Золотой Конвой. Дилогия

– Общее спальное место.
– Заметил Краузе.
– Что-то вроде казармы.

Медлявский тронул рукой миску на полке, посветил внутрь.

– Лампада, - до сих пор фитиль торчит. Окаменело все...

Краузе посветил в другую сторону, на стеллажи. На одном из стержней что-то висело, смотанное кольцами, то ли веревка, то ли еще что. Краузе тронул, и та хрупко развалилась кусками, опав на пол. В углу стеллажа стояло...
– Краузе подошел поближе.

– Копье!
– Он осторожно тронул бурый наконечник.
– это ж сколько тут всему лет? Выходит, еще до появления огнестрельного оружия! Это ведь, может, научная ценность. Сюда бы археологов.

– Вы больше все руками хватайте, чтоб оно совсем развалилось - ехидно посоветовал Медлявский.

– То-то археологи вас потом поблагодарят.

Краузе одернул руку от копья.

– Впрочем, - Вздохнул Краузе - какие уж теперь археологи...

– Ничего прапорщик, смута не вечна.
– Медлявский осветил фонарём вокруг.
– Когда-нибудь война кончится, заживем как прежде... Будут вам археологи. Может даже, наши имена в науку попадут, за открытие.

– Думаете?
– Оживился Краузе.

– Ну, на краеведческом уровне, точно. А пока пойдемте, посмотрим дальше.

Они двинулись в ход в дальнем конце подземной 'казармы'. Там он свернул вправо.

– Поворачиваем, сообразно ходу вала наверху, - заметил Краузе.

– Вы правы... Что тут?...

Ход вывел еще в одну комнату. Это помещение было так же укреплено деревом, но не все. Одна из стен была каменной. Не искусственный, а природный камень. В нем зияло отверстие, - так же скорее природного характера - неровных скальный ход уходил вниз. Кое где, в самых крутых местах, впрочем, явно облагороженный человеческой рукой, сделавшей ступеньки.

– Экий вертеп...
– Посветил в ход Краузе.
– Холм-то, выходит, скальный.

– Так ведь и снаружи недалеко видна скала. Помните?

– Да. Полезем?

– Ну...
– Медлявский глянул внутрь.
– Вы же хотели увековечить имя в науке? Вдруг там самое интересное? А то, представьте, сообщим мы о находке. Так и так, нашли древнюю крепость, а вниз не пошли, потому что испугались... Товарищи засмеют.

– Идемте!
– Краузе решительно шагнул в зев пещеры.

Они начали осторожно спускаться вниз.

– Воздух с землистым духом, но терпимый, да?
– Сказал Краузе на ходу.
– Я вот только сейчас подумал, что в пещерах могут быть ядовитые природные газы.

– Поздно подумали, - отозвался Медлявский.
– Но да, вроде дышится нормально.

– Как вы думаете? Это русская крепость?
– Спросил Краузе.

– Не знаю. Может и нет. Тут и до русских люди веками жили. Если не ошибаюсь, это земли бурят-монголов. А до них еще кто-то был...

– Так ведь, то дикари.

– Дикарь - понятие условное. Крепости-то они строить точно умели. Сибирь был край дальний, но от мира не оторванный. Были у них связи с разными землями.

Ход тем временем окончился, и вывел в большую скальную пещеру.

– Пусто, - Разочарованно водя лучом фонаря, констатировал Краузе.

– А вы чего хотели?

– Не знаю. Чего-нибудь.

– А мне эта пещера, так очень даже нравится, - задумчиво осмотрелся Медлявский.

– Чем же?

– Не забывайте, что мы не ищем сокровища. Мы их спасаем.

– То есть вы думаете?..
– Переспросил Карузе.

– Да. Пойдемте-ка наверх.

***

Гиммер открыл воспаленные глаза, и попытался оглядится, тяжело и вяло ворочая бессильной головой. Над собой он видел только низкий потолок, со старыми деревянными скрепами, на которых играли отблески освещавшего помещение живого огня.

– Где?.. Я...
– Просипел Гиммер, пытаясь двинуться под давившей будто плита, неподъёмной шубой.

В поле зрения появилось расплывчатое лицо солдата в папахе. С трудом сфокусировав взгляд, Гиммер разглядел на папахе кокарду русской армии. Затем, вглядевшись, вспомнил и лицо. Это был один из солдат-поводырей, из команды унтер-офицера Овчинникова.

