Золотая цепь

Мэтью нахмурился.

– Моя мать никогда бы не…

Он оборвал себя на полуслове и взглянул мимо Корделии на Лили, которая делала им знаки с порога.

– Это сигнал Анны, – сказал он. – Мы должны идти.

Корделия ощутила смутную тревогу.

– Куда идти?

– Прямо туда, в самое логово, – усмехнулся Мэтью и кивнул в сторону коридора с дамасскими обоями, где недавно скрылась Анна. – Приготовься к неожиданностям любого рода. Чародеи при желании могут вести себя не менее коварно, чем фэйри.

Эти слова возбудили любопытство Корделии, и она уже без всякого страха последовала за Мэтью по коридору, освещенному китайскими бумажными фонариками. В самом конце коридора стоял застекленный шкаф из эбенового дерева, полный всяческих диковинок. Мэтью с игривым видом постучал по стеклу.

Шкаф развернулся на каких-то невидимых шарнирах, перед Мэтью и Корделией открылся дверной проем.

За потайной дверью обнаружился золотой грот. Вся комната сияла – от потолка, выкрашенного в золотой цвет, до пола, устланного ковром, который напоминал светло-желтую папиросную бумагу. Повсюду были расставлены позолоченные деревянные столики со всевозможными драгоценными редкостями: здесь были заводные птички, инкрустированные лазуритом и золотом, латные перчатки и клинки тонкой работы, изделия фэйри, шкатулка из полированного дерева, украшенная изображением уробороса – змея, кусающего собственный хвост – и яблоко, выточенное из цельного рубина. В глубине помещения стояла кровать с четырьмя столбами и пологом. По размерам она почти превосходила спальню Корделии. Кровать была разукрашена инкрустациями из меди и латуни, усыпана дюжинами подушек из золотой парчи. На краю кровати, словно на троне, восседала чародейка – стройная, изящная женщина, напоминавшая ожившую статую из драгоценных материалов. Кожа у нее была цвета красного дерева, волосы – цвета бронзы, золотое платье переливалось в свете множества огней.

Корделия помедлила на пороге. Кроме чародейки, в комнате находились сам Малкольм Фейд и Анна Лайтвуд; молодая женщина в небрежной позе полулежала на канапе из орехового дерева, обитом золотым бархатом. Ее длинные ноги покоились на хрупком деревянном подлокотнике.

Малкольм Фейд улыбнулся.

– Добро пожаловать, юные Сумеречные охотники. Немногим из ваших позволено лицезреть личные покои Гипатии Векс.

– Добро пожаловать, вот как? Ты считаешь, что это к ней относится? – заговорила Гипатия, улыбаясь хищно, словно кошка. – Пусть она приблизится.

Корделия и Мэтью вместе направились к ложу; Корделия осторожно лавировала между креслами и столиками в стиле рококо, сверкающими позолотой и жемчугами. Подойдя ближе, она смогла разглядеть, что зрачки Гипатии Векс имели форму звездочек – такова была черта, отличавшая ее от людей.

– Не могу сказать, что мысль о целой толпе нефилимов в моем салоне приводит меня в небывалый восторг. Вы интересная личность, Корделия Карстерс?

Корделия молчала, не зная, как отвечать.

– Если вы вынуждены поразмыслить, прежде чем ответить на этот вопрос, – произнесла Гипатия, – значит, ответ – «нет».

– Не думаю, что это рассуждение верно, – возразила Корделия. – Если человек не размышляет, он неинтересен. Вы же не будете этого отрицать?

Гипатия моргнула несколько раз, и ее удивительные глаза при этом мерцали, подобно звездам на ночном небе. Затем она улыбнулась.

– Думаю, вы можете остаться ненадолго.

– Хорошо сказано, Корделия, – произнесла Анна, убирая ноги с подлокотника. – Арабелла, что там с напитками?

Проследив за направлением ее взгляда, Корделия в первый раз заметила женщину-фэйри с густыми, длинными зеленовато-голубыми волосами. Она стояла в алькове, и нижняя часть ее фигуры была скрыта буфетом с разными сосудами. Она занималась приготовлением коктейлей. Руки ее стремительно мелькали, подобно плавникам в воде; она открывала графины и хрустальные флаконы, наполненные какой-то алой жидкостью, и разливала напитки в разнообразные бокалы, кубки и рюмки.

