Зимний двор
Шрифт:
— Я хочу тебя, — прошептала она, входя в его объятия и кладя голову ему на грудь. — Я выбираю тебя.
Его сердце заколотилось от этих слов, а волк взвыл внутри и наклонил голову, как охотник, вынюхивающий добычу. Он будет обладать ею несколько дней подряд, и никто не будет иметь права утверждать обратное, даже Кейлин, если вернётся.
Он не стал тратить время, сжал её руку и удерживал, пока просеивал в темноту неиспользуемого подземелья и проскользнул за секретную стену, готовясь к самому дикому сексу в своей жизни. Она будет первой женщиной, которую он проведёт через Переход, и знание того, что ему, возможно, придётся позвать на помощь, не устраивало. Он сделает всё возможное, чтобы утолить её голод, и хотя улыбнулся, увидев её обнажённую и распростёртую перед ним с лёгкой улыбкой, не мог не волноваться при воспоминании о том, что сказал Райдер. Если Светлая
Глава 25
Комната была чистой и скрытой за фальшивой стеной в тёмном подземелье. В момент, когда Синджин открыл дверь, Айслин застонала, когда что-то запульсировало внизу живота, посылая огромную волну жара по телу. Айслин пыталась устоять на ногах. Её рука скользнула по предплечью Синджина, и Айслин зарычала, звук вышел диким, будто она была наполовину животным.
— Внутрь, маленькая принцесса, — приказал он, напрягаясь, хотя ухмыльнулся, не утруждая скрыть волнение от осознания того, что она в его власти. Он мог чувствовать притяжение связи, которую они теперь разделяли, боль в груди, которая манила её к нему. Он был не в состоянии отрицать неизбежное стремление к спариванию. Сторониться Айслин было бы адом, но он напомнил себе, что должен. Он никогда не пошёл бы против желания Райдера, и не стал бы мешать им исправлять ошибки прошлого, но Айслин? Она была как бальзам на гноящиеся раны его души. Синджин никогда не желал чего-то до неё, никогда не испытывал необузданного голода, затуманившего зрение. Кейлин обязан сдержать слово, но, будь всё проклято, Синджин укусил её, и метка видна, пульсируя доказательством. Он чувствовал, когда Айслин прикасалась к уродливому, красному шраму, и как её тело отвечает на ласку. Лишь чёртова клятва стояла между ними, но теперь и она не помешает, потому что последствием будет смерть.
Синджин прислонился к косяку, пока она осматривала комнату и потупила взор льдисто-голубых глаз, когда заметила кровать, а затем верёвки, свисавшие с потолка. Знала ли она, для чего они? Что он может связать её и через них управлять её телом так, как решит сам? Синджин оттолкнулся от косяка, закрыв дверь за собой. Свечи вспыхнули, наполнив комнату пьянящим ароматом богатого мускуса и амбры.
— Что будет дальше? — Её голос прозвучал тихим, испуганным, и всё же в нём был намёк на секс, аромат её страха наводнил комнату, заставляя зверя Синджина расхаживать внутри.
— Скоро твоё тело нужно будет накормить, и голод поглотит разум. Ты будешь беспомощна, если проигнорируешь его.
— И мы… мы сделаем это, чтобы накормить? Разве нет другого способа? — спросила она, каким-то образом избегая его взгляда, пока он медленно ходил вокруг неё.
— Не думаю, что тебе понравятся последствия, — признал он, остановившись перед ней и приподняв её подбородок кончиками пальцев. Айслин пронзила дрожь голода, и он улыбнулся на такую её реакцию. — Чтобы подпитывать эмоции, как тебе нужно и пройти через Переход живой, необходимо, чтобы сотни людей подвергались пыткам. Вот почему во время него мы питаемся друг другом, а не людьми. Они бы не выжили, и мы не смогли бы остановиться. Обычно есть несколько фейри, готовые перевести одну из нас во взрослую жизнь, Айслин. Тебе может быть мало меня одного, но я сделаю всё, что в моих силах, чтобы предотвратить это.
— Я не хочу, чтобы меня делили, — хрипло ответила она, обняв живот и отдёрнув подбородок, словно прикосновение обожгло. — Я не хочу этого делать. Не хочу меняться.
— Двадцать два года назад, Айслин, ты получила метки, но не прошла Переход. У тебя смешанная родословная, но я чую аромат твоего возбуждения, которое пульсирует в твоём теле от потребности предстоящего Перехода от юности к женщине. А значит, что каждый грёбаный мужчина в этом месте тоже. Это происходит, хочешь ты этого или нет.
— А если я откажусь? Если проигнорирую требования и попрошу не трогать меня? — возразила она.
— Тогда я буду здесь, когда станет тяжело игнорировать, и я тебе понадоблюсь.
