Злой ГЕНий, или Сперматозоиды штурмуют…

Лепота и нега.

Позади – Пнево.

До первого строения метров двести. Крыша с флюгером выглядывает из-за обрезанных по стандарту крон.

Впереди – Кронино.

Ближний коттедж тоже на приличном удалении.

Слева – приземистые (с подвальными этажами) склады Торгово-развлекательного комплекса.

Между Базой и складами – бетонная дистанция для классического спринта.

Только по размеченным дорожкам не рвутся к мировым рекордам легкоатлетические примы, а ползут клыкастые неповоротливые кары.

Вдоль тихоходной прямой торчат жестяные козырьки вентиляционных шахт, обозначая подземные галереи, разбитые на секции.

Про что же все-таки проболтался юморист?

Справа – пасека.

Ульев не пересчитать.

А за пасекой – располосованные на нумерованные сотки гектары и акры – поля, поля, поля.

– Не вздумай напрашиваться к Юроду в гости, – шепнул Чернявый и спрыгнул на гулкий помост.

– В его логове очень даже неклиматно.

Конопатый степенно перелез через борт и, стянув комбинезон до пояса, сунул голову под кран с холодной водой.

Я присоединился к освежающим процедурам.

Чернявый приволок мыло и полотенце.

– Может, хочешь принять душ или горячую ванну?

– У нас даже парная имеется и сауна.

– Спасибо, ребята, обойдусь.

Самый лучший способ негласного наблюдения – это использование полотенца для сушки волос.

Юрод стоял в конце помоста.

Распахнулась дверь с предупреждающим знаком: черная снежинка на желтом фоне.

Не хочет ли он после жаркого полдня залечь отдыхать в холодильник?

Не там ли его неклиматное логово?

Юрод, не торопясь, достал из холодильника-морга вычурный гробик игрушечного размера и понес ритуальный предмет в сторону пасеки.

– Мне пора!

Подхватив на ходу прислоненную к стене штыковую лопату, Чернявый бросился догонять старшего садовода.

Я повернулся к юмористу.

– Куда это они?

– На похороны.

– Чьи?

– Вредителя.

Разворачивающееся действо напоминало малобюджетный фильм, снятый по бездарному сценарию.

– Там у нас кладбище.

Конопатый понаслаждался отсутствием какой-либо реакции с моей стороны.

– Птичье кладбище.

Теперь размер гробика не нуждался в дополнительных объяснениях.

– Юрод постарался утром.

– Из рогатки?

Не все же Конопатому юморить.

– С оптическим прицелом!

Удачно продолжил шутку комментатор скорбного мероприятия.

– Обелиск вредителю предусмотрен?

Хотелось оставить последнее слово за собой.

– Из розового мрамора!

Конопатый ткнул пальцем в сторону площадки рядом с помостом.

– Глянь, сколько заранее наготовили.

Рассмотрев до мельчайших подробностей шлифованные надгробья – без портретов, имен и с отсутствием даты – я швырнул полотенце на перила.

– Сейчас закопают!

Конопатый, не выбирая, подхватил обработанный розовый мрамор и потащил его на свежую могилу.

– Вечная память!

Хорошо еще, что не предусмотрен воинский салют и духовой оркестр.

Я зашагал вдоль перил.

Промерять длину настила с отсутствующим видом – надо тоже уметь.

Одна доска с гнильцой.

Трем доскам не повредит добавить по гвоздю.

Крайняя доска издала нотоподобный скрип, как и предыдущие.

Я бы не стал повторно смотреть подобную лажу: холодильник, гробик, вредитель, безымянный обелиск, птичье кладбище.

Фуэте на сто восемьдесят градусов.

Не стал бы…

Садоводы-могильщики, завершив скорбно-пародийный церемониал, затарабанили по рассохшейся сосновой клавиатуре.

Тенькнула металлически лопата.

– Хлопцы, а ну, живо сообразите нашему гостю медку.

Голос Юрода звучал совсем не траурно, а иронично-саркастически, как тогда, при нашей первой встрече.

Кажется, прошла вечность.

Лужа, отражающая промозглую серость.

Чавкающие кроссовки, перебравшие росы.

Несоразмерный с человеком силуэт Повара.

Бегуны, учинившие разборку перед калиткой доцентши.

Тип в плаще с капюшоном, закрывающим лицо.

Юрод продолжал сыпать указаниями:

– Подкиньте нашего драчливого парубка до хаты. Нинель Осиповна заждалась племяша.

Конопатый прыгнул за руль электромобиля.

Чернявый сунул берестяной туесок меда на сиденье.

Я полез в кабину, так и не отблагодарив того, кто избавил меня от весьма больших неприятностей в Пнево и теперь делал все возможное для благополучного возвращения под кров психологини, умеющей, по крайней мере, в лабораторных стенах, укрощать подростковые фрустрации.

В стороне птичьего кладбища промелькнул мелкий силуэт.

Какая-то скромная птаха спикировала на свежую могилку.

Кем приходится ей похороненный вредитель?

Притормозивший электромобиль тряхнуло при выезде на магистраль, соединяющую Научный центр с Яблоневой долиной.

Сколько тысяч километров держались они вместе, возвращаясь из дальних краев на родину?

Зачем преодолевали моря и сушу?

Электромобиль замер на перекрестке.

В награду за мужество, терпение и настойчивость – лишь вечная разлука да мраморный обелиск с порядковым номером.

Одинокий пешеход в ковбойской шляпе, соблюдая правила уличного движения, перешел магистраль по соответствующему сигналу.

Светофор выдал зеленый.

Вечная разлука…

Глава 13 Вечер с чучелом

Ни у калитки, ни у дорожки, ни у крыльца меня не подкарауливали разозленные яблоносцы.

Нинель Осиповна еще не вернулась из лаборатории.

Оставив туесок с медом на крыльце, я прогулялся по саду.

Никого.

Лишь на соседнем участке, где обитал директор ветеринарного института, филателист и любитель фонтанов, играли в бадминтон.