Корделия прищурилась.

– Как раз готово, дорогая моя! – отозвалась Арабелла и вышла из алькова, чтобы раздать напитки. Мэтью схватил бокал с едва сдерживаемым нетерпением, будто целые сутки страдал от жажды. Корделия заметила, что Арабелла двигается неуверенно, слегка раскачиваясь, подобно моряку, недавно сошедшему на берег.

Когда Арабелла подала напиток Анне, та притянула девушку с зелеными волосами к себе на колени. Арабелла захихикала и задрала к потолку ноги, обутые в туфли с высокими каблуками. Корделия была немного шокирована, увидев ноги девушки – без чулок, и еще ей показалось, что кожа покрыта каким-то орнаментом из едва заметных чешуек. В золотом свете чешуя эта переливалась всеми цветами радуги.

«Русалка». Значит, это и была гостья Гипатии, «подруга с побережья». Такие фэйри очень редко встречались на суше, потому что после превращения ходьба на двух ногах причиняла им сильную боль.

Арабелла, заметив пристальный взгляд Корделии, пожала плечами, скрытыми под тяжелой массой сине-зеленых волос.

– Я уже много лет не покидала моря. В последний раз, когда я посещала этот грязный, мрачный город, жители Нижнего Мира и Сумеречные охотники пытались разработать Соглашения. Тогда нефилимы не произвели на меня особого впечатления, и с тех пор моя любовь к Сумеречным охотникам не стала сильнее. Но бывают и исключения.

Еще до Соглашений. Эта женщина не выходила на берег больше тридцати лет.

Тем временем Арабелла прижалась к Анне; пальцы Анны, покрытые шрамами, ласково перебирали кудри русалки. Крошечные рыбки, совсем маленькие, словно искорки, рыжие и ярко-голубые, оживали при этих прикосновениях и перепрыгивали от одной пряди к другой вслед за рукой Анны.

– Моя дорогая, твои волосы подобны живописному водопаду, – мурлыкала Анна. – В них живет рыба.

Очевидно, Анна могла соблазнить за вечер не одну, а множество женщин. Арабелла вспыхнула, вскочила с коленей Анны и, все так же неловко покачиваясь, направилась к своему «бару».

– Мы знаем, зачем Анна привела вас, Мэтью, – сказал Малкольм. – Вы нас забавляете. Но по какой причине эта молодая девушка из семьи Карстерс сопровождает вас сегодня?

– Потому что нам нужна ваша помощь, – заявила Корделия.

Маги расхохотались. Малкольм поднял свой пустой бокал и уставился на Корделию с таким видом, словно она отпустила необыкновенно смешную шутку. Арабелла стояла у буфета, насыпая лепестки цветов в бокалы для шампанского, и мурлыкала что-то себе под нос.

На лицах Анны и Мэтью отразилась досада.

– Магнус Бейн помог бы им, – усмехнулась Гипатия, и звездочки в ее глазах снова замерцали. – Вот почему они явились ко мне. Это из-за Магнуса они теперь уверены, будто чародей всегда придет им на помощь.

– Магнуса здесь нет, – произнес Малкольм, глядя в пространство. – Я не желаю вам зла, дитя мое, но когда-то я любил женщину из расы Сумеречных охотников, и это принесло мне лишь горе.

– Она стала Железной Сестрой и разбила ему сердце, – объяснила Гипатия.

– О, – удивленно произнесла Корделия.

Железные Сестры представляли собой орден еще более таинственный, чем Безмолвные Братья. Суровые и безразличные ко всему мирскому, они в своей неприступной крепости изготавливали оружие нефилимов – клинки из адамаса, покрытые волшебными рунами. Они занимались этой работой уже на протяжении тысячи лет. Подобно Безмолвным Братьям, они не создавали семей, но в их обязанности входило накладывать защитные чары на новорожденных детей Сумеречных охотников. Никому, кроме Железных Сестер, не дозволялось переступать порог Адамантовой Цитадели, и только женщины имели право присоединяться к ордену. Их жизнь представлялась Корделии такой же одинокой и безрадостной, как существование Безмолвных Братьев.