Змей

Да, действительно сдержанное выражение. Белла взяла фляжку и глотнула, вздрогнув, когда огненная янтарная жидкость скользнула ей в горло, чтобы стечь в желудок и устроить в нем пожар. Но от напитка растекалось приятное тепло. После первого глотка следующие пошли значительно легче.

– Верните-ка мне фляжку, - сказал сэр Алекс с намеком в голосе. – А то меня еще обвинят в том, что вы напились.

Белла прикусила губу, глядя на него со своего места на камне.
– Я должна перед вами извиниться.
– На ее щеках появился румянец.
– Я воспользовалась вашей добротой, и я сожалею об этом.

Сетон выдержал ее пристальный взгляд, затем равнодушно пожал плечами.
– Эта война отделила слишком много матерей от их детей. Если бы моя мать могла снова увидеть моих братьев, я знаю, что ничто на свете не остановило бы ее.

– Сэр Алекс потерял не только знаменитого сэра Кристофера, но другого брата из-за варварства Эдуарда. Оба были приговорены к повешению, потрошению и четвертованию, казнь состоялась в Карлайле вскоре после Метвена. Сэр Алекс, не желая больше говорить о своей семье, сменил тему.
– Увидеть дочь после стольких лет, наверное, было тяжело.

– Да, - хрипло сказала Белла, вспоминая растоптанную розу.
– Труднее, чем я ожидала. Боюсь, что я не очень хорошо подумала, - она помолчала.
– Прошу прощения за любые трудности, которое я могла вызвать.

Сетон рассмеялся.
– Черт, с Макруайри всегда трудно. Мы с ним никогда не были друзьями. Ни с Бойдом, если на то пошло, - добавил он.

Белла нахмурилась.
– Все же вы все эти годы сражались вместе и хорошо сработались, как я вижу.

Это действительно так, поняла она. Существовали тонкие отличия теперешнего их общения от того, что было два года назад, когда сэр Алекс и Бойд сопровождали их в поездке в Килдрамми. Хотя и не совсем дружелюбное, но без той враждебности, которое Белла привыкла чувствовать между мужчинами. Воины казались более расслабленными и чувствовали себя комфортнее, чем раньше. Она не пропустила их взгляды, жесты, молчаливые формы общения, которыми они обменивались без размышлений, словно читая мысли друг друга. Они работали в команде.

Белла подозревала, что они нравятся друг другу больше, чем они даже понимают.

Сэр Алекс пожал плечами.
– Это было необходимо, но это ненадолго.

Белла сдвинула брови.
– Что вы имеете в виду?

Он удивленно повернулся к ней.
– Макруайри уходит.

Ее сердце упало и камнем легло в животе.
– Уходит?
– эхом отозвалась Белла. Но я думала...

– Я думал, вы знаете. Его срок его договоренности почти закончен. Спасти вас - это его последняя миссия для короля.

Белла почувствовала острую боль в груди.
– Я вижу.

Но она не хотела этого понимать.

Ее грудь горела. Уходит. Он уходит.

Боже, почему это удивляло ее? Лахлан никогда не притворялся, что принимает участие в боевых заданиях по иным причинам, чем деньги. Но она надеялась... она надеялась, что время возможно изменило его.

Она надеялась, что он изменился.

Зачем? Он не подходил ей во всех отношениях, не так ли? У них не было ничего общего. Они были из двух разных миров. Белла считала, что стоит бороться за вещи, в которые ты веришь, а Лахлан думал, что стоит беспокоиться только о себе. Он сказал ей об этом. Она знала это. Но часть ее отказывалась в это поверить. Часть ее думала, что он не настолько безразличен, как хотел показать - к войне или к ней.

Лахлан вернулся на поляну. Он посмотрел в их сторону, и даже издалека она увидела, как он сжал челюсти. Лахлан подошел к ним, и Белла почувствовала сильное желание убежать.

– С другой стороны холма есть хижина. Она не большая, но я могу очистить ее от мусора, и тогда тебе там будет удобно отдохнуть.

Белла побледнела. Небольшое количество еды, которую она съела, внезапно оказалось в опасности выскочить наружу. На ее лбу выступил холодный пот. Мысль о том, чтобы спать в маленькой темной каменной пастушеской хижине...

Проклятая клетка! Господи, будет ли она когда-нибудь свободна от этого?

– Нет!
– выпалила Белла. Затем, справившись с паникой, она добавила более спокойно, - Сегодня приятный вечер, думаю, мне лучше спать под звездами.

Лахлан удержал ее взгляд, его лицо было жестким и непроницаемым. Но что-то заставило Беллу подумать, что он почувствовал ее реакцию и точно знал, что она ощущала. И как важно, что он это понял.

Ее глаза наполнились слезами. Неожиданное сочувствие застало Беллу врасплох. С гневом она могла бороться, но проблеск мягкости и сочувствия лишил ее защиты, оставив ее чувства уязвимыми, как никогда раньше. В каком-то смысле Белла боялась, что не сможет защититься от этого.

К счастью, Лахлан не настаивал.
– Очень хорошо. Поспи. Мы отправляемся на рассвете.

Лахлан жалел, что сам не мог последовать своему собственному совету. При необходимости воины должны быть в состоянии спать где угодно в течение короткого периода времени, но его знание не помогало ему сегодня вечером. Лахлан был дьявольски беспокоен и дьявольски сердит. Даже купание в реке не помогло.

Необходимость вытащить их из Роксбурга и провести через границу благополучно держали его в сосредоточенном состоянии, но как только они остановились, дурное настроение вернулось. Лахлан вообще бы не остановился, если бы не знал, что Белле нужен отдых. Несмотря на опасность, Лахлан не хотел ее выматывать. Только тот факт, что Белла едва могла стоять на ногах, мешал ему рассказать ей в точности, что он думал о ее утреннем визите в Роксбург.

Лахлан сердился, просто думая об этом. Гнев не беспокоил его. Это чувство было знакомо. То, что ему не нравилось, было другим чувством. Чувство, в этом он был чертовски уверен, было близко к панике.

Если бы с ней что-нибудь случилось...

Дерьмо, вот оно снова. Это чувство. Мгновенный прилив ледяного страха смешивался с беспомощностью.

Он не должен позволять этому чувству завладеть собой. В течение многих лет он делал себя непроницаемым. Неуязвимым. Ни к кому не привязанным. Но Белла все изменила, и ему это не нравилось.

Слава Богу, задание было почти закончено. Еще два дня - максимум три, и они будут у Брюса в Данстаффнейдже. Тогда Белла Макдафф станет королевской заботой.

Но почему-то эта мысль разозлила его еще больше.

Лахлан почувствовал движение за спиной и замер. Непроизвольно он потянулся к рукояти кинжала у себя на бедре, готовый обернуться и броситься на следующий звук. Но громкий шорох листьев под ногами заставил его помедлить. Несмотря на легкий шаг, человек не пытался тихо подкрасться.

На этот раз Лахлан снова застыл, на этот раз от ярости.

Он медленно обернулся. Его кулаки сжались, когда он смотрел, как Белла приближается.

К тому времени, когда Белла стояла перед ним, кровь в его венах кипела. Лахлан чувствовал себя львом, привязанным к дереву и натягивающим свою цепь. Еще один шаг, и он кинется на нее.

– Иди спать.
– Его голос прозвучал как низкий рык.

Белла не подозревала, в какой опасности она была. Каждая жилка в его теле пульсировала, каждый мускул скручивался спиралью, каждый нерв пылал. Он уже переступил опасные границы контроля и не доверял себе сейчас. Не в такой близости от нее.