Злые вихри

– - Нисколько,-- отвтилъ ей Аникевъ:-- мама, дйствительно, была очень богата и даже сохранила значительную часть своего состоянія. Насъ много, мы раздлились. Но все-же и я не мои. бы теперь жаловаться, если-бы... былъ другимъ человкомъ. То имніе, о которомъ вы говорите, я имъ владю, оно еще существуетъ... И даже вс коллекціи цлы въ старомъ дом. А все-жи таки у меня ничего нтъ...

– - Что-жъ это вы, батюшка, прокутили?-- воскликнула Марья Эрастовна, заинтересованная до послдней степени.

Аникевъ сразу потерялъ все свое оживленіе и хотлъ отдлаться отъ любопытной своей хозяйки нсколькими словами, но это оказалось совсмъ невозможно.

Марья Эрастовна принялась безцеремонно, даже до полной жестокости, вывдывать отъ него вс мельчайшія подробности. Онъ переводилъ разговоръ на посторонніе предметы, но она не сдавалась. Кончилось тмъ, что онъ пересталъ бороться съ нею и разсказалъ ей обо всемъ.

– - Ну вотъ,-- говорилъ онъ:-- теперь вы знаете, что я съ собой сдлалъ... Можетъ быть, вы даже лучше моего поймете, какъ я это сдлалъ, потому что я самъ почти ничего не понимаю. Было все въ рукахъ, было -- и годъ за годомъ, незамтно, понемногу разсыпалось. Конечно, если-бы не Медынцевъ со своими аферами...

– - Медынцевъ!-- сердито крикнула Марья Эрастовна:-- да, вдь вольно-же вамъ было входить въ компанію съ этимъ человкомъ! Вдь, даннымъ давно не только въ Петербург, но и по всей Россіи знаютъ, что это за птица, сколькихъ онъ разорилъ! Что-же въ: теперь намрены длать?

Аникевъ даже ничего не отвтилъ. Онъ больше ужъ не могъ говорить объ этомъ,-- слишкомъ стало противно. Марья Эрастовна совсмъ пересолила въ своемъ жестокомъ любопытств. Она измучила гостя до того, что онъ часа черезъ полтора посл обда устало взглянулъ на Нину и сталъ прощаться.

Ни Марья Эрастовна, ни княжна его не удерживали. Нина, потому что у нея созрлъ планъ, который она желала тотчасъ-же привести въ исполненіе, а генеральша потому, что ждала къ себ Ивана Ивановича. Она должна была съ нимъ заняться всякими длами часъ, другой,-- и вовсе не хотла на такое долгое время оставлять Аникева вдвоемъ съ Ниной.

– - Однако, твой пріятель не изъ разумныхъ,-- сказала она племянниц, проводивъ гостя:-- эти господа поэты, пвцы, музыканты, художники витаютъ тамъ все гд-то по своимъ эмпиреямъ, а въ жизни глупе малаго ребенка... И ровно ничего тутъ нтъ хорошаго, очень даже стыдно!.. У него вотъ дочь, а онъ что надлалъ? вдь, нищимъ будетъ. Просто вчуж обидно.

– - И вамъ его не жалко, тетя?-- спросила Нана.

– - Не плакать ли прикажешь?

– - Зачмъ плакать, и я не плачу... Только мн жаль его такъ, что и разсказать вамъ не могу! Этого дла оставить нельзя, надо его, непремнно надо, спасти -- и для него, и для его дочери...

– - Ну, вотъ ты бы и спасала,-- насмшливо перебила ее Марья Эрастовна:-- жаль только, нтъ у тебя сотенки тысячъ, ты бы ихъ ему и предложила, а онъ бы взялъ, шаркнулъ ножкой и по благодарилъ: Mer`ei, молъ, сударыня, очень вамъ благодаренъ...

– - Что-жъ это вы сметесь надо мною, тетя!-- вспыхнувъ, сказала Нина.-- Я очень хорошо знаю, что ни отъ меня, ни отъ васъ онъ не взялъ бы денегъ... Но это и не надо.