— Ты мне не нужен, — возразила она, её тело стало влажным от пота, когда она подошла к кровати. На которую заползла, ненавидя то, что солгала. Но если она менялась и становилась одной из них, то скоро не сможет лгать. — Сколько времени это займёт? — спросила она, как будто у неё было место, где она предпочла бы быть. У неё не осталось ничего,
ни дома, ни того, кто мог бы оспорить слова отца. Как будто она разрушила весь мир в момент, когда пустила стрелу в грудь Синджина. Теперь у неё отнимали ещё больше, будто недостаточно наказали. Её мать пообещала, что ей не придётся этого терпеть, поскольку она ничего не чувствовала, когда тело изменилось. Что младшие Фейри были доминирующими, и какой полной ложью всё это было, но Айслин проглотила это как факт.В тот день, когда метки появились на её плоти, прожигая путь по рукам, она в ужасающем молчании ждала, когда начнётся дрожь боли, но ничего не произошло. До Синджина.
В меньших дворах не было Высших Фейри. Они предпочитали оставаться среди своих, будто сама мысль о том, чтобы быть рядом с меньшими, была ниже их достоинства. Вполне возможно, её присутствие спровоцировало Переход, и опять вина пала на неё. И она же спровоцировала секс с Синджином, и теперь это может иметь неприятные последствия и разрушить клятву.
— Дни, недели, никто не может точно определить, сколько времени займёт каждый Переход. Кому-то нужно больше, кому-то меньше времени и пищи, чтобы стать полноправным Фейри, но ты — наследница Светлого Двора, а наследникам иногда требуется много времени. Твоё тело станет сильным, и на изменение уйдёт время.
— А боль? — спросила она, и между ног стало влажно, будто тело готовилось к тому, что вот-вот начнётся.
Синджин втянул носом воздух, опустив взгляд зелёных глаз туда, где тело жаждало быть заполненным. Как будто он знал, что происходит. Его губы изогнулись в сексуальной ухмылке, а красивые глаза начали светиться нескрываемым голодом.
— Боль будет только усиливаться, чем дольше ты её игнорируешь, — сказал он, щёлкнув, а затем сел на стул и закинул ноги на кровать, а его рубашка исчезла. Его метки скользили, но метки не наследника, а мужчины, контролирующего зверя. — Я здесь, используй меня, Айслин.
— Я не хочу меняться, — закричала она, прижимая ноги к груди. — Я потеряла всё, а теперь и себя потеряю. Лишь это нельзя было у меня отнять.
— Думаешь, станешь другой? — спросил он, опуская ноги и садясь рядом с ней. Он уставился на белокурые волосы, такие светлые, что в тусклом свете свечей казались голубоватыми. — Ты будешь собой, только сильнее. Твои глаза изменятся, но если что-то из способностей меньших Фейри не станет доминирующим и не повлияет на результат, ты не должна так сильно измениться.
— Я не смогу лгать и не буду знать, как контролировать собственную магию. Я не ребёнок, Синджин. А женщина, которая провела большую часть последних ста лет, оттачивая навыки, чтобы выжить при убийстве короля-убийцы, желавшего моей смерти. Я уже не буду прежней, разве не видишь?
— Разговоры или споры не меняют происходящего. Твоя сердцевина влажная, тело ноет от желания быть наполненным. Твои глаза горят от голода, и ты потеешь. У меня член болит, потому что готов заполнить сладкую плоть, и так будет с каждым мужчиной, который может учуять потребности твоего тела. Я изо все сил постараюсь быть нежным, но это происходит несмотря ни на что. Ты слышишь? — спросил он, склонив голову. Айслин уставилась на дверь, которую он закрыл, надежно заперев каждый засов, прежде чем войти в комнату. Она слышала возню и хрюканье, будто в коридоре происходило что-то, что даже звуконепроницаемая комната не могла полностью заблокировать. — Они дерутся за то, чтобы добраться до тебя, за право претендовать. Каждому чистокровному Фейри в этой крепости не терпится трахнуть тебя, потому что ты источаешь запах женщины во время течки. В их генетике заложено сделать тебя женщиной. И прямо сейчас я изо всех сил стараюсь не раздвинуть твои бёдра и не войти в твоё тугое тело. Я пробовал её, Айслин, и жажду ещё раз.
Её тело дёрнулось, и он толкнул её вниз, наблюдая, как лицо исказилось в хмуром взгляде. Его рука вспыхнула жаром, и он поднял её, наблюдая, как слезы катятся из глаз Айслин. Он прижал руку к её лону, добавляя жара, чтобы облегчить дискомфорт, и она застонала, поднимая бёдра, широко раздвинув ноги. Синджин зарычал.
Шум за дверью усилился, когда мёд её желания стал вытекать больше. Она настолько влажная, тело скользкое от пота, а зрачки расширились, прежде чем вновь застонала. Она сильнее выгнулась, прижимая нуждающуюся сердцевину к его руке, которая предлагала спасение от боли. Айслин была так близка к тому, чтобы послать всё к чёрту и отбросить страхи, чтобы потребовать от него облегчение. И всё же в его взгляде было что-то дикое. Что-то, что подсказывало ей, что это будет не просто переход; Синджин собирался разрушить её мир и разрушить для любого другого мужчины.