Злодейка в быту

— Ты хочешь, чтобы я отчиталась, откуда у меня цветок? — Я поражена.

Ухмыльнувшись, Шаоян пружинисто вскакивает и неуловимо быстро оказывается рядом.

— Ну как же, — скалится он. — Не успел я стать наложником, как вы приносите цветы извне. Разве у меня нет повода беспокоиться за свое положение?

Он продолжает шутить?

Слушать про то, что он наложник, уже не так интересно.

— Тогда можешь беспокоиться. В чайной все говорили о небожителе-флейтисте, прекрасном, как божество. Кто бы мог подумать, что он придет в чайную? Его мелодия заворожила даже птицу. Забавно, но люди стали шептаться, что он пришел в наши края ради меня, и тогда он подарил мне розу.

— Вот как.

— Она зачарована? — спрашиваю я уже серьезно.

Шаоян проводит над бутоном открытой ладонью:

— Нет.

— Так господин небожитель лучше, чем я о нем думала. Ты можешь предположить, кто он?

— Флейтист из небожителей?

— Возможно, заклинатель, приблизившийся к бессмертию. Флейта в качестве оружия слишком редкий выбор, должны быть какие-то слухи.

— Глава секты «Восходящей гармонии» давно перешагнул порог бессмертия. Его оружие флейта. Правда, красотой древний старик не блещет. Он выглядит как мумия. Впрочем, ничто не мешает ему окружить себя иллюзией, верно? Я слышал, старик остается главой секты формально, он уже много веков не интересуется мирскими делами и, кажется, погрузился в медитацию на тысячу лет. Он слишком амбициозен, чтобы остаться бессмертным небожителем, и сейчас усердно работает над тем, чтобы стать богом.

— Ты не допускаешь мысли, что флейтист здесь из-за короны?

— Допускаю.

— И тебя это не волнует?

— А что я могу сделать? Попросить его уйти?

Я пожимаю плечами.

Возможно, Шаоян обеспокоен, просто хорошо скрывает.

— Сомнительно, что бессмертный прервал медитацию из-за короны. Или он имеет отношение к ее исчезновению?

— Насколько я знаю, нет, не имеет.

— Тогда стоит подумать о других кандидатах, не так ли?

— Зачем, госпожа? Думаете, бессмертный согласится стать вторым наложником?

— Я думаю, что, почувствовав присутствие демона, бессмертный может решить тебя убить.

— О, так вы беспокоитесь обо мне, госпожа? Я тронут до глубины своего демонического сердца!

— Я беспокоюсь о себе. Не хочу умереть за компанию!

— А я бы сопровождал вас в следующую жизнь, госпожа. — От широты улыбки его лицо готово треснуть.

Я слишком зла, чтобы продолжать. В целом мне даже нравятся поддразнивания, но сейчас не время. Или Шаоян выводит меня из себя с умыслом? Возможно, он догадывается, кем является флейтист, и по какой-то причине не хочет рассказывать.

Мне настоять?

Глава 32

От демона фонит недовольством, и я решаю продолжить позже, а пока…

Решение отца отправить меня в провинцию к дяде стало для меня неприятной неожиданностью, сборы были суетливыми, поспешными, и, насколько я понимаю, распоряжение «ящик с письменными принадлежностями взять целиком» служанки исполнили буквально. На дне ящика хранился подарок второй принцессы.

На празднике середины осени вторая принцесса настояла, чтобы я в паре с ней исполнила танец вееров. Отказаться было невозможно, а танцую я… мягко говоря, посредственно. На контрасте с грациозной принцессой я смотрелась совсем печально, и на следующий после банкета день принцесса прислала свиток с описанием изящных искусств заклинателей: про веера, становящиеся в руках мастера оружием, про флейту и даже про каллиграфическую кисть.

Злая издевка. Если бы у меня было чуть больше времени, я бы непременно выложила свиток, но времени не было, мне повезло.

Я выхожу во внутренний дворик и сворачиваю к «Сокровищнице искусств», а войдя, замираю. С моего прошлого прихода изменения разительные — сундуки переставлены на стеллажи, но не это главное.

К моим сундукам добавились чужие, и их гораздо больше, чем моих.

Откуда?

Шаоян, больше некому. Дядя предпочитает не добавлять, а забирать… Ладно, сейчас это не имеет никакого значения. Я игнорирую новое имущество и не без труда нахожу ларец, в котором под стопками чистой бумаги, писчими принадлежностями и моими настольными книгами лежит футляр с подаренным принцессой свитком.

При всей моей нелюбви к подарку свиток из футляра я извлекаю бережно и еще бережнее разворачиваю. Миниатюрные, как бисеринки, иероглифы нанесены не на бумагу, а на шелк. Читать немного неудобно, все же свиток создан как произведение искусства, а не учебник.

Я усаживаюсь на ближайший сундук и погружаюсь в чтение. Рассказ безымянного автора увлекает, хотя и похож на сказку. Взмах веера, сокрушающий целую армию? Мелодия, лишающая разума? Сегодня я видела, как птица стала послушной марионеткой.

Пожалуй, самое интересное в свитке — это упоминание о заклинателе-предателе, вставшем на демонический путь, но сохранившем в качестве оружия веер. Только вот факт хоть и занимательный, но для меня бесполезный.

Ни одного имени флейтиста-заклинателя в свитке не упоминается.

Что же, это было ожидаемо…

В любом случае я потратила время не впустую. Как минимум освежила знания. Кстати, сколько я просидела за чтением? Часа два? Больше?

Кажется, много больше.

— Вы наконец-то меня заметили, госпожа? — едко цедит Шаоян. Он стоит, привалившись к дверному косяку, руки скрещены на груди, выражение лица злющее, глаза сощурены и мерцают мягким янтарным светом.

— Как давно ты там стоишь? — тихо спрашиваю я.

— С того момента, как понял, что вы намерены пропустить ужин, госпожа. Я так старался накрыть стол, а вы вновь показываете мне свое пренебрежение.

Так уже вечер?

— Ты меня упрекаешь? — выгибаю я бровь с притворным недоумением.

— Как бы я посмел?

Легко и просто.

Пока я убираю свиток, Шаоян так и продолжает стоять в дверном проеме.

— Что-то не так? — уточняю я, хлопнув крышкой сундука. — Точнее, что именно не так?

Почему мне кажется, что причина его недовольства кроется не во мне?

Шаоян поворачивается в проеме боком, и, чтобы пройти, мне придется либо протискиваться мимо, либо приказать ему подвинуться. Он рассчитывает, что я его прогоню? Вот уж нет. Дверной проем я прохожу тоже боком и мимоходом пытаюсь ущипнуть демона — проверить, такой ли у него стальной пресс, как мне представляется. Пальцы захватывают ткань и соскальзывают. Ущипнуть, как я и думала, не удается.

Зато удается вызвать у Шаояна выражение растерянности и полного непонимания.

— Я убедилась, что ты в хорошей форме, — поясняю я.

— Ты!

— Мм?

— Ха…

Приятно оказаться не той, кого дразнят, а той, кто сам дразнит.

Ужин ждет под открытым небом, в беседке. Доставившие его демоницы, если это были они, уже ушли.

Шаоян догоняет меня, когда я сажусь за стол, и занимает место напротив, подпирает щеку кулаком, и вид у него становится одновременно проказливый и уютно-домашний. Я смотрю в его мерцающие янтарным светом глаза, в отсветах заката очень выразительные, затягивающие. Уж если сравнить его глаза с озерами, то это будут озера кипящей лавы.