– - Ахъ, такъ ты думаешь, что безъ денегъ можно его выручить и сохранить ему его имніе? Дловой ты человкъ, «ма кузина»!

– - Дловой человкъ не я, а вашъ Иванъ Ивановичъ, и если онъ такой... практичный и умный, какъ вы говорите, такъ и онъ наврно можетъ придумать, какъ выручить Аникева. А вы, тетя, вы должны, непремнно должны, постараться объ этомъ. Вдь, вы же знали его мать, любили ее, я замтила даже, что у васъ глаза заблестли, когда вы о ней вспоминали. Такъ хоть ради нея постарайтесь помочь ему. Ну что-жъ, разв я глупости говорю, разв я не права?!

Она присла къ тетк, обняла се и заглядывала ей въ глаза.

– - Ахъ, да! вдь, онъ твой дорожный товарищъ!-- усмхнувшись, сказала Марья Эрастовна.-- И ты желаешь облегчить его ношу...

– - Конечно. Только онъ точно такой же мой дорожный товарищъ, какъ и вашъ. Подумайте-ка, какъ это было неожиданно, что вы такъ хорошо знали и любили его мать и что онъ даже почти въ родств съ вами. Можетъ быть, это сама судьба привела его въ вашъ домъ, именно въ такое трудное для него время... И вовсе это не шутки... И вовсе это не глупости!..

– - Да, да...-- морща лобъ, отвтила Марья Эрастовна:-- Судьба не судьба, а съ Иваномъ Иванычемъ я поговорю, пожалуй, сегодня же поговорю. Это удовольствіе я теб для праздника сдлаю.

– - А мн нельзя быть при вашемъ разговор?-- спросила княжна.

– - Нтъ, нельзя, «ма кузина», никакъ нельзя, я терпть не могу, чтобы мн мшали.

Кругленькая генеральша даже какъ-то нахохлилась, говоря это, и въ голос у нея прозвучало настоящее неудовольствіе.

– - Простите, тетя, не буду больше, но буду,-- поспшила уврить ее Нина.-- Вдь, я отчего... я вовсе не изъ празднаго любопытства, или чтобы мшать вамъ... а хорошо ли вы помните все, что онъ говорилъ... чтобы въ точности передать Ивану Ивановичу?

– - Слава Богу, еще память сохранила, дло ясное...

– - Мн больше ничего и не надо!-- радостно воскликнула Нина, поцловала тетку, блеснула глазами и упорхнула въ свою комнату.

Марья Эрастовна подозрительно посмотрла ей въ слдъ и подумала:

«Охъ, влюблена она въ этого пвца сладкозвучнаго!.. Хоть сама еще и не понимаетъ, а влюблена»...

XXXI.

Ясная погода продолжалась, и въ понедльникъ на оминой задался почти лтній день.

Алина, противъ своего обыкновенія, проснулась довольно рано и уже въ девятомъ часу нажала пуговку электрическаго звонка, помщавшагося у изголовья ея кровати.

Вра своимъ ушамъ не поврила, заслыша трижды повторенный звонъ.

Это княгиня зоветъ ее въ такую-то рань!

Вра сама еще нжилась на кровати въ своей маленькой, но почти даже кокетливо устроенной комнат. Она кое-какъ наскоро одлась, пробжала по коридору и постучала у двери спальни.

– - Войди!-- услышала она голосъ княгини.

– - Ванна готова?-- спросила Алина, когда Вра взошла въ спальню.

– - Извините, ваше сіятельство, вдь, такъ еще рано, половина девятаго, когда же вы брали ванну раньше одиннадцатаго часу!

– - Ну, такъ, пожалуйста, поторопись, не заставляй меня долго ждать,-- произнесла Алина нетерпливо и даже сердито.

Вра скрылась.

Алина закрыла глаза и задумалась. Два дня не видала она Аникева. Да и въ послдній разъ онъ ушелъ отъ нея такимъ мрачнымъ, грустнымъ и разстроеннымъ. Она знала почти все относительно его длъ и много объ этомъ думала. Не только что думала, а даже и дйствовала.