени разговаривали. Они любят хорошо поесть, но я не думаю, что мне понадобится для чего-нибудь их совет.

– Но это особенный олень. Тебе только надо его найти у конца радуги. Я верю, что он и правда там.

Она сказала это уверенно, наблюдая за тем, как радуга становилась все бледнее и бледнее, пока совсем не исчезла, когда буря умчалась далеко вглубь материка, за лесистые холмы. Керрик ничего ей не ответил, а снова впал в уныние.

После бури ветер утих, и солнце снова пригрело, выйдя из-за туч. Армун повернулась к нему лицом и пальцами провела по волосам, чтобы они высохли. Только парамутаны были недовольны: они сняли меховые куртки и жаловались на жару. Они были детьми севера, и им становилось очень плохо, когда наступала жара. Калалек стоял наклонившись вперед. Ветерок шевелил волосы на его спине. Он пристально смотрел вперед, на берег.

– Там! – вдруг вскрикнул он, на что-то показывая. – Это что-то новое, чего я до сих пор никогда не видел.

Керрик подошел к нему и, прищурившись, посмотрел вдаль, на зеленый островок у побережья; подождал, пока окончательно не убедился.

– Поворачивай и иди к берегу, – сказал он. – Я знаю, что это. Это… – здесь словарный запас подвел его. Он повернулся к Армун и заговорил с ней на марбаке: – Я не знаю слова, которым можно было бы это назвать, но это то место, куда мургу приводят своих детенышей, чтобы они начали плавать. Мургу здесь, в этом месте. Армун бегло говорила на парамутанском, а глаза Калалека становились все шире.

– Они действительно там, – сказал он, толкая весло, в то время как остальные бросились к леерам. Иккерган развернулся и взял обратный курс от берега, подальше от йиланской пристани. Керрик смотрел на карту и водил по ней пальцем.

– Вот оно. Должно быть, это. Нам нужно причалить к берегу, а дальше добраться до этого места пешком. Мы должны разузнать, что там делается.

– Ты думаешь, там есть мургу? – спросила Армун.

– Конечно, нельзя говорить об этом, не побывав там, но они могут там быть. Нам надо быть поосмотрительнее, ходить осторожно по несколько человек.