Злодейка в быту

— Так ты расскажешь мне, кто этот флейтист?

— Это все, что вас волнует, госпожа? — Шаоян очень естественно своими палочками накладывает мне еды.

— Поскольку ты уходишь от ответа, да, у меня есть повод беспокоиться.

— Я уверен, что вам ничего не угрожает, госпожа. Остальное оставьте мне. Считайте, что это просьба.

И снова увиливает.

Ладно, я не буду настаивать. Я… доверюсь.

Возможно, недовольство Шаояна как раз напрямую связано с флейтистом? Как только я согласилась оставить расспросы, Шаоян заметно повеселел и положил мне в миску очередной вкусный кусочек.

Закат догорает, сгущаются сумерки. С запада легкий ветерок приносит прохладу, и Шаоян набрасывает мне на плечи шелковую накидку. Посуда с остатками ужина растворяется в тенях, а резкий порыв ша-ци приносит белоснежные лепестки сливы, осыпающиеся с неба подобно крупным снежным хлопьям. Шаоян взмахивает рукой, и по периметру деревянного настила сами собой выстраиваются свечи, вспыхивают огоньки.

Я смотрю на своего демона. Что он творит? Снова дразнит?

Свечи и цветы в этом мире создают атмосферу не столько романтики, сколько элегантной утонченности. Созерцать бамбуковый росток или игру рыб в пруду отнюдь не женское занятие.

Шаоян подает чай. Густой обволакивающий аромат сочетается с легким вкусом.

— Госпожа угадает сорт?

— Нет. Даже в императорском дворце мне не доводилось пробовать настолько необычный чай.

— Неудивительно. Сорт «Упоение влюбленных» подают в элитных весенних домах. Конечно, его не могут подать во дворце. Люди такие странные. Отказываться от хорошего чая только по той причине, что его подают в определенного рода заведениях.

— Откуда ты знаешь про весенние дома? Бывал?

— Госпожа ревнует?

— Вот еще.

В элитных весенних домах с девушками не уединяются. Красавицы поют, танцуют, играют на музыкальных инструментах, развлекают беседой или даже импровизируют в стихосложении. Большее, на что гости-мужчины могут рассчитывать, это разделить с понравившейся красавицей трапезу. Хочешь другого рода игры и уединение — иди в заведение пониже классом.

— Хм, госпожа, откуда вы вообще знаете про весенние дома? Разве дочь министра не должна быть добродетельной и невинной?

— Шаоян, когда ты бродил по дядиному поместью, ты плохо подслушивал. Если бы ты старался чуть лучше, ты бы уже знал, что я непочтительная и злая.

— Злодейка, хм… Мне нравится.

Пф-ф!

Как будто мне интересно, нравится ему или нет.

Окончательно темнеет. Запад еще подсвечивается багрянцем, а на почерневшем восточном крае неба проступают звезды. Я делаю последний глоток, отставляю пиалу и поднимаюсь.

— Хорошего вечера, Шаоян.

— Уже уходите, госпожа?

Я не оборачиваюсь и до последнего ощущаю на себе взгляд демона. Может, и правда стоило посидеть еще немного? Не уходить так быстро. Абсурдно, но, шагнув через порог, я уже скучаю по его ехидным насмешкам. Да что со мной?

Наверное, слыша, как я сердито топаю, Шаоян потешается.

В голове у меня полнейший беспорядок…

Чтобы успокоить мысли, я не ложусь сразу, а сажусь в медитацию и прислушиваюсь к потокам ци в своем теле. Вообще-то, после того как я ступила на путь самосовершенствования, обратной дороги нет. Это начинающие заклинатели могут жить как обычные люди, а после первого прорыва все меняется и поглощать ци становится так же необходимо, как пить воду и принимать пищу. На высших же ступенях потребность в еде исчезает, но до тех высот мне как до луны.

Поначалу ци течет едва заметными ручейками. Мне приходится прикладывать усилия, чтобы направить силу в свои энергетические каналы. Я концентрируюсь на процессе, и мысли действительно успокаиваются.

В какой-то момент ощущения меняются, поток ци из ручейка превращается в полноводную реку, и я едва не захлебываюсь от неожиданности. Концентрация рушится, я выныриваю из медитации и обнаруживаю перед собой источник ци — белоснежный шар драгоценного нефрита.

Сбоку, у изголовья кровати, скрестив ноги, сидит Шаоян.

— Соскучился?

Он хмыкает и жестом фокусника прячет нефрит в шкатулку, а шкатулку — в рукав.

— Госпожа, вы наградили своего слугу повышением до статуса наложника. Естественно, я должен хорошо служить вам… в постели. — Его взгляд обжигает.

Строго говоря… правила приличия распространяются на заклинателей в меньшей степени, чем на простых смертных. Это не значит, что можно забыть о репутации и пуститься во все тяжкие, но все же я могу позволить себе несколько больше, чем позволяла раньше.

Если Шаоян так настойчиво предлагает мне себя в качестве наложника, то почему я должна отказываться?!

Глава 33

— Одной награды мало, Шаоян. Я также награждаю тебя заботой о моих вещах. — Я сбрасываю пару верхних слоев одежды и позволяю ткани соскользнуть так, что Шаоян оказывается в ворохе юбок.

Я скидываю обувь, забираюсь под одеяло, а краем глаза наблюдаю за полетом одежды — не утруждая себя лишними движениями, Шаоян потоком ша-ци отправляет мое платье на ширму и разворачивается ко мне, опирается локтями о край кровати.

— Моя госпожа, вы слишком щедрая.

— Еще недостаточно щедрая. — Я протягиваю руку и ловлю Шаояна за воротник, цепляю подушечками пальцев его кожу.

Хотя антрацитово-черная шкура на ощупь довольно грубая и жесткая, ощущения от прикосновения приятные. Теплая, шероховатая… У Шаояна очень забавно округляются глаза, он сглатывает, а я продолжаю движение и забираюсь под ткань всей ладонью. А еще я удерживаю взгляд глаза в глаза, и неожиданно именно Шаоян первым не выдерживает, отклоняется назад.

Чтобы снова дотянуться, придется встать.

— Что ты делаешь?

— Что я делаю? — улыбаюсь я. — Ты был таким настойчивым, Шаоян, и вдруг смущаешься, как в первый раз, м-м-м?

— Ты…

Интересно, у демонов те же представления о правилах приличия, что и у заклинателей? Благородная госпожа никогда не показывает обнаженных ступней. До перерождения спать в носках казалось мне единственно возможным вариантом, я мысли не допускала, что можно иначе. А сейчас я аккуратно нога об ногу избавляюсь от носочков и сажусь на край кровати.