Змеиная прогулка
Шрифт:
Единственная лояльность — к этносу. Расовое выживание означает личное выживание. Слабость — это неудача, а неудача — это смерть.
Сколько раз Лиза говорила подобные вещи? Сколько раз он глупо, слепо, невежественно спорил с ней?
Лиза! Ох, Лиза…!
Краем его зрения снова мелькнул ледяной синий цвет. Он выругался, потер переносицу и попытался сосредоточиться. Он посмотрел вниз.
Глаза Годдарда каменно смотрели на него. Он был мертв.
Лессинг сидел в уютной темноте рядом с человеком, который никогда не был его другом, и общался то с самим собой, то с Годдардом, то с Лизой, то с другой женщиной, носившей ледяное
В дальнем конце коридора, в дымной дымке возле молчаливых лифтов, возникла фигура.
«Гаечный ключ?»
«Здравствуйте, Лессинг. Или мне следует сказать «Эк?» Долго ли, что?
«ВОЗ…?» Сон: кошмар из прошлого, заснеженный пейзаж, холодный, пугающий лабиринт, какое-то опасное задание.
«Я, чертов ублюдок, я! Холлистер… твой дорогой друг Тин.
Тяжело было думать. «Чудесный разрыв?»
«Да, черт возьми! Где еще?» Мужчина приблизился, держа наготове большое, неуклюжее оружие: военную лазерную винтовку. — И как твои дела?
Он знал, что этот человек с ожесточенным лицом убьет его, но не мог заставить себя беспокоиться. Ради чего ему пришлось жить?
Ледяной синий.
Лессинг вздохнул. Да, было такое. Он не знал, что ему нужно делать и почему, но он не мог позволить этому закончиться здесь. Еще нет.
«Христос, обрати внимание! Мужчина раскачивал тяжелое оружие взад и вперед. «Я собираюсь оторвать твои чертовы яйца по одному. Потом я ударю тебя по коленям, прострелю каждую руку и…
Лессинг не хотел слушать каталог ужасов Холлистера. Он спросил: «Почему?»
«Э? Эх, почему? Что почему! Почему я собираюсь тебя расстегнуть? Ты, глупый донго, на Marvelous Gap 1 должен был это сделать, если ты отвязался от отца. А потом, когда ты начал перелистывать нас, одного за другим…
«Я никогда не делал.»
«Лжец! Не смог тебя тогда найти. Когда ты скрылся, ты был в безопасности в Индии, окруженный нацистами, ублюдками, которых я ненавижу больше всего. Знаешь, я еврей… Меня зовут Гальперин, а не Холлистер… потом ты стал ненужен, пока не начал операцию на Понапе. Я скучал по тебе там, но Ричмонд нашел тебя. Он знал многое, чего я не знал… так и не узнал. После Понапе ты исчез… Осматривал достопримечательности России, как я слышал позже. Потом ты снова появился, как грязный пенни, в крепости Малдера и стал «полковником» своего убийственного отряда. Потом ты снова стал актуальным. Ты почти добрался до Орегона, что?
«У тебя много других людей, включая детей».
«Военные потери, герр обер-группенфюрер Лессинг. Вы должны с этим согласиться. Ваши ребята нас достаточно отравили.
«Хм… Я не согласен; думаю маловато. На кого вы работаете?»
— Хотелось бы знать, не так ли? Другой мужчина издевался; — Ах, я не думаю, что сейчас это имеет значение. Я и Коринек, мы оба работаем на коалицию, можно сказать: некоторые евреи, некоторые язычники, некоторые деловые интересы, некоторые военные, некоторые религиозные. Вы могли бы назвать нас статус-кво. Проклятый истеблишмент!» Он заржал от смеха. «Жаль, что тебя собираются уничтожить!»
«Вы… ваша коалиция… использовала Пакова?»
«Слишком правильно! Мы должны.»
«Боже мой!»
