Зимний двор

— Она умрёт.

— Если Айслин решит пройти через это в одиночку, да, — согласился он. — Я не думаю, что она склонна к самоубийству. Мне кажется, она хочет жить.

— Она не так сильна. Когда мой волк поставил ей метку, я увидел дерьмо, от которого у меня свело живот, Райдер. Она прошла через ад и устала бороться. Этот придурок тратил каждую свободную минуту на попытки убить её; причина так и не ясна, но он ненавидит её.

— Тогда, возможно, мы не оставим ей выбора. Преувеличим ситуацию, — расскажем факты, но всё же, Синджин, окончательный выбор остаётся за ней. Она сама выбирает, что будет дальше.

Глава 24

Айслин мерила шагами комнату, тело то обдавало жаром, то леденело, а боль внутри становилась почти невыносимой. Ночная рубашка прилипла к коже. Веки отяжелели от желания, которое она не могла точно определить или выразить. Что-то не так, её кожа горела, и казалось, что миллион крошечных булавок вонзается в тело и вытаскивается обратно.

Раздался стук в дверь, и она стряхнула страх, который скользнул по позвоночнику и осел в голове. Айслин медленно подошла к двери и открыла. Король и королева уставились на Айслин, и Синджин зарычал, когда другой мужчина подошёл ближе, с горящими от голода глазами.

— Проклятье! — рявкнул Райдер.

— Не то слово, — простонала Синтия. — И кто же ты? — тихо спросила Синтия, вперившись взглядом в лицо Айслин.

— Что? — спросила Айслин, не уверенная, что задала этот вопрос, поскольку то, кем она была, должно быть им ясно.

— Ты Высшая фейри, и кто же ты на самом деле? — надавила Синтия, с прищуром наблюдая за ней.

— Я Айслин, принцесса и наследница Зимнего двора. И мне не по себе, — хрипло произнесла она. — Кажется, я заболела.

— Ты не больна, Айслин. У тебя Переход. — Король выглядел взбешённым, и Айслин открыла и закрыла рот.

— Из-за отца? — спросила она

— А кто он, если не король Зимнего двора? — возразил он.

— Дрезден, он изнасиловал мою мать на саммите, — прошептала она, стыдясь, что правда выплыла наружу.

— Твою же Фейри-душу, — присвистнула Синтия и нахмурилась. — Подожди, если она Дрездена… твоя мама действительно твоя мать? Или ты принадлежишь Татьяне и Дрездену?

— Я только что сказала, что он изнасиловал мою мать. — Айслин покачнулась, когда что-то скользнуло сквозь неё, посылая скользкий жар к сердцевине.

Синджин и Зарук зарычали, но только Синджин вошёл в комнату, уставившись на неё.

— Мне нужна комната, Райдер.

— А мне нужны ответы на вопросы, — возразил он.

— Она вся влажная, а значит, посылает феромоны каждому грёбаному самцу поблизости.

— Как грубо, — пробормотала Айслин, глядя на него. Он не ошибся, но должен ли заявлять о таком всем?

Его глаза сияли, как изумруды под лучами солнца, губы раскрылись, обнажив белые зубы, обещавшие наслаждение, а тело напряглось, словно предчувствуя нападение. Айслин улыбнулась, её тело наполнилось жаром, когда она уставилась на него с голодом, который нельзя игнорировать. Она шагнула вперёд, но замерла.

— Дрезден твой отец, но никогда не называл тебя своей, — сказал Райдер.

— Это не вопрос. — Её слова вырвались с шипением. Зрачки Айслин расширились от желания, которое, казалось, было сфокусировано лазером на Синджине. — Он поймал её на саммите, когда просил низших фейри выплатить десятину, равную той, что они предложили Орде. Его заявление было встречено с плохо скрываемым презрением, и ему велели уйти, пока не известили Орду о его предательстве. Он должен был уйти, но застал мою мать одну в комнате. Татьяна держала её, и они по очереди насиловали и избивали её.

— Татьяна женщина, как она могла так поступить? — спросил он.

— Думаю, у неё… были какие-то приспособления. Подробностей я не знаю, только то, что когда её муж насытился, и мать оплодотворили мной, они ушли. Он не задержался, чтобы посмотреть, что оставил.

— А твой отец, он догадался? — спросила Синтия.

— Нет, кажется, именно это Алазандер прошептал ему на ухо в тот день, когда уничтожил мой двор. Джеральд чувствовал это, знал, что я не ребёнок своего отца. После он перестал смотреть на меня так, как будто я что-то, что он любил, и я стала ненавистным созданием. Когда появились метки, его ненависть лишь укрепилась. Я стала невольной Наследницей Светлых Фейри и Наследницей Зимнего Двора. Я всю жизнь пыталась игнорировать одно, чтобы претендовать на другое.

— Это нехорошо, — пробормотала она, поворачиваясь к Райдеру.

Голова Айслин резко повернулась к голодному взгляду Синджина, и улыбка тронула её губы. Она провела рукой по животу, не заботясь о том, что остальные стоят в комнате.

Ноздри Синджина раздувались, губы шевелились, но не было слышно ни звука, кроме дикого рычания. Он стиснул руки по бокам, будто сопротивлялся чему-то, что пульсировало внутри.

— Она Наследница Светлых Фейри, — прорычал Райдер и прищурился. — Айслин, когда появились метки?

— Двадцать два года назад, — пробормотала она, подходя ближе к Синджину, её голод становился невыносимым.

— Она принадлежит Адаму, — пробормотала Синтия.

— Нет, она всего лишь запасная наследница. Мир нашёл то, чего не хватало, и потребовал. Это не значит, что как только другая наследница войдёт в Царство Фейри, метки не выберут её; это зависит от того, кто сильнее. Они принадлежат чистокровным Высшим Фейри. Они выбирали из того, что было, поскольку они не могли чувствовать другого, появились у того, кто был доступен. Если Светлая Наследница не будет найдена, она может стать наследницей для Адама.

— Она моя, — прорычал Синджин.

— Подземелье, Синджин, — прорычал Райдер, и его глаза из золотистых стали обсидиановыми. — Используй стену за третьей камерой и не выпускай её, пока она полностью не перейдёт. Спроси её сейчас же.

— Выбери меня, — потребовал он мягким и успокаивающим тоном, будто он приглашал её на свидание, а не просил трахнуть. После их последней встречи он не стал бы винить, если бы она захотела другого, даже если бы это, чёрт возьми, застряло в горле.

— Для чего? — спросила она

— Тебя нужно будет трахать часами, а то и днями. Выбери меня, — потребовал он, и гордость оказалась уязвлена, пока он ждал, наблюдая за эмоциями, которые отражались на её лице.

— Я под клятвой принадлежать Кейлину. Я не могу позволить ублюдку победить.

— Он недоступен, и никто не имеет права отвергнуть Переход, даже если он дал клятву. Ты не можешь нести ответственность. Это самое первобытное время за всю жизнь фейри, и никто не может этого отрицать. Твоего… твоего жениха здесь нет. Ты умрёшь, если будешь отнекиваться, Айслин. Другой вариант — остаться здесь и позволить тем, кто не в состоянии бороться, завладеть тобой. Тебя могут трахнуть несколько человек, понимаешь?