– Очнулись, ваше благородие?
– Спросил солдат. В поле зрения появилась оловянная кружка.
– Воды хотите? Теплая.

Гиммер кивнул, и разлепил потрескавшиеся от мороза губы. Солдат одной рукой поднял Гиммеру голову, другой аккуратно прислонил кружку к его губам. Вода смочила губы, горло, потекла по щеке. Это было хорошо. Миг хорошего в нескончаемом мутном мареве лихорадки. Солдат осторожно напоил его, вытер какой-то тряпицей что пролилось с лица. Действовал солдат с привычной ловкостью няньки. Видно, доброе сердце, и долгий уход за животными породили в нем деликатность, которой позавидовала бы иная медицинская сестра. Гиммеру каким-то оттенком мысли стало стыдно, - не должен офицер быть в таком виде перед солдатом. Но ему было так плохо, что и эта мысль отошла. Другие думы, поважнее, всколыхнули сердце.

– Спасибо, солдат...
– Ворочая непослушными, будто чужими губами, просипел Гиммер.
– Как... фамилия?

– Докукин я, ваше благородие. Рядовой 5-го обозного парка.

– Докукин...
– Гиммер опять попробовал приподняться.
– А... где мы?

– Лежите, лежите, - ваше благородие, - мягко толкнул его в грудь солдат.
– Мне их благородие, штабс-капитан Медлявский велели тут же сообщить, коли вы очнетесь. Чичас, током его позову, вы и побалакаете.

Солдат поднялся, подхватил от стены звякнувшую ремнем винтовку, и куда-то побежал. Только и затих топот его сапог. Гиммер заворочался. Руки под накинутой шубой двигались будто он был в какой-то морской впадине, на многокилометровой глубине, и на каждое движение приходилось преодолевать давление толщ воды. Дотянулся до кобуры, провел рукой по клапану. Оружность на мгновение уняла тревогу.

Снова послышались шаги, на этот раз парным перестуком. В поле зрения появилось лицо Медлявского. Озабоченный грустный херувим, с обмороженными щеками и шрамом.

– Как вы?

– Медлявский... Где мы?..
– Повторил свой главный вопрос Гиммер.

– В старом заброшенном форте, Климентий Максимыч. Обнаружили его прямо посреди тайги. Бог знает, сколько ему лет... Я оставил здесь отряд на отдых. Какие-никакие стены, и можно спокойно развести костер.

– А красные?

– Дали им отлуп.

– Преследуют?

– Бог весть. С того боя, где вас ранило, пока не появлялись.

– Плохо...
– Прошептал Гиммер.

Медлявский на минуту задумался, что означает это 'плохо'. Впрочем, в какой-то мере, да: неизвестность, - худший враг военного...

– Клементий Максимыч, - Медлявский наклонился ближе.
– О главном хотел с вами поговорить. Положение наше, бедовое. Людей осталось мало. Напоремся на добрый отряд неприятеля, - груз уйдет к нему. Но здесь, в этом форте, есть очень хорошее место. Крепость стоит на насыпном холме, а под ним, -скальная пещера. Ход к ней проложен через земляной вал. Я приказал расторочить лошадей, и перенести все ящики с грузом, в эту пещеру. Вход в неё, как раз справа от вас, - видите, дыра идет в скалу? Думаю, нескольких гранат, что у нас есть, хватит, чтобы обрушить вал. Так мы основательно запечатаем пещеру, и надежно захороним груз. Здесь он спокойно пролежит до лучшего времени. А там, дай бог, снова начнем наступать. Сюда придет нормальный отряд, и по нашим отметкам извлечет клад. Что думаете? Это самое лучшее, что мы можем сделать в нашей ситуации.

– Нет...
– Гиммер отрицательно замотал головой.
– Нельзя... У нас же приказ. Понимаете? Приказ... Идти, с грузом... Прорываться...

– Так ведь дурацкий приказ, Клемент Максимыч, - ласково-усталым заметил Медлявский.
– И отдали его, - дураки, наши беспросветные. Это я как, честный офицер, перед любыми чинами скажу. Нас послали чтобы уберечь золото. Но не дали для этого никакой возможности. Значит, нам надо самим позаботится о ценностях отчизны, вверенных нашему попечению. Лучшего варианта, чем предложил, я не вижу. Уйдем отсюда, - больше такого шанса не представиться.