Змеиная прогулка
Шрифт:
Ренч и Лиза занялись проекторным оборудованием, а Годдард вышел на террасу, чтобы посовещаться со своими подчиненными из PHASE по портативному видеотелефону. Малдер остался сидеть один в пластиковом кресле перед камином с фальшивыми поленьями и фальшивым потрескивающим пламенем. Над его круглой лысой головой висела голофотография Сьюзен Кейн, покойной последней и величайшей стервозной богини Голливуда, украшенная бусами и прозрачными шелками из «Тысячи и одной ночи». Это было частью возрождения Теда Бара два десятилетия назад: тень прошлого, пережиток другой эпохи.
Воспоминание…
Лессинг моргнул и увидел, что Малдер разговаривает с ним. «Джонас никогда не был таким, Алан. Я не могу понять перемен, которые я увидел в нем сегодня. И почему он позволяет над собой доминировать этому человеку Коринеку? Голос у него был сварливый, усталый и, надо признать, старый.
— Возможно, его болезнь, сэр.
— Кто, черт возьми, такой Коринек? Гаечный ключ вылетел из консоли проектора. «Виззи? Иззи? ФБР? Какой-то другой шабаш потенциальных надиров?
— Вы имеете в виду евреелизателей! Предатель расы. Очень глубокая родинка, — ответил Годдард из сгущающихся полуденных теней за закрытыми ставнями окнами на террасе. «Янос Коринек — бывший католик чешского происхождения, живущий в этой стране с конца 1890-х годов. В колледже придерживался либеральных взглядов, затем, видимо, «перевернулся» и перешел в Аутрам. Верен как семейная собака уже пятнадцать лет. Один борец за гражданские права назвал его «Саймон Легри». Совет чернокожих граждан обвинил его в организации расовых беспорядков в Кливленде еще в 2038 году. Однако, похоже, он любит евреев. Наверное, они его подбросили.
«Джонас никогда полностью не соглашался с нами, — продолжал Малдер, как будто он ничего не слышал, — но он никогда нас не предаст».
«Готовый! Свет, камера, мотор! — позвал Ренч. «Восемьдесят пять?»
«Вот, командир. Мои тесты показали зеленый свет на оборудовании, неисправный силовой элемент на N-435 и неправильно установленный проектор на третьей вершине.
Ренч исправил настройки проектора. Энергетическая ячейка могла подождать.
Перед ними предстал Янош Коринек.
Все ахнули, а Ренч произнес грубую ругань, которую даже Лессинг никогда не слышал.
«Не волнуйтесь», — сказал образ Коринека. «Это я, Восемьдесят Пятый. Теперь я воспользуюсь вербальными кодами мистера Коринека. Голос поднялся на октаву и приобрел скрипучий, пронзительный оттенок агента. «Восемьдесят пятый, Простой Саймон поехал в Лондон. Взял жену и купил палатку».
Реакция была немедленной и пугающей. Другой голос, гораздо более темный, холодный и четкий, сказал: «Забрал домой жену и палатку».
«Никогда больше не странствуйте за границей».
— Вы внутри, агент Коринек. Я узнаю тебя.
Лессинг хотел было что-то сказать, но Лиза приложила палец к его губам. В другом конце пентхауса лицо Годдарда напоминало свирепую африканскую маску, его рот имел форму круглой буквы «О».
«Воспроизведите сообщения с 7-D-I51 по 7-D-157».
«Установки с голограммами?»
«Подарок.»
Изображение Коринека исчезло, и появилось другое: теплая, изящно обставленная комната. Рядом с большим столом стоял американский флаг.
— Овальный кабинет, — выдохнул Ренч. «Аутрам!»
Мужчина
за столом явно был болен. Тяжелые, мясистые щеки свисали рыхлыми и дряблыми, покрытыми пятнами, морщинами и пятнами, как у индюка. Руки, стиснутые на столе, представляли собой пустые мешки из кожи на скользких костях. Они дрожали. Толстая шаль скрывала торс президента и свисала с его инвалидной коляски на пол.Камера повернулась, чтобы показать еще одного мужчину в комнате: Германа Малдера.
Это был повтор утренней встречи Малдера!
Малдер прошипел: «Что…? Почему…?»
«Я чувствую других операторов. Агент Коринек!
– машина предупредила. «Допуск к секретной информации, пожалуйста».
Голограмма Коринека появилась вновь. «Нет доступных. Скорая помощь, путь 250, файл Д».
«Неправильно. Доступ запрещен. Картинка прервалась, и свет погас.
Малдер заговорил в образовавшуюся пустоту: «Восемьдесят пять, что… что ты сделал? Как?»
«В моих файлах есть агент Коринек. Я создал его голограмму, используя самое высокое разрешение, и показал это изображение на своем терминале в Белом доме. Я… оно… прочитало узоры на сетчатке глаза, отпечаток голоса и микроскопическую структуру пор. Это позволило провести правильную физическую идентификацию. Моя запись перьевого передатчика командира Рена предоставила вербальные коды, необходимые для доступа.
«Ты сам себя обманул!» — удивился Ренч.
«Но что мы узнали?» — спросила Лиза. «Мистер. Малдер может рассказать нам, о чем они говорили с Аутрамом.
— Есть еще кое-что, — проинструктировал Восемьдесят Пятый. «Наблюдать!»
Аутрам снова появился в центре комнаты. Изображение приблизилось, и мы увидели огромную трехмерную левую руку и запястье.
На большом пальце виднелась квадратная черная дыра.
«Н-435», — крикнула Лиза. «Аутрам — это… голограмма!»
Коринек вернулся и поднял левую руку. На его большом пальце было то же черное пустое пятно. «Совершенно так. Я… мы… должны починить эту силовую ячейку.
«Где настоящий Аутрам?» Годдард звучал озадаченно. «Какого черта?»
Восемьдесят пять ответили на свои вопросы. «Все, пожалуйста! Требуется абсолютная тишина. Я повторно получу доступ к своему терминалу While House, используя тот же метод. Я должен сделать это быстро, поскольку уже сейчас активируются различные сторожевые системы».
Последовательность доступа повторилась. Лессинг обнаружил, что сжимает стакан так крепко, что ему пришлось напрячь пальцы, чтобы отпустить его. Лиза, с другой стороны, издала приглушенный звук протеста, и он тоже отпустил ее.
«Восемьдесят пять», — сказал персонаж Коринека, — «Где президент Аутрэм?»
«Код пять!» — потребовал холодный механический голос.
«Никогда не давайте лоху снежок в аду».
— Вы внутри, агент Коринек. Машина сделала паузу, а затем произнесла: «Президент Джонас Аутрам остается именно там, где вы его положили: в могиле на Арлингтонском национальном кладбище под именем сержанта Орвилла Джадда Хикама, убитого в бою в Мексике 18 марта 2050 года».
Малдер не смог сдержаться: «Он мертв? Йонас мертв!»