Зимний двор

— Я думал, ты другая.

Она попятилась, соскальзывая с его колен с выражением замешательства на лице. Чёрт, она прекрасна. Слишком красивая, безусловно, с тонкими чертами, ставшими более резкими и прекраснее, благодаря чертам Высшего фейри. Её уши, правда, со слегка заострёнными кончиками смутили его, но он усмехнулся. В ней текла древняя кровь, из того времени, когда существа земли фейри спаривались с низшими фейри.

Слёзы застилали глаза, когда она накладывала чарами платье, не потрудившись смыть с тела его запах. Волк внутри поднял голову, будто тоже почувствовал, что он собирается сделать, и не одобрил. Он одевался, не используя гламур, истощённый тем, что кормил её, чтобы она пережила изменения.

— Не понимаю, — прошептала она сквозь слёзы.

— Ты бы и не поняла. — Он пожал плечами. — Послушай, было весело, но я трахнул тебя до потери сознания, малышка. Не будь навязчивой; никому не нравится тот, кто не понимает, что такое просто трах.

Его желудок сжался до боли, и эти чёртовы слёзы, которые лились бесконтрольно, словно нож вонзились в сердце.

Он повернулся, намереваясь выйти из комнаты, но атмосфера изменилась, и кристаллики льда покрыли дверь и стены. Воздух стал густым, обжигая кожу от холода. Синджин обернулся и обнаружил, что она покрыта частицами льда, будто превратилась в живую статую. Густые ресницы, каждая покрылась льдом, приподнялись. Её кожа подходила цвету волос — синие от покрывавшего их инея. Её серебристо-голубые глаза сияли, а слёзы продолжали литься, замерзая в арктическом воздухе, который она создавала.

Он отступил, наблюдая, как она смотрит сквозь него. Будто была не способна слышать его или видеть. Ему потребовались все силы, чтобы открыть дверь и оставить свою принцессу в морозилке, которая отражала то, что она чувствовала внутри.

Он не остановился, когда остальные подняли глаза, наблюдая за ним, а затем снова перевёл взгляд на комнату, где с потолка начал падать снег, будто она принесла с собой бури Зимнего Двора.

— Синджин? — спросил Ристан и протянул руку, но Синджин отбросил её и продолжил идти вперёд.

— Остановись. — Это не просьба, а приказ. В тоне Райдера звучала команда, и он замер, повернувшись, чтобы посмотреть в золотистые глаза, которые внимательно наблюдали за ним. Он ничего не сказал, не пошевелился, только уставился на своего брата. Единственный человек, которому он доверял больше всего на свете. Единственный человек, за которым он пошёл бы на смерть, если бы его попросили, и он стоял между ним и Айслин. Райдер перевёл золотистые глаза на дверь, прежде чем приблизился к Синджину, обнюхивая его. Его глаза изменились с золотистых на чёрные, когда зверь внутри почуял перемену в Синджине.

— С ней всё, — сказал он, и Синджин фыркнул от его проницательного замечания.

— Она — Светлая Наследница, — подтвердил он то, чего, как он знал, они ждали.

— И что насчёт льда, идущего из комнаты? — спросил он.

— Её реакция на мой отказ, — прорычал он. — Я могу идти? Или хочешь узнать, насколько она тугая?

— Осторожнее, — рявкнул он, когда увидел то, что пытался скрыть.

— Или что? Прикончишь меня? Спроси, волнует ли меня это прямо сейчас? — прошипел он, и Райдер прищурился, но отступил.

— Иди, мы справимся.

Глава 28

Айслин уложили в кровать и развели огонь. Хотя бесполезно. Она чувствовала себя такой же холодной, как воздух вокруг, онемевшей, из-за его слов, прокручивающихся в голове. Она слышала разговоры, как все вокруг говорили об уходе Синджина из этого мира. Он ушёл после того, как её Переход закончился, и даже приказ Райдера не вернул его обратно.

День сменился ночью, а ночи превратились в неделю, пока она неподвижно лежала на кровати. Ей не нужно было удовлетворять никаких потребностей, кроме голода, который часто давал о себе знать, и который она изо всех сил старалась игнорировать.

— Ей не становится лучше, — сказала Синтия, и беспокойство в её тоне задело Айслин за живое. Она плевать хотела на то, почему они все здесь или почему переживали. Она лишь хотела, чтобы мир забыл о ней, двигался дальше без её существования. В её груди была глубокая пустота, которая ныла, словно ей вырвали сердце… Синджин своими словами лишил сердца. Она не могла остановить шторм, который бушевал вокруг, и знала, что фейри беспокоятся о снеге, который шёл снаружи, часть эмоций связана с землёй вокруг неё. Королевская буря Айслин бушевала здесь.

— Снаружи уже метр снега нанесло. Арктические ветры превратили подготовку к войне в ад, и никто не может его найти. Этому нужно положить конец и живо.

— Нет, — сказала Синтия, глядя на Айслин. — Она — центр бури; что бы ни произошло в комнате, это лишило её чего-то. А буря — реакция на боль. Именно поэтому ты не вмешиваешься в личную жизнь других людей, понимаешь.

— Откуда мне было знать, что случится такое дерьмо? Предполагалось, что всё будет просто: они берут их, размножаются, а потом всё заканчивается. Это так сложно? — требовательно спросил Райдер.

— Ты берёшь сломленных женщин, прошедших через ад от рук твоего отца, и ждёшь, что они просто смирятся. Твои братья так же пострадали от того, что их заставили сделать, и это полный беспорядок. Не говоря уже о том, что теперь мы должны отправить её к Адаму, который, заметь, пропал, и сказать ему, что, возможно, придётся жениться на ней и произвести на свет детей, на которых ты рассчитываешь, чтобы спасти Царство Фейри. Хотя, возможно, есть ещё одна наследница, и Айслин — временная носительница меток, что очередной беспорядок. Несмотря на всё это, тебе нужно придумать, как аннулировать клятву и убить человека, который вырастил её. Я предупреждала, что этого пока делать нельзя, а ты сделал то, что должен был как король. Я понимаю, ты должен сохранять равновесие, но нам нужно найти другой способ. Если на нас нападут, пока мы защищаем мир, мы справимся.

— Кто такой Адам? — спросила Айслин, и в комнате воцарилась тишина. — Что ты имеешь в виду, говоря, что я оправлюсь к нему? — Она слышала, как это упоминалось слишком много раз в отношении неё, и ей надоело.

— Это — твоя судьба, — объяснила она. — Ты связана с землёй, как и он.

Айслин фыркнула, натягивая одеяло на голову, чтобы отгородиться от окружающего мира. Она понятия не имела, кто такой Адам, кроме того, что не он сделал ей больно. Отказ — товарищ холода в постели. Она стала льдом после боли, которую перенесла, когда отец извергал в неё ненависть. Теперь же та боль эхом перекликалась с новой. Боль, неуверенность от того, что она не знала, что будет, и не могла выбраться из темноты.

— Айслин, ты не можешь просто лечь и умереть. Не выйдет, — простонала Синтия.

— Учись, — сказала она, когда сон овладел ею, и наступило забвение.

В детстве, ей часто снилось бегство и спасение от убийц и стражей, посланных отцом. Но в отличие от тех снов, теперь же зеленоглазый волк ловил её и съедал. Неважно, сколько раз за ночь она просыпалась или пыталась игнорировать сны, всё всегда заканчивалось тем, что зубы впивались ей в горло. Слова Синджина эхом отдавались в ней, когда она делала последний вдох, сразу после того, как просыпалась, вся в поту и жажде.