— Ой, не говори так набожно! В наших ботинках ты бы сделал то же самое. Мы использовали Пакова, чтобы спасти Израиль от русских. Советы планировали небольшую операцию на Ближнем Востоке: ведение обычной войны под предлогом «остановки зверств Израиля против арабов».
Поскольку американцы были заняты в других местах, Москве было бы легко оттеснить Израиль к его старым границам… до Каира и Северной Африки, до Баальбекской войны, как это было в 1990-х годах. Итак, мы собирались оказать миру великое одолжение: избавиться от Советов, оккупировать Россию-матушку, подмести ее осколки, отдать часть добычи Израилю, часть — нашим приятелям… и, между прочим, стать высшей силой на земле. Аминь, брат, аминь!»«Но…? Старак?
«Все пошло не так-о. Мы даже не подозревали, что русские настолько готовы со Стараком! Они ответили. Мы хотели, чтобы все было так, как есть, за исключением того, что мы возглавим группу. Мы никогда не хотели увидеть разрушение западного мира, хотя в конечном итоге для нас это сработало лучше… меньше врагов, с которыми нужно сражаться. Мы больше всего сожалеем о том, что Израиль потерпел поражение!»
Лессинг улыбнулся. «О, русские не пренебрегали Израилем. Я сделал это… с Паковом, который украл в Марвелус-Гэп.
Потребовалось время, чтобы осознать это. Лицо другого мужчины побледнело, затем покраснело, а затем побагровело от ярости. «Ты? Ты что?».
«Это верно. Мне. Все сам. Я дал Ричмонду два флакона Пакова. Потом я проследил, чтобы они намокли. В Иерусалиме».
Это было не совсем так, но это послужило цели: ненависть Холлистера-Гальперина стала почти осязаемой в воздухе между ними. Он может попытаться быстро убить Лессинга. Злой противник совершает ошибки.
Лазерная винтовка зашипела, и Лессинг в отчаянии откатился в сторону. Однако луч был нацелен не на него; он отрезал бедному мертвому Годдарду ногу в колене. Оба края раны были прижжены, а пол под телом дымился.
«Это образец! Ты следующий, чертов нацистский ублюдок! Может быть, лодыжка, может быть, запястье. Оружие снова выдвинулось, его перезарядное устройство загудело. Холлистер был слишком опытен, чтобы совершить глупую ошибку, но, возможно, его можно было перехитрить.
Лессинг снова перекатился и пополз. На этот раз луч проделал огненную борозду на позолоченных обоях за его правым ухом.
«Я промахнулся? Ох, очень плохо! Извини! Вот, давай попробуем еще раз!» Холлистер выстрелил снова.
На этот раз Лессинг и почувствовал, и увидел луч. Меч света открыл черную дыру размером с горошину в нижней части его левого бицепса возле подмышки. Боль была мучительной; он выдохнул невольное шипение агонии из легких и почувствовал, как сознание начало ускользать. Он поскользнулся на мокром ковре, упал и ударился о пепельницу в коридоре, наполненную песком.
«А теперь, господа, финальный выход на бис…!» Холлистер пропел. Он поднял свое оружие. Он не был крупным человеком, а лазерная винтовка была неудобной. Не то чтобы Лессингу это принесло бы пользу: один удар почти в любом месте, и молния была расстегнута! Он начал искать, что бы бросить.
Пепельница, керамический цилиндр высотой почти три фута, представляла собой сносный шар для боулинга. Лессинг направил его к ногам Холлистера. Мужчина отпрыгнул в сторону, и невыносимо яркий луч пробил шипящую дыру в крыше.
Лессинг напряг мышцы, чтобы прыгнуть. Это был его последний и единственный шанс.
Холлистер вытаращил глаза вверх, над головой.
Потолок стонал, скрипел и провисал. Штукатурка осыпалась, а затем из длинного разреза, сделанного лазером, потекла тонкая капля воды.